Ни богов, ни королей - Илья Витальевич Карпов

как долго сумеет прожить этот безумный маг в погоне за своей целью. И вторая — как бы ни был одарён и могущественен волшебник, он не способен обладать такой силой. Великий некромант Моршад наводил ужас на разрозненные владения лордов Энгаты с армией в тысячу мёртвых воинов. Архимаг Вингевельд же сейчас ведёт уже более трёх тысяч и не собирается останавливаться.

— Архимаг? — удивился Таринор. — Это который из Вальморы?

— Да, именно он. И, между нами, Вингевельд по собственной волшебной мощи Моршаду в подмётки не годится. Он явно получает силу откуда-то извне. И этот кто-то явно заинтересован в нарушении баланса Мироздания.

— И какое отношение это имеет ко мне?

— Мы сошлись во мнении, — Шимарун переглянулся с богом-странником. — Что если ты остановишь архимага, то Мироздание может снять с тебя проклятье.

— Чего⁈ — воскликнул Таринор. — Каким это образом я смогу это сделать⁈ Я не маг, не король, я всё время влипаю в неприятности и у меня ни гроша в кармане. И разве Селименора не сделала этого? Она сказала, что я прощён.

— Она могучая богиня, но менять законы Мироздания ей не под силу, — сказал Асмигар, поправив шляпу, — Селимэ сумела лишь ослабить его. Мы не можем отменить проклятье, но можем тебе помочь. Делай, что делал. Ты собираешься в Энгатар, так продолжай путь туда. Убеди короля выступить против Вингевельда. Это наш шанс. Архимаг уже парализовал юг Энгаты, но у него всё ещё мало сил, чтобы тягаться с целым королевством. К тому же, у тебя редкий дар заводить интересных друзей.

Сказав это, бог-странник подмигнул.

— Иногда мне кажется, что это тоже проклятье, — печально усмехнулся наёмник.

— Подумай о том, что случится, если сбудутся наши худшие опасения, — сказал бог смерти, и чёрные провалы глаз расширились. — Аталор наводнит нежить, превратив леса и поля в бесплодные пустыни. Каждый смертный мужчина, женщина, старик и ребёнок в этом мире станет отвратительным умертвием. Боги медленно потеряют силу и более не будут в силах удерживать свои даймы. Миры начнут распадаться, гибнуть один за одним вместе с их хозяевами. Чудовищные сущности, некогда запертые в Бездне, вырвутся наружу и уничтожат то, что останется от верхних и нижних миров. Проснутся те, кто лишён имени и облика. Они разрушат и исказят всё сущее лишь для того, чтобы кануть в небытие. Не останется ни богов, ни демонов, только бессмысленный, уродливый, противоестественный хаос. Но спустя вечность не станет и его. Останешься лишь ты, Таринор. Ты станешь свидетелем всему этому, вечный пленник. Твоя сущность будет вечно прозябать в абсолютной пустоте, и вечную тишину будет нарушать лишь едва слышный шёпот, порождение твоего собственного разума. Эхо погибшего Мироздания.

Несмотря на то, что наёмник находился в царстве мёртвых, у него закружилась голова от одной попытки представить эту картину.

— Мне очень хочется послать вас ко всем чертям, но… Как мне вообще понять, что вы говорите правду?

— Никак, — ответил Шимарун и добавил: — А сейчас тебе пора.

Бог смерти стал растворяться в воздухе, обращаясь в сизый дым. Одновременно с этим мутнело и расплывалось всё вокруг — колонны, свечи, пол. Даже Асмигар.

— Не знаю, когда свидимся снова, — раздался удаляющийся голос бога-странника, — но желаю удачи! Уж поверь, теперь она нужна тебе больше, чем когда-либо… И кому-либо…

* * *

Таринор очнулся. С неба на него всё так же глядел полумесяц растущей луны, окружённый безразличными звёздами. Странно, но чувствовал он себя вполне отдохнувшим и полным сил, хотя спал, судя по всему, не больше пары часов — горизонт на востоке ещё даже не порозовел. Так зачем же терять время и ждать, когда можно попытаться отыскать путь в город прямо сейчас, когда ночь особенно темна?

Таринор помнил, как лазутчики пробирались в Энгатар, когда Эдвальд Одеринг взял его в осаду. Кажется, они пользовались сточными каналами — силой и слабостью любого крупного города. Если б не они, улицы бы оказались завалены нечистотами по самые крыши, но через эти стоки в город можно было бы легко проникнуть. Один канал пересекал стену совсем рядом с Чёрным замком. Другой проходил неподалёку от Мучных ворот, и им вполне можно было бы воспользоваться. Но сначала стоит предупредить братьев о своём уходе.

