Терминатор из глубинки - Виктор Степанычев

Последняя версия, красочно нарисованная воображением, развеселила Вадима, и он, расслабившись, откинулся на спинку сиденья – скоро так или иначе все выяснится. Машина быстро летела по окружной трассе. Жаркий июльский воздух, врывающийся в открытые окна, веял полынью, чебрецом и еще чем-то неуловимо знакомым с детства, но забытым – очень терпким, степным...

Вернувшись в мыслях к недавнему «гостеприимному» отдыху у Леши-Верблюда, Вадим обратился к майору:

– Прошу прощения, как вас зовут?

– Игорь Павлович. Можно просто Игорь.

– Игорь, для личной информации, не подскажете, чем в городе знаменит гражданин, носящий в определенных кругах кличку Камил?

– Подскажу. Камил, он же Свиридов Алексей Евгеньевич, один из центровых, практически – лидер криминальной группировки, проходящей под названием «фабричная», по имени района, где она формировалась. Бывший спортсмен, судим по статье «хулиганство», отбыл срок. Руководит боевым крылом ОПГ, фактически – ядром организации, состоящим в основной массе из таких же бывших спортсменов. Всегда, а наиболее ярко – в начальный период деятельности, в первой половине девяностых, эта группировка отличалась особой жестокостью и цинизмом. Ходила такая поговорка, что, когда «камиловцы» приезжали на разборки, они сначала всех мочили, а уже потом начинали вникать в суть дела. А так как разбираться было уже не с кем, то правда, естественно, всегда была на их стороне.

– Интересная специфика, – усмехнулся Вадим.

– Очень интересная... «Камиловцам» приписывают большое количество убийств, в том числе и громких заказных, однако доказать это практически невозможно. Слишком уж качественно, даже профессионально они были подготовлены и исполнены. Вторая половина девяностых для «фабричных» прошла под флагом ухода от беспредела в легальный бизнес. Сегодня под их контролем находится порядка восьмидесяти процентов рынка реализации нефтепродуктов, вся дилерская сеть продажи автомобилей, два крупнейших торговых центра, а уж мелких базаров, магазинов и ларьков – так это без счета. Основное направление деятельности в настоящее время – передел собственности в сфере предприятий пищевой и перерабатывающей промышленности. Это по хозяйственным делам. Помимо этого заметна активизация «фабричных» в местной политической жизни: внедрение своих кандидатов в выборные органы города и области, а также на более или менее значимые руководящие административные посты.

– Это мы уже проходили: слияние криминала с властью, – усмехнулся Вадим. – Очень знакомо по другим, более высоким сферам. Коррумпированные чиновники, распоясавшиеся олигархи, лоббирование интересов в органах власти, легализация теневых капиталов... И до глубинки этот процесс докатился.

– Совершенно верно, – серьезно подтвердил майор.

– И почему вы все знаете и не препятствуете?

– Почему? – свирепо зыркнул на Вадима глазами Игорь. – Могу задать похожий вопрос немного из другой области, возможно, близкой тебе, и сам на него ответить. Каким таким сверхъестественным способом в Первомайском Радуев сумел ускользнуть из тройного кольца блокады? Ответ: потому что команду «фас» не дали, а наоборот, расчистили ма-а-хонький такой коридорчик. А не поступило команды по одной простой причине – это кому-то, стоящему у руля, было выгодно. В детали, имена и факты, надеюсь, углубляться не будем?

– Не стоит, – пробурчал Вадим и отвернулся к окну. – Значит, говоришь, «камиловцы» самая жестокая и циничная боевая группа, ядро «фабричных»? – задумчиво спросил он через некоторое время.

– Именно так, – подтвердил Игорь. – И если верны наши данные, это идет от самого Камила. Причем жестокость его на уровне патологии. И еще один не совсем понятный факт: ни он сам, ни его окружение не имели и не имеют достойной аналитической и оперативной базы для разработки финансовых, хозяйственных, политических да и серьезных криминальных акций, однако блестяще осуществляют многоходовые операции с далеко идущими стратегическими целями.

Создается впечатление, что сценарии пишутся для них очень грамотной и талантливой рукой, но автор прячется в тени и, возможно, даже не у нас, а где-то на стороне. Были наметки, что след ведет в Москву – связаны они по экономическим делам со столицей, но разобраться в этом сложно, а точнее – не дают. По просьбе руководства отдела по борьбе с оргпреступностью мы начали разработку, но сверху пришло распоряжение отставить эту работу как неспецифическую. Оказывается, в службу поступил запрос из Комитета по законности и соблюдению конституционного порядка Государственной думы о правомочности нашей деятельности. Вот так-то! Напомнили, что сейчас не тридцать седьмой год и наша основная задача – нещадная борьба с ворогом внешним, а не с демократическими преобразованиями и их активными проводниками в нашем свободном обществе.

