Теоретическая педагогика. Учебное пособие для студентов педагогических учебных заведенийв 2 частях, ч.1 - Светлана Дивногорцева

Страх Божий есть «начало премудрости», но это не исключает, а наоборот, предполагает развитие в сердцах детей чувства любви к Богу. Самый страх должен возникать из любви к Богу, проистекать из боязни оскорбить Бога как любящего Отца. Неизбежная греховность сама собою возбуждает страх, и в этом отношении страх Божий действует на душу весьма благотворно, освежающим и очищающим образом.

Чтобы научить повиновению Господу, внушить любовь и страх к Нему, необходимо было решить более общую задачу: насадить в питомце чувство преклонения, страха и любви по отношению к высшим авторитетам вообще, а таковыми, естественно, являлись родители. Они оказались как бы заместителями самого Бога на земле. И закон почтения родителям проходит через все книги Ветхого Завета яркой чертой. Это один из важнейших принципов библейской педагогики.

Семейные отношения в Священном Писании уподобляются отношению Бога к своему народу, поэтому от детей требовалось почтение к родителям: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20, 12). Почтительность к родителям сливалась с благоговением и страхом перед Богом.

3. Христианство и воспитание. Проблема свободы и воспитания

Христианство явилось в мир как благая весть о возвращении человеку свободы через преодоление гибельных последствий греха. Иисус Христос даровал вечный идеал воспитания: каждый христианин должен, с учетом врожденных способностей, стараться уподобляться Христу, то есть победить в себе своекорыстную природу и образовать из себя свободную личность, стоящую в сознательных и разумных отношениях к Богу, людям и природе.

Что вкладывает христианство в понятия «свобода» и «свободная личность»? Что значит «воспитание к свободе»?

Как отмечал в своих работах прот. Василий Зеньковский, дар свободы связан с образом Божиим, пребывающем в человеке. Поэтому свобода в натуральном порядке дана каждому. Однако она не имеет самого ценного — внутренней связи с добром. Свобода человека есть свобода и к добру, и к злу, она есть самоопределение личности по отношению к этим понятиям. Смысл нравственного самоопределения человека заключается в свободном преодолении греха и в обращении к добродетели. Преступая границы нравственно недозволенного, человек теряет дар духовной свободы и становится рабом страстей. Учитывая склонность искаженной человеческой природы ко греху, в реальной жизни очень трудно отстоять добро и легко поддаться искушениям.

Поэтому одна из задач воспитания ребенка в свете православного педагогического мышления — его освобождение, или восхождение к свободе. При таком подходе задача воспитателя состоит в том, чтобы помочь ребенку стать свободным, «подвести дитя к свободе» [4, с. 42]. При этом необходимо помнить, что, развивая свободу, мы в то же время углубляем право выбора ребенка, в том числе и возможность ухода в сторону зла. Происходит это от несовершенства человеческой природы, которая требует постоянного обуздания. Со времен Ветхого Завета средством для этого служило чувство «страха Божия». С этой точки зрения оно и сейчас не может быть выброшено из воспитания, поскольку на самом деле в нем нет анахронизма, авторитаризма и подавления личности, которые видит здесь секуляризованная педагогика. Именно она ставит вопрос о невозможности разрешить так называемое «противоречие» между воспитанием и свободой. С православной точки зрения данного противоречия не существует, как не существует абстрактной, врожденной свободы, которая, по мысли Зеньковского, «не дана, а задана». Мы призваны к свободе, но устоять в ней очень трудно. Это дар Божий, не данный нам как «готовый». Свободу нужно, согласно Гете, завоевывать каждый день. В духовной жизни воспитание к свободе — самая трудная вещь, поскольку после грехопадения человек должен воспитать свои силы, чтобы овладеть собой, чтобы найти самого себя.

Задача воспитания к свободе была поставлена еще в раю. В этом был смысл заповеди Божией о невкушении плодов от древа познания добра и зла. Адам и Ева не совладали со свободой. Заповедь Бога Адаму была именно испытанием свободы, и уклонение от зла могло произойти у Адама только в порядке борьбы. С этой точки зрения можно сказать, что свобода дана нам одновременно и как путь, и как задача, поскольку для ее усвоения необходимо пребывание в Боге. Для людей свобода есть бремя и тяжесть, гораздо легче, как это ни парадоксально, людям дается психология послушания. В преодолении же власти страстей человека укрепляет Божественная благодать, дарованная нам для новой жизни во Христе. Надежда христианства, устремленная в будущее, проистекает из факта Воскресения Христа, Его победы над смертью и злом.

