Наваждение - Мелани Джексон

Повернувшись, она взяла «автозагар» и принялась растирать его по телу. Ей приходилось повторять эту процедуру почти ежедневно. Коразон, учуяв запах размоченных кукурузных хлопьев, умчался прочь. Он и так уже пропустил целый час обязательного послеполуденного сна.

Нинон подождала, пока лосьон впитается, и оделась. В антикварном магазинчике Техаса она наткнулась на прелестное платье бирюзового цвета оттенка морской волны от Альфреда Шахина и не смогла удержаться. Она аккуратно расправила ангельские крылья над грудью. Получился идеальный образ женщины-вамп — соблазнительна и в то же время капельку невинна. Она надеялась, что Мигель это оценит.

Она последний раз прикоснулась к платью, восхищаясь текстурой и пошивом. Ей нравилось ощущение одежды из лубяных волокон, ее цвет, утонченность фасона. «Волк в овечьей шкуре от винтаж-дизайнера» — подумала она, криво усмехаясь. Но то же самое можно сказать и о Мигеле Стюарте. А посему не существовало никаких правил игры, которых она вынуждена была бы придерживаться. Ей нравилась красивая одежда сама по себе, и она надевала ее при любом удобном случае. Иначе это было бы равносильно тому, что купить породистого скакуна, чтобы потом подрезать ему сухожилия. Правда, в этом захолустном городишке в таком платье она будет смотреться, как шлюха на церковном собрании.

Мысль об этом снова вызвала у нее усмешку.

«Спасая жизнь бегством, ты еще находишь время подбирать одежду», — ее внутренний голос был поражен.

«Конечно». И Мигель Стюарт придет, чтобы повидаться с ней этим вечером. Нинон была уверена в этом на все сто. Он не из тех мужчин, которые покорно ждут желаемого.

Словно в подтверждение этих мыслей, когда она вышла из ванной, на прикроватном столике ее дожидалась записка и букет добытых неизвестно где стерлиций. Она сомневалась, что это принесла горничная.

«Этой ночью тебе придется позаботиться о надежности двери».

«Конечно». Хотя легенда гласила, что ни один замок не остановит вампира, если он пришел по приглашению.

«Вампира?»

«Возможно».

Нинон нахмурилась, глядя на аккуратные ровные строчки — наверняка навыки, заложенные в одной из элитных школ Великобритании, которые не удалось испортить даже длительным пребыванием в Америке. Ее опыт подсказывал, что, как правило, самые беспощадные люди являются обладателями чуть ли не каллиграфического почерка. Это объясняется внутренней силой и собранностью.

Конечно, Мигеля Стюарта могли бить плеткой по рукам, пока он не овладел правильным письмом. Дети умеют учиться на собственных ошибках. Воспоминания о детстве вызвали у нее легкую грусть. Но ностальгия исчезла, стоило ей предположить, что приглашение Мигеля было лишь способом выведать правду о ней и что, каким бы он ни был в детстве, сейчас у него не самые благородные намерения. Сентиментальная жалость была не тем чувством, которое она могла себе позволить.

Я не знаю, есть ли у тебя причины ее бояться. Но, сын мой, если ты чувствуешь, что должен ее убить, тогда знай, что делаешь это с моего благословления. Однако ты должен сделать это в одночасье, пока она не догадалась о твоих намерениях и не тронула струны твоего сердца своими коварными пальцами. Я долго наблюдал за ней и могу с уверенностью сказать, что ее сердце — это не та крепость, которая не выдержит любовной осады. Особенно остерегайся ее голоса, который способен порабощать, и ее глаз, которые как атакующее войско заполоняют сознание и лишают воли. Там, куда упадет ее взгляд и где раздастся ее голос, даже мудрейшие из мудрейших попадают в плен, и их сердца и умы горят ярким пламенем, пока не превращаются в пепел, который она одним дуновением развеет по ветру. Она долго выжидает, но когда все-таки нападет, пощады не жди.

Итак, его отец тоже пробовал ее соблазнить, но потерпел поражение. Ничего удивительного в этом не было — она столь же сильна, сколь красива. Но если ее не удалось взять таким способом, то нужно найти другой. Это было опасно, возможно, даже глупо, но трусливые сердца не убивают прекрасных дам.

Красавец-волшебник воздел к лунному свету правую руку. В левой он держал серебряный клинок.

