Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская

– А не могли бы вы написать для нас статью о своей поездке к Шолохову? – пошли ва-банк разволновавшиеся провинциальные газетчики, столпившиеся вокруг московского счастливца.

– Статью? – гость как будто этого и ждал. – Конечно, могу, через пару часов принесу…

И Феликс отбыл в гостиницу.

Статья действительно была написана в номере отеля от руки, потом перепечатана в редакции на машинке с русским шрифтом. Для пущей важности Феликс упомянул имя Леонида Ильича Брежнева, естественно, в положительном контексте.

За свой труд автор получил от благодарной газеты 20 левов, кои и прогулял в портовом кафе вместе с Милой и приглашенной четой «Дятловых». Как оказалось, сразу после ужина «Дятловы» отправились на доклад к руководителю туристической группы, представлявшемуся группе артистом кукольного театра…

Невинное выступление в дружественной иностранной прессе получило неожиданный резонанс. Первым делом по возвращении в Москву журналиста вызвали для беседы в партийное бюро «Огонька». Надо заметить, что в те времена любая организация имела партийную ячейку внутри самой себя, и голос парторга часто звучал громче голоса разума. Парторг «Огонька», энергичная дама, которую Феликс по ассоциации с героиней песни Александра Галича мысленно называл «гражданкой Парамоновой», сурово начала:

– Ну что, дождались, товарищ Медведев?

– Чего дождался? – решил уточнить вызванный.

– Сами знаете, – отрезала «товарищ Парамонова». – Вы хоть понимаете, что натворили?

– А что я натворил? – искренне удивился Феликс.

– И вы меня спрашиваете?!. Дураком прикидываетесь?!. – возмутилась парторг, закипая от бешенства.

Неинформативно-вопросительный диалог перешел в запредельно-эмоциональный монолог, из которого Феликс узнал, что своим несанкционированным сотрудничеством с печатным органом иностранной державы он нанес колоссальный ущерб имиджу СССР, авторитету советских писателей и государственных деятелей, а также опозорил высокое звание работника печати. Когда дама утомилась, подключились деятели калибром помельче. Они долго упражнялись в предположениях относительно размытых нравственных принципов Феликса Медведева, идущих вразрез с моральным обликом строителя коммунизма.

Наконец партийцы выдохлись и посмотрели на «закоперщицу». «Товарищ Парамонова» не отрывала колючего взгляда от грешника, ожидая слов покаяния. Но никакого публичного аутодафе и посыпания неразумной головы пеплом не случилось. Феликс сидел, еле сдерживая ярость, и метал ответные «молнии». Обдумав создавшееся положение, он пришел к выводу, что своей статьей в болгарской газете он не только не нанес урона советскому строю, но и дал дополнительную рекламу Шолохову и Брежневу, за что имеет право рассчитывать как минимум на денежную премию. К тому же Феликс вспомнил, как поработал на реноме Леонида Ильича по заданию редакции, написав к 70-летию генсека статью с поэтическим названием «Наука жизни». Правда, выполняя волю Софронова, Феликс сочинил материал вместо писателя Вадима Кожевникова, автора популярного романа «Щит и меч». На даче в Переделкино Кожевников прочитал статью, под которой будет стоять его подпись, одобрил ее и передал журналисту самолично исписанный листок бумаги, на котором указал все свои регалии: и депутат Верховного Совета СССР, и член ЦК КПСС, и лауреат всяческих премий, и прочая, и прочая… Кстати, фанатичный собиратель автографов, Феликс до сих пор хранит этот листок-реликвию. Позже журналисту передали, что Леонид Ильич задумал четвертую книгу мемуаров, которую собирается назвать «Наука жизни». «Так я вообще молодец!» – окончательно решил Феликс, перебрав в памяти детали того двусмысленного мероприятия.

Певчей птички коммунизма из активиста «Сталинской смены» все же не получилось

Парторг и журналист обменялись холодными взглядами, из чего стало очевидно – ни одна из сторон не собирается сдаваться. Результатом заседания явился выговор за нарушение журналисткой этики и неприглядное поведение гражданина СССР за рубежом. Увлекшись экзекуцией, бюро постановило не только расследовать все обстоятельства инцидента, но и поднять вопрос об увольнении Феликса Медведева из «Огонька». Кровожадно облизнув пересохшие от праведного гнева губы, парторг завершила заседание и победно посмотрела на Феликса.

Возмущенный несправедливым «приговором», Феликс немедленно отправился к главному редактору. Софронову не улыбалось терять одного из своих активных журналистов, но и портить отношения с влиятельной «гражданкой Парамоновой», кстати, родственницей заведующего отделом культуры ЦК КПСС, абсолютно не хотелось. Тем не менее, он нашел тайный способ сломить сопротивление парторга. В итоге чтобы предотвратить моральное разложение советского журналиста, Феликса лишили «права выезда в Болгарию», а равно и в другие влиятельные иностранные державы. «Страшный» приговор нисколько не напугал Феликса. «Не очень-то и хотелось», – подумал он, довольный поворотом событий.