С этой точки зрения христианское воспитание является сообразным с природой человека. Оно состоит в усвоении дара свободы, в развитии сознания свободы, чувства ответственности и умения владеть своей свободой. Повороты во внутреннем усвоении свободы для ребенка происходит только тогда, когда он чувствует и видит в жизни равенство себя и всех окружающих перед лицом Бога. Поэтому воспитание к свободе и дается через христианскую жизнь. «Путь стояния перед Богом — это есть путь воспитания в себе внутреннего человека» [4, с. 43].

Христианское воспитание соединяет в себе все то, к чему стремятся педагоги. Так, если говорить, что воспитание должно вести к счастью воспитанника, то христианство и дает человеку истинное счастье. Не отвергая земных радостей, оно запрещает только неумеренную привязанность к ним, и указывает на истинную радость, которая состоит в молитвенном общении с Богом, в служении ближним в духе любви. Научить человека находить именно в этом радость и счастье способна христианская религия, которая учит тому, что воспитание ребенка должно происходить в опыте свободы, когда человек научается ей. При этом, само собой разумеется, что свобода должна быть соразмерна возрасту ребенка, то есть предоставлена ему в той мере, в какой человек владеет своими силами и разумом. Практически часто родители и воспитатели бывают правы, ограничивая свободу ребенка надзором или препятствием. Однако здесь не следует преувеличивать, поскольку эти шаги только тогда приобретают свою педагогическую ценность, когда они действительно воспитывают к свободе. «Познайте истину, и истина сделает вас свободными», — следуя этим словам Иисуса Христа необходимо строить систему воспитания к свободе как систему приобщения к истине, заложенной в Церкви. Поэтому познание истины заключается в приобщении к Церкви.

4. Христианский идеал воспитания. Уважение личности ребенка

Христианство привнесло в мир как одну из главнейших заповедей любовь к Богу и ближним как к самим себе. По отношению к детям Иисус Христос требовал высшего уважения и признания их личного достоинства. Родителям Христос проповедовал о преданной любви в деле воспитания своих детей. Но в то же время, остерегая от такой любви к детям, которая ради них пренебрегает высшей целью, Он напоминал: «Кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10, 37). Христос признавал всю важность телесно-духовного воспитания детей, однако воспитание духа в Его глазах выше и важнее развития тела и приобретения земных сокровищ.

На этих основаниях Иисус Христос установил вечно истинное понятие о воспитании, которое должно выработать в человеке не только внешне доброе поведение, не только внешне добрые формы жизни, но такие внутренние основы жизни, чтобы доброе поведение воспитываемого было служением Богу в духе и истине и проникало в сокровенные изгибы душевной жизни.

Однако долгое время практика воспитания детей находилась под влиянием довольно суровых мотивов педагогики Ветхого Завета и мало преображалась тем, что внесло в мир Евангелие. Это неизбежно исказило проблему воспитания ребенка, потому что «не дышало всей силой христианского понимания человеческой души» [4, с. 15].

В этом отношении Ян Амос Коменский впервые выступил с признанием в природе ребенка великих даров. В ребенке он усматривал природное влечение к свету, знанию, добру, а роль воспитания сводил только к помощи ребенку в процессе его созревания. Далее Ж. Ж. Руссо, несмотря на свой идиллический взгляд на ребенка, возвращает педагогику к той любви, с которой смотрел на них Новый Завет. Суровость как принцип в деле воспитания становится после Руссо непризнанием добра в душе ребенка. У Л. Н. Толстого эти взгляды доходят до полного анархизма: он так умилялся природой ребенка, что снимал «всякие препятствия перед ребенком в его действиях» [4, с. 23]. Отчасти с Л. Н. Толстым согласиться можно, поскольку и раньше, и довольно часто сейчас процесс воспитания строится без учета интересов ребенка. С этой точки зрения критическая часть «педагогического анархизма» Толстого, как отмечал прот Василий Зеньковский, верна. Действительно, и мы говорили об этом, каждая человеческая душа «должна пройти свой путь», и внешне невозможно устранить того, что «растет изнутри». Исходя из подобных соображений, Л. Н. Толстой и предлагал предоставить ребенку абсолютную свободу. Однако при этом он отрицал не только возможность воспитания, но даже и право на него. С точки зрения православной педагогической мысли права на воспитание нельзя отрицать ни в коем случае. На воспитывающем лежит задача угадать логику внутреннего роста ребенка, помочь ему найти самого себя. И эту задачу должны, прежде всего, выполнять близкие ребенку люди — родители и воспитатели. Если они ничего не внесут в душу ребенка, то внесет улица, окружающая обстановка, которая не всегда бывает благоприятной.