— Взываю к вам, Злой дух, Жестокий дух, Беспощадный дух; взываю к вам, на кладбище восседающим, забирающим силы у человека, пожирающим его душу. Ступайте и возложите метку на называющую себя Нинон де Ланкло. Узлом завяжите ей голову, глаза, уста, горло, легкие и наполните чрево ее отравленной водой. Заклинаю вас этими шестью узлами лететь что есть мочи, убить ее и принести мне ее душу, потому что так того желаю я. Я расплачиваюсь за это своей кровью. Аминь. Аминь. Аминь.

Мужчина, называющий себя Сен-Жерменом, с улыбкой полоснув лезвием по запястью, смотрел, как из раны на заледеневшую землю капает черная кровь.

Нинон, на этот раз известная как Анна Сен-Сир, села на поезд в Гаре ду Норд в скверном расположении духа. Стоя под металлическим сводом купола «собора» современных перевозок, она ощутила первую легкую дрожь беспокойства. Глупо, что тогда она не послушалась своей интуиции — предчувствие буквально дергало ее за подол юбки и призывало вернуться домой. Не было никаких оснований оставить багаж или отложить поездку в Лондон, где в то время, если верить слухам, пребывал лорд Байрон.

Она замешкалась на верхних ступеньках. В поезде ехали еще люди, замотанные шарфами и укутанные в зимние одежды, но их было меньше, чем обычно, — многие остались дома из-за свирепствующей непогоды и болезней. Было там и несколько носильщиков и торговцев, пытающихся сбыть свой товар. Вокруг них сгустилась зловещая тишина.

Нинон прошла по полутемному коридору, все сильнее чувствуя неприятное покалывание в ладонях и шее. Она подошла к своему купе, испытывая нарастающую тревогу, хотя опасности в полупустом вагоне не ощущалось.

Вагон качнулся, словно от сильного порыва ветра. Волосы на затылке встали дыбом, и что-то запершило в горле, возможно, глоток отравленного воздуха. Воздух наполнялся озоном, как перед грозой.

Но это было решительно невозможно. По крайней мере, не внутри здания вокзала.

Опасность. Она больше не могла этого отрицать. Что-то нехорошее было уже совсем близко. Возможно, привидение. Возможно, кое-что похуже.

Нинон остановилась. Она сделала глубокий вдох, позволяя глазам сконцентрироваться на занавешенной стеклянной двери напротив. Стекло, зеркала, спокойная водная гладь — все это вводило в состояние транса, в котором она начинала чувствовать по-новому. Она уставилась на стекло, глядя сквозь свое отражение.

И увидела, как что-то движется внутри. Что-то, напоминающее человека — размером, но не очертаниями. Что-то темное. До нее донесся еле уловимый запах гниения и серы.

Диппель? Это был он? Или одно из созданий его больного разума? Но почему? И почему именно здесь?

Поезд начал двигаться, отчего она потеряла равновесие в своих туфлях на тоненьких каблучках. Она оперлась рукой о стену и принялась медленно поворачивать голову в сторону черной тени. Есть! В конце коридора, за открытой дверью ее кто-то поджидал. Кто-то огромный, в черных туфлях и темных шерстяных брюках.

Ноги, покачиваясь в такт движению поезда, переступили с места на место, и она поняла, что никакие это не туфли. Перед ней были самые настоящие копыта. И это существо не носило брюк — у него были кривые, мохнатые лапы. Оцепенев от ужаса, она смотрела, как из-за двери показалось вытянутое свиное рыло; по длинным клыкам, выглядывающим из-под пернатой маски, стекала слюна. На голове, размером с бычью, поблескивали рога. Длинный высунутый язык щелкал в ее сторону. Она подумала, что это невообразимое существо наверняка плод ее воображения.

Но тут чудовище посмотрело ей в глаза и улыбнулось.

Отвращение волной прокатилось по телу, выводя ее из оцепенения. Она развернулась и бросилась к двери, через которую вошла в вагон. Все мысли были только о том, как бы скорее сбежать отсюда. До этого ей уже приходилось видеть привидения, ее бросало в нервную дрожь от действия черной магии на оскверненных, захваченных Диппелем кладбищах… Но такое случилось с ней впервые.

«Демон». Это слово произвело эффект взрыва у нее в голове. Затем: «Сен-Жермен». Было ли это местью отвергнутого поклонника? Без сомнения, он был достаточно тщеславен, чтобы хотеть ее смерти.

Ее остановил запах. Она затормозила так резко, что едва снова не потеряла равновесие. Она чуть было не налетела на существо, как две капли воды похожее на первое, которое вышло в коридор в противоположном конце вагона и широко раскрыло свои обезьяньи объятия. Когтистые лапы с кучей пальцев потянулись к ней. Существо яростно мотало головой из стороны в сторону, словно показывало, как будет вспарывать ее, пригвожденную к полу, рогами.