Небрежный купидон - Эрл Гарднер

– Что... что... что вы такое говорите? У них же ничего не выйдет!

– Я не говорю, что им удастся это сделать, – сказал Мейсон, – я просто предупреждаю, что они могут попытаться.

– Но тогда... нет, это ужасно!

– Поэтому, – сказал Мейсон, – я и прошу вас быть предельно осторожной. Я хочу, чтобы вы сразу звонили или приезжали ко мне, если появятся новости. Ну и, конечно, вы должны проявлять большую осторожность при разговорах с посторонними людьми. С вами связывался некий мистер Болтон?

– Нет. Кто он?

– Его полное имя Герман Дж. Болтон. Он представляет страховую компанию. Возможно, он пожелает нанести вам визит. Если это случится, в чем я почти не сомневаюсь, у него с собой будет дипломат, который он поставит неподалеку от того места, где вы будете разговаривать. После этого он попросит вас ответить на некоторые вопросы. В этом дипломате, как вы, очевидно, и сами догадались, будет спрятан диктофон со сверхчувствительным микрофоном. Если он к вам заявится, держитесь спокойно и с большим достоинством. Вам надо будет ему сказать, что если страховая компания затеяла тяжбу, то вы, как одна из сторон, настаиваете на разговоре с ними в присутствии вашего адвоката. А затем, глядя ему прямо в глаза, спросите у него ровным голосом, не спрятан ли в его дипломате, стоящем рядом с вами, диктофон. Постарайтесь добиться от него ответа, да или нет. Не сомневаюсь, он будет в замешательстве. Вы совершенно обоснованно возмутитесь, укажете ему на дверь и еще раз повторите, что будете с ним разговаривать только в присутствии вашего адвоката. Вы сумеете такое проделать?

– Сумею, конечно, нет сомнения. Но, откровенно говоря, мистер Мейсон, вы рекомендуете держать себя в руках, но как не тревожиться? Это настораживает...

– Почему?

– Ну, правильнее было бы сказать, что я испытываю своеобразный шок. Я думала, что все это давно пройденный этап, компания заплатила мне по полису, больше об этом можно не думать. Неужели нет никакого правила или постановления, запрещающего копаться в подобных вещах?

– Мы столкнулись с весьма любопытной ситуацией, – заметил Мейсон. Они могут заявить об имевшем место умышленном обмане, который они сумели обнаружить, правда, лишь несколько дней назад. Они могут заявить, что ваш супруг покончил с собой или даже был убит.

– И все это дело рук Джорджа Финдли, – сказала миссис Ансон, – он уже посеял недобрые семена в этой семье.

– Верно, – согласился Мейсон. – Ну, а теперь, когда я вас предупредил, никому не доверяйте и следите за каждым сказанным словом, не теряйте самообладания. В запальчивости люди делают много глупостей. Слухи и сплетни – одно дело, судебный процесс – другое.

– Хорошо, – сказала она, – я постараюсь, но дело исключительно неприятное. Я уже потеряла покой... Если страховая компания надумала забрать назад деньги... Это же меня разорит!

– Я вам еще не все сообщил, – сказал Мейсон. – Многое, возможно, выплывет на поверхность буквально в ближайшие несколько часов. Я защищаю ваши интересы так, как если бы защищал свои собственные. Не волнуйтесь и не переживайте. Не сдавайте своих позиций и не теряйте головы, все образуется. Всего доброго.

– До свидания, – сказала она слабым голосом.

Мейсон повесил трубку.

– Шокирована? – спросила Делла.

– Напугана, – ответил Мейсон.

5

В понедельник утром Мейсон вошел в свой кабинет и увидел, что Делла Стрит чем-то возбуждена.

– Слышал восьмичасовые известия по радио? – спросила она.

– А следовало слушать? – спросил Мейсон.

– Во всяком случае, там было кое-что для нас! – сказала Делла Стрит.

– Говори!

– Окружной прокурор неожиданно издал распоряжение об эксгумации тела Вильяма Харпера Ансона, который умер примерно тринадцать месяцев назад, предположительно, от пищевого отравления. Диктор сообщил, что предварительное обследование указывает на присутствие мышьяка.

– О-о! – только и смог произнести Мейсон.

– И, – продолжала Делла Стрит, – как сказал диктор, в руках у прокуратуры имеются другие доказательства, которые ни полиция, ни окружной прокурор не соглашаются опубликовать в прессе, не желая ослаблять шансов обвиняемого на справедливый и объективный Суд.

– Обвиняемый? – спросил Мейсон. – А они сообщили имя предполагаемого обвиняемого?

– Нет.

– Это, – сказал Мейсон, – злобная пропаганда. С тем же успехом они могли заявить: «Из этических соображений мы не можем сообщить, что ордер выдан на арест вдовы погибшего, и поэтому не в состоянии предсказать последующие драматические события в данном деле».

– Ты считаешь, – спросила Делла, – что они намерены выдать ордер?

– Обвиняемого, – сказал Мейсон, – не может быть в деле до того, как прокуратура не выдаст ордер на арест, а человека не заберут в камеру предварительного заключения.

Зазвонил телефон. Делла взяла трубку.

– Да, Герти? – приветливо сказала она. – Одну минутку. Соедини ее с кабинетом. Шеф будет с ней говорить... – Она повернулась к Мейсону: Звонит Сельма Ансон. Страховой агент, которого зовут Болтоном, явился к ней и требует, чтобы она сделала заявление о смерти ее мужа. В соответствии с вашими инструкциями ничего не говорить...

– Я сам с ней побеседую, – сказал Мейсон и взял трубку. – Алло, миссис Ансон?

– Да, мистер Мейсон?

– Мистер Болтон у вас?

– Да.

– Скажите ему, что вы сделаете заявление только в присутствии адвоката. Можете просто повторить мои снова.

Мейсон с минуту прислушивался, в трубке было ясно слышно, как миссис Ансон говорит:

– Я буду делать заявления только в присутствии моего адвоката. Потом Сельма Ансон спросила: – Мистер Болтон желает знать, можно ли ему поговорить с вами по телефону.

– Дайте ему трубку, – сказал Мейсон.

Раздавшийся в трубке голос был одновременно и вкрадчивым, и убедительным.

– Мистер Мейсон, – сказал он, – я представляю страховую компанию «The Double Indemnity Accident and Life».

– Ваше имя? – спросил Мейсон.

– Герман Дж. Болтон.

– Продолжайте, – сказал Мейсон.

– Мы проводим расследование обстоятельств смерти застрахованного у нас человека, Вильяма Харпера Ансона.

– И что?

– Первоначальная причина смерти, или, пожалуй, правильнее будет сказать, причина смерти, которая первоначально указана во врачебном свидетельстве, это гастроэнтеритный приступ, вызванный пищевым отравлением с последующими осложнениями.

– Ну, – сказал Мейсон, – и что?

– Страховая компания получила информацию, которая заставила всех насторожиться, и, как я понимаю, труп сейчас эксгумирован, проведено предварительное исследование, которое указывает на присутствие в организме мышьяка. То есть имеет место самое настоящее мышьяковое отравление. В такой ситуации очень важно, чтобы мы выяснили как можно больше подробностей об обстоятельствах, при которых пища, которую до сих пор считали причиной отравления, была употреблена покойным.