Зашоренная партийная дама не смогла бы даже предположить, что непокорный журналист буквально через несколько лет облетит весь мир, будет беседовать с влиятельными мировыми политиками, известными писателями, советскими диссидентами и потомками великих князей в Париже, Мюнхене, Лондоне, Риме и Нью-Йорке, не испрашивая ничьего дозволения и вспоминая эпизод с запретом на въезд в Болгарию как комический куплет.

Во главе петушинских поэтов, но, увы… без Венички

Работая после армии в Петушинской районной газете Владимирской области с логичным тогда названием «Вперед» (в тех самых Петушках, которые прославил на весь мир Веничка Ерофеев), Феликс умудрялся сочетать несочетаемое. Он встречался с людьми, которые были интересны не власти, а лично ему, писал статьи без задачи понравиться «наверху» и при этом почему-то нравился. Первый секретарь райкома партии Николай Тимофеевич Васильев не ленился звонить главному редактору, чтобы отметить приглянувшиеся ему статьи Медведева. Подключив заместителя главреда Владимира Васильевича Ястребова, неуемный Феликс организовал поэтическую студию «Радуга». Поездки, встречи, выступления – жизнь молодого журналиста била ключом.

60-е годы прошлого века – период расцвета романтизма среди молодежи. Романтизма по отношению ко всему – к настоящему, к будущему, к искусству, к истории и даже к политике. После смерти диктатора Иосифа Сталина и прихода к власти Никиты Хрущева, впрямую осудившего культ личности и его кошмарные последствия, в стране стало отчетливо легче дышать. Если старое поколение, прошедшее жестокие репрессии и страшную войну, по-прежнему осторожничало, то поколение двадцатилетних сразу ощутило новый, пропитанный поэзией, воздух свободы.

В 1957 году VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве стал настоящим прорывом. После стольких лет обособленности, сдобренной страхом и взаимным недоверием, общество словно ослабило внутреннюю пружину. Ни до, ни после этого события страна не знала ничего отдаленно напоминающего Фестиваль по ощущению счастья и безграничного оптимизма. Юность всех рас и национальностей пела и танцевала на улицах помолодевшей столицы…

Кстати, во время международного фестиваля в Москве начинающий собиратель автографов Феликс Медведев устроил настоящую охоту за приехавшими к нам из разных стран гостями. В сохранившейся до сих пор умещающейся на ладони зелененькой книжечке-блокнотике остались подписи многих участников фестиваля – студентов, рабочих, музыкантов. Этот раритет, хранящий ауру хрущевской «оттепели», явно музейного порядка. Но особую редкость представляет страничка с автографами популярнейших в Советском Союзе французского актера и певца Ива Монтана и его жены актрисы Симоны Синьоре. Шестнадцатилетний подросток караулил их у гостиницы «Советская», где жили именитые гости, но когда они вышли из отеля, ему не удалось подойти к ним. Тогда предприимчивый юноша, у которого уже включился азарт коллекционера, останавливает такси (!) и мчится вслед уезжающей на служебном авто французской паре по улице Горького в сторону кинотеатра «Москва». Авантюра увенчалась успехом, вожделенные автографы у него в руках!

За гигантским шествием сотен тысяч участников фестиваля Феликс наблюдал с крыши гостиницы «Пекин» на площади Маяковского. Как он сумел туда забраться (ведь все «черные» лестницы в те дни были перекрыты), он не помнит.

Стихи молодых поэтов словно разносились ветром – их писали, читали, слушали, пели в столице и на периферии, в квартирах, на кафедрах, сценах и улицах. Поэзия объединяет мир и сплачивает народы. Радует новое кино – смелое, подчас ироничное, романтичное. «Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен» Элема Климова, «До свидания, мальчики» Михаила Калика, «Застава Ильича» Марлена Хуциева – знаковые фильмы тех лет, хорошо передающие настроение, царившее в 60-х. Интересно, что «Застава Ильича» имеет второе название – «Мне 20 лет». Среди главных исполнителей – Николай Губенко, Марианна Вертинская, в эпизодах снялись Андрей Тарковский, Андрон Кончаловский. В фильм включены документальные кадры поэтических вечеров в московском Политехническом музее. Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Римма Казакова, Белла Ахмадулина читают свои стихи – этот замечательный режиссерский ход позволяет фильму, словно чистому зеркалу, отразить без искажений общий душевный настрой. «Я смотрел на эти кадры, и, ей-богу, мне хотелось плакать», – признался потом Феликсу во время знаменитой встречи четверки культовых поэтов страны на даче в Переделкино Евгений Евтушенко. «Изменили ли мы время? Конечно, – ответит тогда же Андрей Вознесенский. – Но мы тогда не думали об этом. Время расставляет свои акценты, отделяя нас теперь друг от друга… Но и тогда мы были разными… Общими у нас были враги. Их нападки сплачивали нас. Общими были страсть страны, воздух надежд, люди, верящие в нас».