150 моих трупов - Уайт-Смит Нелл

Центр – первый и последний владелец каждой плоти. В мире, Храме и на Луне. Он владеет до рождения. Он владеет после смерти. Механикой и органикой.

Это отлично, когда никто другой не хочет этим владеть. Любая плоть – это большие издержки для собственника. Но плохо, когда в мёртвом или живом есть нечто, на чём можно легко заработать.

Как я и предполагал, на подходе к вагону мне начали угрожать. Все три выживших охранника направили на меня оружие. Скорее всего, незаряженное.

– Договоримся по-хорошему, труповод. По-честному. Этот – наш. Наша добыча, – со мной говорил молодой крупный парень.

Черты лица явно свидетельствовали о низком уровне интеллекта. Что соответствовало высокому уровню агрессии. Низкой квалификации отряда в целом. Я никогда раньше не видел его.

Ответил:

– Неверно.

– Такие правила, – бросил он. Угрожал.

– Нет правил.

– Думаешь, – разозлился он, и ликра начала пульсировать в его механической челюсти, – что сможешь говорить с нами с позиции силы? Угрожать нам?!

Я отозвался всё тем же ровным тоном:

– Верно.

– Думаешь, мысль быстрее пули, а? – Выше моей головы выстрелили. Возможно, они промахнулись. – Ты подумать ничего не успеешь, как я тебе голову сне… – охранник не договорил.

Упал замертво, как и двое его коллег. Я бегом добрался до вагона. На меня смотрел Онвар. Он зло ухмылялся. Зубы в крови. Кровавый след от носа по щеке, кровь на рукаве спецовки. Поверх вытертой текла новая кровь. Белки глаз казались почти бурыми. Кроме того, из ушей на плечи натекала ликра.

– Хотели убить тебя. Нас всех! Сволочи. Стервы. Уроды…

– Ты бросил груз, – попытался отрезвить я его. Перчаткой уже потянулся к телам. Сердца только что остановились. – Ты нарушил приказ. Открыл дверь.

– Уроды! – заорал пьяным воем он, зло, но вяло пнув под рёбра одно из тел.

Я услышал громкое истерическое всхлипывание. Задавленный тонкий писк. Обернулся.

Девушка в форме охраны. Сидела близ двери в гермохранилище. Сжалась. Оружие лежало рядом с ней. Бросила. От страха. Запястьями она закрывала уши. Крупные слёзы догоняли одна другую на нежных щеках.

Я не терял времени. Вводил сердца одно за другим, но действовал быстро. Тратил меньше секунды на одно, разгоняясь с каждым новым всё больше.

Меня беспокоил Онвар. Я не мог его забрать на перчатку, пока он оставался в сознании. Пока он находился в таком состоянии, прикончить его мог даже простой осмотр. Он как раз собрался снова ударить убитого им механоида, но вместо этого согнулся почти напополам. Его сильно вырвало кровью. На мертвеца. Во время следующего спазма юноша потерял сознание.

Я успел принять парня на перчатку. Это спасло его от инсульта. Но охрану уже ничто спасти не могло. От рук Онвара несло палёной плотью. Опять работал только с одной связью. Передёргал её. Пережал. И всё вышло более чем закономерно.

– Эй.

Я повернулся в ту сторону, откуда меня окликнули. Впрочем, скорее, привлекли моё внимание. В вагон зашёл крепкий мужчина. С чехлом за спиной. В чехле, скорее всего, винтовка. Я видел его на дежурстве перед аварией. Он кивнул на Онвара:

– Твой сотрудник?

Обернувшись, я посмотрел ему в глаза и ответил коротко:

– Да.

– Он убил моих, – твёрдо, хотя без лишней эмоциональности в голосе отметил солдат.

Я отозвался:

– Знаю.

– Спрошу так: я должен сейчас убить его ради безопасности груза?

Я задумался, прежде чем ответить, но, оценив Онвара ещё раз, выразил собственное мнение:

– Нет.

Солдат смерил меня внимательным взглядом. Дал понять, что за эти слова я буду отвечать перед ним.

– Что вы сейчас намерены делать? – сухо спросил он.

Я ответил как можно точнее:

– Добраться до Низкого Ветра любыми способами.

