Мы сражались в полку Нормандия - Неман - Софья Митрохина

Самолеты Як-1, Як-9 и Як-3, на которых летали французские пилоты, сразу пришлись всем по душе - легкие, маневренные, стремительные и послушные. К тому же эта модель соответствовала техническому образованию, полученному на родине французскими летчиками. Почти все они, при норме выполнять полный круг по горизонтали за двадцать одну секунду, выполняли его за шестнадцать секунд. Но в полку были два летчика, которые умели делать круг за одиннадцать секунд: младший лейтенант Жорж Лемар и Робер Марки. (Эта быстрота оборота круга очень много значила в бою, так как давала возможность первым зайти в хвост противнику и взять его на прицел.)

Марки любил выполнять такой технически рискованный прием, как "Aux ras des marguerits" ("касаясь маргариток"), то есть на расстоянии нескольких сантиметров от земли.

Под Парижем есть город и аэродром Оксер. Вдоль аэродрома проходит река, на противоположном ее берегу - возвышенность. Испокон веков здесь выкапывали известь и камни. В этих карьерах фашисты сделали подземные мастерские и привозили сюда готовые детали самолетов, чтобы монтировать их, а потом собранные части - фюзеляжи, крылья и т. д. - переправляли через реку на аэродром. Когда мы вернулись во Францию, нам показали эти бывшие гитлеровские мастерские. На авиаполе возле одного из ангаров стояли "фокке-вульфы". Мы насчитали четырнадцать или пятнадцать. Все машины были новые, в хорошем состоянии, немцы не успели их вывезти.

Вдруг Робер Марки подошел к механику, который их обслуживал, поговорил с ним о чем-то, внезапно сел в машину, запустил мотор и вырулил на взлетную полосу. Только потом механик сказал нам, что Марки предварительно спросил у него, как надо выпускать и убирать шасси и как управлять. Прогревал мотор он уже перед самой взлетной полосой. Мы поняли, что ему захотелось взлететь на одном из тех самых "фокке-вульфов", против которых он сражался на своем "яке" (у Марки на боевом счету 13 сбитых фашистов).

И на этом (вражеском!) самолете, которым он управлял впервые в жизни, Марки показал нам сеанс высшего пилотажа. С пятисотметровой высоты он вошел в абсолютное пике, перешел на бреющий полет, а приблизившись к нам, уже демонстративно пошел низко бреющим. Но что это? Он вскапывает перед собой винтом куски земли - ведь если он коснется поля, неминуемо разобьется. Мы все замерли. Но вот он резко делает "горку" вверх, выпускает шасси и садится. Из кабины выходит белого цвета - понимал, конечно, что был на волосок от гибели: "Черт, я не знал, что винт у "фокке-вульфа" на 30 сантиметров длиннее, чем у Як-3!

Вот насколько точно он чувствовал самолет. Мы, конечно, сразу побежали за сантиметром, стали измерять - точно! Разница в 30 сантиметров. Вот как он понимал машину. Из-за этих 30 сантиметров и вспахал винтом поле 16 раз! 16 раз по длине пробега 52 метра! Но к счастью, земля была мягкой, рыхлой после недавнего дождя, а самолет летел не над бетонной дорожкой. Я вспоминаю этот случай, чтобы показать, как знали пилоты свой "як" буквально до сантиметра.

Марки не один раз демонстрировал "як" - замечательную машину, которая вошла в историю нашего полка. Однажды, в Нюрнберге, по пути из Эльбинга во Францию, когда на подаренных Советским правительством самолетах полк возвращался на родину, во время остановки было предложено такое необычное соревнование: летчик из другого французского полка, который сражался на западном фронте вместе с союзниками, на "спитфайере" должен был состязаться с Марки, который пилотировал Як-3. И Марки на "яке" все-таки зашел по горизонтали в хвост "спитфайеру"! Мы были рады за наш верный "як". Правда, присудили ничью - радость встречи и, безусловно, блестящая техника второго летчика решили дело.

Як-3 был истребителем, "в то время не имеющим себе равных" (генерал Захаров). "Обзор у истребителя был изумительный. Самолет обладал отличной маневренностью" (Ф. де Жоффр).

"Все мы очень довольны советскими самолетами. Особенный восторг вызывает у нас самолет "Яковлев-3". По своей маневренности, скорости и многим другим качествам он значительно выше немецких самолетов. Я летал на "аэрокобре" и "Спитфайере-5". Должен сказать, что "Яковлев-3" я ставлю выше этих самолетов" (Луи Дельфино).

После безоговорочной капитуляции фашистской Германии и победоносного окончания войны полк "Нормандия - Неман" вернулся во Францию. Вылетали из Эльбинга. В небо поднялись сорок серебряных машин. Пилоты сделали прощальный круг в воздухе, отдавая салют своим боевым товарищам.

Прошло сорок лет после победы. Фронтовое братство священно. И символом того, что французские и советские пилоты сражались вместе за мирное небо, стал совместный франко-советский полет в космос. Наша делегация по приглашению советских ветеранов прилетала в Москву. В Звездном городке мы повидались с французскими космонавтами Жаном Лу Кретьеном и Патриком Бодри, чтобы передать им юбилейный альбом о боевом пути "Нормандии - Неман": мы хотели, чтобы он, как память о нас, побывал в космосе.

Звездный городок я тогда посетил впервые, но с советскими космонавтами уже посчастливилось встречаться во Франции. Это замечательные люди космоса: Юрий Гагарин, Владимир Комаров и генерал-лейтенант Береговой.

Мое знакомство с Гагариным произошло вскоре после его полета, когда мэр города Сен-Дени (рабочее предместье Парижа) вручал ему золотую медаль. Узнав, что я - из полка "Нормандия - Неман", да еще говорю по-русски, Юрий забросал меня вопросами. Потом, в следующий его приезд, у нас произошла встреча у подножия Эйфелевой башни. Мы узнали друг друга, обнялись кто-то сфотографировал нас на память, и теперь эта фотография всегда висит в моем доме.

Я очень уважал Владимира Комарова, дружил с ним и, как многие другие, считаю, что это был один из самых замечательных, мужественных и простых людей, талантливейший космонавт. Трижды он бывал во Франции на съездах по космонавтике, и каждый раз я был его переводчиком. Часто он приглашал меня в свой номер, угощал колбасой, черным хлебом, - в общем, это были такие товарищеские ужины, - и мы подолгу разговаривали с ним, и всегда он очень интересовался "Нормандией - Неман".

В августе 1983 года, почти сорок лет спустя после моего прибытия на советско-германский фронт, я был в Москве на торжественном заседании в Центральном доме Советской Армии, посвященном сорокалетию разгрома немецко-фашистских войск на Курской дуге.

Вспомнились еще раз сороковые годы. Мне дали слово, и я приветствовал ветеранов - братьев по оружию:

- "Это безумие! Вы сумасшедшие, чокнутые - в 1942 году лететь сражаться в СССР, в такой ад! Никто из вас не вернется оттуда живым..." так говорили нам в Лондоне, когда мы добровольцами записывались на русский фронт. Как будто бы они сами вступали в ряды Свободных Сражающихся сил Франции для того, чтобы играть в крикет.