Неземная - Синтия Хэнд

Я прочистила горло:

— Итак, меня зовут Клара Гарднер, и я переехала из Калифорнии.

Другие ученики захихикали, а один парень поднял руку.

— Это один из фактов мистера Ловетта, — пояснил мистер Фиббс. — Вот только вас не было, когда он это говорил. Скоро вам станет известно, что здесь достаточно много учеников, кто перебрался из Золотого Штата.

— Ну что ж, тогда попробую снова. Я переехала из Калифорнии около недели назад, потому что прослышала про дивные здешние сласти.

Весь засмеялись, даже Кей, которая чувствовала себя польщенной. Я неожиданно представила себя комиком, произносящим монолог. Но все лучше, чем если все станут говорить, что ты та рыжая идиотина, которая грохнулась в обморок посреди коридора после третьего урока. Шутить, так шутить.

— Меня до странности любят птицы, — продолжала я, — куда бы я ни пошла, их вокруг собирается целая стая.

Это правда. Думаю, это потому что они чувствуют, что я тоже крылатая, хотя на самом деле, мои крылья — невидимы.

— Анжела, ты хочешь что-то сказать? — обратился вдруг к кому-то мистер Фиббс.

Я пораженно посмотрела направо, а девушка с волосами цвета воронова крыла, в фиолетовой тунике и леггинсах поспешно опустила руку.

— Нет, я просто потягиваюсь, — непринужденно сказала она, глядя на меня янтарными глазами. — Но про птиц мне понравилось. Это забавно.

Но на сей раз никто не смеялся. Все смотрели на меня. Я сглотнула.

— Так, ещё один факт, да? — продолжила я немного отчаянно. — Моя мама программист, а отец профессор физики в Университете Нью-Йорка, что, наверное, означает, что с математикой у меня должно быть все хорошо.

Я изобразила гримасу отчаяния. Конечно, я соврала, что не разбираюсь в математике. Вполне разбираюсь. Математика — это язык, и моя мама, к примеру, даже не притрагиваясь, может понять, что именно компьютеры говорят друг другу. Наверное, поэтому она и влюбилась в моего отца, который напоминает ходячий калькулятор, даже и без капли ангельской крови. Джеффри и мне математика всегда давалась до смешного просто. Этот факт веселья тоже не вызвал, кроме сочувственного смешка от Венди. Что ж, комик из меня, кажется, негодный.

Последней в списке была девочка, которая столь внимательно смотрела на меня, когда я рассказала про птиц. Она представилась Анжелой Зебрино. Убрав длинную челку за ухо, Анжела быстро перечислила свои три факта.

— Моя мама — владелица «Розовой подвязки». Я никогда не знала своего отца, и я — поэт.

Снова эта странная тишина. Она оглядела всех, словно ожидала, что кто-то бросит ей вызов. Никто не хотел встречаться с ней взглядом.

— Отлично, — сказал мистер Фиббс, прочищая горло, внимательно глядя в свои записи. — Теперь мы все знаем друг друга немного лучше. Но как людям действительно узнать друг друга? Что отличает нас от остальных шести с половиной миллиардов людей на планете? Может быть, это мозг, который как компьютер запрограммирован для каждого на свой набор программ, воспоминаний, привычек, генетически заданной внешности? А может быть, нас различают по делам? Какими были бы ваши три факта, если бы я попросил вас назвать три самых важных поступка в вашей жизни?

Перед моим внутренним взором промелькнуло пламя.

— Этой весной мы посвятим много времени обсуждению того, что значит быть уникальным, — продолжил мистер Фиббс, встал и, прихрамывая, подошел к небольшому столику в дальней части комнаты, где взял стопку книг и начал раздавать их.

— И наша первая книга в этом семестре, Франкенштейн!

— Оно живое!!! — тут же заорал парень со сноубордом, подняв книгу вверх, словно ожидая удара молнии. Кей Паттерсон закатила глаза.

— О, да вы уже общаетесь с духом доктора Франкенштейна? — мистер Фиббс повернулся к доске взял черный маркер и написал имя Мэри Шелли и год — 1817. — Этот роман был написан женщиной не намного старше вас, и отражает идею борьбы науки и природы.

Он начал лекцию про Жана-Жака Руссо и влияние его идей на искусство и литературу во время написания романа, а я старалась не пялиться на Кей Паттерсон и все думала, что же за девушка сумела зацепить такого парня, как Кристиан. А потом задумалась, что он из себя представляет как человек, ведь я ничего не знала о нем, кроме того, как выглядит его затылок и что он спасает девушек, вырубившихся посреди коридора.

Осознав, что я упорно грызу ластик на конце карандаша, я его отложила.

— Мэри Шелли хотела показать, что же истинно делать нас человеком, — подвел итог мистер Фиббс. Он посмотрел на меня так, словно прекрасно знал, что я совершенно не слушала его последние десять минут, а потом отвернулся. — Как раз это мы и собираемся выяснить! — он взял книгу и тут же прозвенел звонок.

— В обед можешь сесть со мной, — предложила Венди, когда мы вышли из класса. — Ты берешь еду из дома или планировала посидеть где-нибудь?

— Нет, думала, куплю что-нибудь здесь.

— Ну, кажется сегодня у нас тут в меню курица в кляре.

Я поморщилась.

— Ну, конечно, всегда можно купить пиццу или бутерброд с арахисовым маслом. Да и столовая тоже есть.

— Ммм, здоровая еда.

Я протолкалась через толпу, добыла себе еды и устремилась за Венди к её столику, где сидела компания почти одинаковых на вид девиц, выжидающе рассматривающих меня. Венди назвала их по именам: Линдси, Эмма и Одри. Они показались вполне дружелюбными. Не звезды, конечно, все в джинсах и футболках, с косичками и хвостиками, без особого макияжа, но милые. Нормальные.

— Вы, что, группа? — спросила я, присаживаясь.

Венди засмеялась:

— Мы себя называем Невидимками.

— О… — протянула я, точно не зная, шутит она или нет и что отвечать.

— Мы не фрики и не ботаники, — сказала Линдси или Эмма, или Одри, я их ещё не различала. — Мы, ну ты понимаешь, невидимые.

— Невидимые для..?

— Те, кто популярен, — пояснила Венди. — Они нас не видят.

Отлично. Невидимки — это как раз для меня.

На другом конце кафетерия я увидела Джеффри, сидящего за столом с группой парней в спортивных куртках. Миниатюрная блондиночка, сидящая рядом, взирала на него с обожанием. Джеффри что-то сказал и все засмеялись. Невероятно. Ещё и день не прошел, а он уже Мистер Популярность.

Кто-то поставил стул рядом со мной, я обернулась и увидела Кристиана. Несколько мгновений я видела только его зеленые глаза. Кажется, для него я не такая уж и невидимая.

— Так ты, говорят, из Калифорнии, — начал он.

— Да, — я изо всех сил старалась поскорее прожевать и проглотить кусок бутерброда с арахисовым маслом. В зале стало потише, а девочки-невидимки потрясенно смотрели на Кристиана широко открытыми глазами, словно никогда раньше вообще его не видели вблизи. Кажется, вест зал смотрел на нас с этаким хищным любопытством.