– Хорошо. Имейте в виду, что клейма на бегунах разные. Нам на хвост сели как минимум три банды. Не исключено – столкновение поездов их рук дело.

– Мы будем решать каждую задачу, как только она станет понятна.

Он отдал мне краткий знак одобрения и вышел:

– Я буду неподалёку. Предупрежу в случае опасности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наступившую после этого тишину нарушали только рыдания той девушки. В ней, как и в Онваре, я легко узнал случайно оказавшегося здесь специалиста.

Прежде чем скрыться в вагоне, я бросил взгляд на поле боя. Остановившись пристально на каждом из погибших големов. Мне показалось в этот момент, что я испытывал к ним глубокую неподдельную благодарность. Она словно гнала меня от вагона прочь, к этим массивным механическим телам. Гнала необходимостью прикоснуться и попрощаться. Списав это странное стремление на травмы от оперирования, я поспешил вернуться в вагон, чтобы позаботиться о грузе.

Пока я решал, как поступить с Онваром, вернулась Инва. Она вручную втащила его внутрь вагона. Принесла мне инструменты. Вернула саркофаг в рюкзак. И, усевшись в углу, уснула.

Я своей работой ей не мешал. Сейчас следовало наладить автономную циркуляцию и насыщение ликры. Для этого входящие в груз тела надлежало связать в единую сеть. Пустить их общее ликрообращение через специальный портативный фильтр. Он автоматически определяет её состав и перемешивает признаки, способствуя насыщению за счёт собственных аккумулятивных ресурсов и энергии от камней. Такая автономная сеть способна к самостоятельному передвижению и способна питать до десятка механоидов. Называется машиной тел.

Сайхмар присоединился ко мне через час. О его ранении позаботился, по всей видимости, демон, и раз мой коллега остался доволен качеством помощи, то я не стал предлагать свою.

Всё время работы он что-то рассказывал, веселил меня. Я не понимал половины его лексем из-за своеобразного акцента. И я не понимал смысла его рассказа из-за странных слов и странного способа их сочетания. Но я улавливал общий настрой. Меня это действительно успокаивало.

Этот механоид неожиданным образом казался созвучным паровозам. Гибель близких отчего-то возвеличивала его. Не мерзко, нет. Это далеко отстояло от политических речей. Или от высокопарных поэтических излияний. Он просто становился как будто бы выше. И говорил, казалось, чуть добрее. За каждым его словом чудилось будущее. Будущее, куда уходят чинно и спокойно поезда. Каждому из них придёт час умереть. Это не могло не примирять с настоящим.

Морок от злоупотребления перчаткой держался довольно устойчиво. Я не допускал ошибок при работе с шитьём, но от необходимости одновременно с этим выполнять задачи механика сильно уставал. Мы сидели с Сайхмаром и собирали нужные для путешествия детали. Я всё больше слушал его. Оставлял ту часть работы, где следовало работать руками. Но пьянящая обманчивая лёгкость не оставляла. Так прошло ещё с полтора часа. Потом нас позвали из-за двери, ведшей в гермохранилище. Сайхмар, передвигаясь со странной для своей сутулости плавностью, подтянулся и умудрился открыть старый замок.

За порогом ждала та девушка, что плакала недавно так безутешно. Чуть успокоилась. Улыбнулась:

– Простите, может быть, вам нужно помочь?

Я отдал знак согласия и попросил доложить о её квалификации. Военная форма оказалась лишь стандартной одеждой. В отряде она выполняла функцию инженера, и, случись что с паровыми доспехами или транспортом, оказалась бы на подхвате.

Как я уже отмечал раньше, на отряде охраны экономили так же, как и на бригаде специалистов по плоти. Смышлёная девушка совсем не имела опыта пустошей. Ей сильно не хватало навыка взаимодействия с имеющимся материалом. С хламом, попросту говоря. Однако сейчас она, как и все мы, искала утешения в работе руками.

– Шат сказал, что мы пойдём пешком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По всей видимости, она имела в виду того военного с винтовкой. Я не стал распространяться на счёт наших планов. Отдал знак согласия.

– До станции?

– Возможно, что нет. Мы осмотрели тела големов, – улыбнулась застенчиво девушка. – Я внимательно изучила ботинки. В них воды километров на сотню ходу. Значит, радиус их перемещений не больше тридцати километров. То есть рядом – источник воды…