– Тяжело в деревне без нагана! – посочувствовал майору Вадим.

– Куда уж тяжелее, – обреченно вздохнул тот. – Правда, сейчас появилась одна тема, которую поневоле выносят на уровень национальной безопасности: наркотики. Есть некоторые предположения, что эта сфера деятельности наших «фабричных» тоже стороной не обошла, – сообщил Игорь и, отвернувшись к окну, замолчал.

Приземистый «Ан-26» с прогретыми моторами уже ждал их на рулежной полосе. Техник, нетерпеливо дефилирующий по бетонке, помог подняться в самолет выскочившему из «Волги» Вадиму, залез сам, затащил в грузовой салон трап и захлопнул дверь. Из пилотской кабины выглянул летчик, мельком глянул на пассажира и крикнул сквозь шум двигателей:

– Ну что, все в сборе? Тогда покатили...

Моторы загудели сильнее, вибрация усилилась, и самолет, плавно снявшись с якоря, начал двигаться. Через несколько минут они уже были в воздухе. Техник подошел к Вадиму, устроившемуся на жесткой металлической скамье.

– Все нормально? – спросил он.

– Да, отлично. Когда прибудем в Жуковский?

– Примерно через час сорок минут. Если только не завернут на запасной.

– А что, и такое может быть? – с тревогой спросил Вадим.

– Запросто. Передали, на Москву мощный грозовой фронт идет. Если бы вы опоздали минут на пять, мы бы ждать больше не стали, улетели, чтобы успеть до циклона. И так уже месяц с лишним болтаемся. Летали в Анадырь, а там по трассе с погодой ужас что творится. На каждом аэродроме минимум дней по пять сидели, окна в облачности выжидали. Да еще за всякими попутными грузами зигзагами гоняли. Сейчас до дома уже рукой подать, а когда оно рядом, свербит, хочется побыстрее. Если что нужно, позовите, я в пилотской кабине буду. Захочется курить, окурки тушите вон в той банке.

Техник покачал стропу, проверяя крепление большого ящика, мельком глянул на остальные и, махнув рукой, зашагал в нос самолета.

На полпути вошли в густую облачность. За иллюминатором тянулся белесый туман. Самолет начало потряхивать и изредка кидать в воздушные ямы.

Вадим полез в сумку за сигаретами и наткнулся рукой на завернутый в тряпицу предмет, переданный ему на прощание дядей Иваном. Вытащив таинственный подарок, он развернул холстину и от неожиданности обомлел. На ладони лежал массивный желтый, явно золотой портсигар, сверкающий затейливым вензелем и расцвеченный мелкими разноцветными, по виду – драгоценными – камешками.

– Ничего себе подарочек. Что там дядя говорил: дедушка ему передал, а он мне? Это что же выходит – семейная реликвия? С какого переляку у нас в семье такие безделушки хранятся? – удивленно пробормотал Вадим.

Он осторожно нажал на маленькую кнопочку сбоку, и портсигар, мелодично заиграв «Боже, царя храни», открылся. На внутренней стороне крышки красивой вязью было что-то выгравировано. С трудом разбирая мелкие, раскудрявленные завитушками слова с ятями, изумленный Вадим прочитал дарственную надпись, увенчанную двуглавым орлом:

«Штабс-капитану лейб-гвардии Измайловского полка Андрею Беклемишеву за мужество и безмерную храбрость во славу Отечества Российского».

Ниже четкая подпись: «Его Императорское Величество царь Александр Третий» и под ней такой же, как на крышке сверху, витиеватый вензель, в котором теперь, уже зная, можно было разобрать разлаписто-ветвистую букву "А", перечерченную тремя полосками.

«Однако!.. – присвистнул растерянный Вадим. – Прямо какой-то граф Монте-Кристо с тайной аббата Фариа. Что же получается, я потомок этого самого штабс-капитана Андрея Беклемишева? Насколько помнится, в лейб-гвардии служили только дворяне и, как правило, не мелкопоместные. Выходит, мы голубых кровей? Вот уж чего не ожидали-с. И звание солидное – гвардейский штабс-капитан. Это где-то на уровне армейского подполковника, по седьмому классу в табели о рангах. Выше, полковниками, в лейб-гвардии были, если память не изменяет, члены императорской фамилии. Однако!.. А кем он мне может приходиться? Прадедом? Нет, по времени больше на прапрадеда тянет. И у дедушки отчество было Владимирович, следовательно, прадед звался Владимиром Андреевичем. Покопаться бы в архивах, может, остались какие-то сведения о предках. Дальше дедушки никого же не знаю. Социализм выровнял народ под одну гребенку по классовой справедливости и превратил всех в Иванов, не помнящих родства».