С трудом растолкав Тогмура, наёмник вкратце разъяснил ему свои намерения. Рыжий северянин в ответ пробормотал что-то неразборчивое. Когда наёмник спросил, всё ли тот понял, Тогмур прогудел что-то вроде «угу» и перевернулся на другой бок. Теперь можно было отправляться к стене.

Странно, но сейчас, ночью, стены Энгатара вовсе не казались высокими. Наверное, те, кто расширял город век от века, рассчитывали, что в случае штурма жители успеют укрыться в Чёрном замке, который и в самом деле выглядел неприступным. Впрочем, сейчас куда важнее было устройство канализации.

Наверняка Эдельберт Завоеватель неспроста выбрал это место для строительства столицы королевства. Здесь в Эрберин, бравшую начало в горных источниках, впадали две небольшие речушки. Ныне русло одной из них проходит через город, отделяя «верхнюю» его часть от «нижней», а вторая протекает снаружи, вдоль южной городской стены. Рассекая столицу пополам, речка, которую местные обычно называли просто «стоком», собирала всё то, от чего избавлялись горожане: мусор, объедки и нечистоты, а иногда туда попадали пьяницы или те, кто переходил дорогу местному преступному миру.

Таринор обошёл Мучные ворота на приличном расстоянии так, чтобы его не заметили, и тихо побрёл вдоль реки, поглядывая на стену по ту сторону русла. Было тихо, но время от времени слышались негромкие голоса. Судя по всему, стража уснула или просто бездельничала, играя в карты где-нибудь в караульной башне. Он их не винил: на их месте он поступил бы так же. Что может грозить городу в такую тихую ночь? Люди вроде одинокого наёмника точно не были угрозой.

Наконец, Таринор добрался до места, где сток впадает Эрберин. Подумать только, великая река, чьё русло проходит через всю западную часть Энгаты, берёт своё начало там, где столичные жители стирают нижнее бельё. В стене виднелась небольшая арка — сегодня она будет для него воротами в город.

Таринор перебрался через холодные воды Эрберина и, выбравшись на берег, прислонился к стене. Сверху доносились ленивые голоса. Его не увидели. Теперь предстояло окунуться в сток, и от одной этой мысли наёмника передёрнуло.

Он осторожно вошёл в воду, с облегчением отметив, что сейчас она была достаточно чистой, и поплыл к каменной арке, стараясь держать рот закрытым. Там путь ему преградила толстая каменная решётка с налипшими на ней нечистотами и кусками ткани неопределённого цвета. От ударившего в нос гнилостного запаха Таринора чуть не вывернуло, но отступать было нельзя.

С трудом протиснувшись между прутьев и стараясь не думать, в чём он испачкался, наёмник оказался по ту сторону, после чего, проплыв немного против течения, выбрался на твёрдую землю со стороны Нижнего города. Банк должен был быть где-то впереди, так что Таринор был совсем близок к цели.

Он двинулся вперёд, и поначалу ночную тишину нарушало лишь журчание воды, но вдруг послышались голоса. Наёмник пригнулся и поспешил спрятаться за дом. По стене прошлись двое стражников, и он принялся красться, не сводя с них глаз. Заприметив бочку, он поспешил к ней и едва не поскользнулся на размокшей земле, тихо выругавшись. На таком расстоянии стража со стены его не услышит, но всё ещё может увидеть.

Те двое, как назло, остановились. Наверное, несут дежурство на этой части стены, чтоб их. Но бочка уже совсем недалеко. Стараясь не терять стражу из поля зрения, Таринор сделал последний рывок и… Спрятался за пузатую бочку, надёжно скрывшую его от ненужных глаз. «Было бы обидно пройти весь этот путь и так глупо попасться», — подумалось наёмнику.

Он вздохнул и увидел краем глаза мелькнувшую тёмную фигуру. Едва Таринор повернулся, как голову тут же пронзила тупая боль, а мир вокруг потерял очертания. «Твою ж…», — только и успел подумать наёмник, теряя сознание.

Глава 4

Маркусу с Тиберием позволили остаться в караульной пристройке замка, где в отдельной комнатке, из которой выбросили наваленный там хлам, уже жили Драм с Игнатом. В первый день