Деяния ангелов - Виктор Песиголовец

Мою душу обуревают тревожные предчувствия…

О проблеме, возникшей в моей жизни, я решил не рассказывать Виве. Зачем ей об этом знать?

Но, как оказалось, что-то утаить от нее не так просто…

Девушка встретила меня возгласом радости и тут же повисла на шее. У меня сразу просветлело на сердце, все тревоги рассеялись. Я крепко прижал к сердцу это милое создание, подаренное мне судьбой непонятно за какие заслуги, и не хотел размыкать рук, боясь, что оно растает, как мираж, как утренний сон.

Вива помогла мне снять куртку и повела в гостиную. На журнальном столике уже стояла вазочка с рассыпчатым печеньем, а в желтых чашечках дымился ароматный кофе. Я удивленно посмотрел на девушку:

— Как ты догадалась, что я приду именно в это время, ведь, кажется, мы договаривались о встрече вечером?

— Сердце подсказало! — мягко улыбнувшись, ответила она.

— И не ошиблось! — засмеялся я.

— Мое сердце никогда не ошибается, — вздохнула Вива. — Вот сейчас оно говорит мне, что у тебя неприятности.

Я нежно чмокнул ее в лоб и беззаботно махнул рукой:

— Какие там неприятности! Все прекрасно!

Девушка усадила меня на диван, сама села рядом и, подав мне чашечку с кофе, тихо произнесла:

— Врать не хорошо! Расскажи мне, Ваня, что случилось?

— Это долгая история, — попробовал отбрыкнуться я. — Как-нибудь в другой раз, ладно, котеночек?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, лучше сейчас.

Пришлось рассказывать.

Вива слушала, не перебивая. Потом задала всего лишь один вопрос: любил ли я Ирину? Так сразу ответить на него мне было трудно. Пришлось хорошенько задуматься.

Время шло, а я молчал…

— Не нужно так морщить лоб, Ваня, — остановила мои размышления девушка. — Не нужно напрягаться! Не любил ты Ирину, не любил!

— Не знаю, — честно признался я. — Она мне нравилась, наверно, были и какие-то чувства…

— Вот именно — какие-то! — Вива бросила на меня осуждающий взгляд, однако тут же ласково погладила мою руку. После непродолжительной паузы назидательным тоном произнесла: — Нельзя связываться с женщиной, которую не любишь всей душой!

— Ты думаешь, если бы я любил Ирину, как ты говоришь, всей душой, то наши отношения не омрачались бы скандалами, ее истериками, припадками ревности и опрометчивыми поступками? — поинтересовался я грустно.

— Могло случиться все, что угодно, — согласилась Вива. — Но Ирина не стала бы губить детей, будучи твердо уверена, что она для тебя — самая любимая и единственная на свете женщина.

Мне стало как-то не по себе.

— Ты хочешь сказать, — пролепетал я, еле ворочая отяжелевшим языком, — что в убийстве тех, не рожденных, младенцев есть и моя вина?

Вива вдруг закрыла ладонями лицо и откинулась на спинку дивана. С минуту сидела молча. Потом опустила руки и печально взглянула на меня.

— Вы оба их убили. Ты виноват в том, что не сделал практически ничего для их спасения.

Я сходил на кухню, прямо из-под крана попил воды и возвратился в гостиную. Вива все так же сидела на диване. Я присел на корточки возле ее ног.

— Но я даже не знал, что Ирина беременна! Мы предохранялись, но она…

— Не оправдывайся! — оборвала меня девушка. — Раз Ирина захотела забеременеть, значит, считала, что у нее есть шанс на твои любовь и преданность. Но потом поняла: это всего лишь иллюзия!

— Что же мне делать? — я взял руки Вивы в свои и с жаром сжал их. — Ведь уже ничего не вернуть!

Она высвободила одну свою руку и нежно, как мать, погладила меня по голове. Затем тихо промолвила:

— Да, этот грех нельзя искупить. Он всегда будет чернить твою душу. Помни о нем, кайся и молись!

— Ты говоришь, как священник, — заметил я с долей раздражения.

— Ошибаешься! — возразила девушка. — Священник бы обязательно прибавил, что Бог милостив и простит тебя, если покаешься всем сердцем.

— А по-твоему, мне нет прощения? — спросил я и плеснул остывшего кофе из кофейника себе в чашку. Затем взял ее, поднялся с дивана и подошел к окну.

— Чтобы заслужить полное прощение, мало каяться и молиться, — изрекла Вива каким-то чужим, отстраненным голосом. И взгляд ее мне не понравился — он казался отчужденным и холодным. — Нужно не повторять своих ошибок, очистить свое сердце от всяких недобрых помыслов, а главное — перестать жить для себя. Тебе все это по силам? Нет, конечно! Поэтому ты если и заслужишь прощение, то неполное. А это значит, что без расплаты за грехи не останешься. Пусть она, твоя расплата, и не будет уж столь суровой…

— Ладно, Вива! — нервно повел я плечом. — Это всего лишь твое мнение, твои личные рассуждения. Они могут быть и ошибочными, ты так не считаешь?

Девушка ничего не ответила. Но, видимо, поняла, что своим менторским тоном задела меня и, чтобы смягчить свои слова, ласково улыбнулась. Потом вскочила, подошла ко мне и обняла за шею.

— Как же мне поступить с Ириной, подскажи? — попросил я совета. — Не встречаться с ней?

— Обязательно встреться! — подала голос девушка, пряча свое лицо на моей груди. — И познакомь нас!

— Ты с ума сошла! — вскричал я. — Нет никакой уверенности, что Ирина будет вести себя пристойно по отношению к тебе.

— Не переживай! — успокоила Вива. — И не сгущай краски. Твоя бывшая любовница, возможно, ищет моральной поддержки, душевного тепла и участия, а не жаждет выяснения отношений.

Я хотел еще что-то сказать, но девушка прикрыла пальцами мои губы.

— Сделай, как я говорю! — ее тон был почти приказным.

Мы стояли минут пять. В объятиях Вивы все мои тревоги отошли на второй план, они уже не так терзали сердце, ко мне вернулся оптимизм, настроение улучшилось.

Позже я принимал травяную ванну, так благотворно на меня подействовавшую в прошлый раз, а девушка что-то стряпала на кухне. Один раз она, излучающая внутренний свет радости, заскочила ко мне в цветастом передничке проверить, все ли в порядке.

— А что ты там готовишь? — поинтересовался я. — В прошлый раз еды было слишком много…

— Да, я тогда немного перестаралась, — засмеялась Вива. — Уж очень хотелось тебе угодить. Но теперь я готовлю всего три блюда: тушеные грибы, салат из капусты и творожный пирог.

— Уверен, это будет божественно вкусно! — искренне похвалил я ее кулинарные способности. — Таких кушаний, как у тебя, мне не доводилось пробовать ни разу в жизни. При этом они вроде бы просты и незатейливы.

Моя похвала вовсе не была преувеличением, девушка действительно потрясающе готовила.

Когда мы на славу пополдничали и сытые вернулись в гостиную, я вдруг вспомнил о полотнах Вивы. И не преминул спросить: