Преступления против мира и безопасности человечества - Алексей Кибальник

Совершение преступлений против мира и безопасности человечества во исполнение приказа. Не вызывает сомнений тот факт, что многие преступления против мира и безопасности человечества совершались и совершаются во исполнение приказа.

Еще 13 января 1942 г. была подписана Декларация о наказании за преступления, совершенные во время войны, в которой представители ряда государств объявили «одной из своих основных целей войны наказание, путем организованного правосудия, тех, кто виновен и ответственен за эти преступления, независимо от того, совершены ли последние по их приказу, ими лично или при их соучастии в любой форме».[50]

Следующим актом, устанавливающим ответственность за совершение военных преступлений во исполнение приказа, явилась Декларация о поражении Германии и взятии на себя верховной власти в отношении Германии правительствами Союза ССР, Соединенного Королевства, США и Временным правительством Французской Республики. Статья 11 этого документа гласила: «главные нацистские лидеры… в связи с тем, что они подозреваются в совершении, подстрекательстве или издании приказов о проведении военных или аналогичных преступлений, будут арестованы и переданы представителям союзников».[51]

В указанных актах нашли свое закрепление принципы действия института исполнения приказа: официально прозвучало намерение привлекать к ответственности не только лиц, отдававших преступные приказы, но и исполнителей таковых. Дальнейшее развитие институт исполнения приказа получил на Нюрнбергском процессе.

В теории отечественного уголовного права обычно утверждается, что исполнение приказа или распоряжения связано с причинением вреда во исполнение обязательного для лица распоряжения о совершении какого-либо действия (бездействия), данного компетентным органом либо лицом, наделенным соответствующими полномочиями.

Формирование этого института в международном уголовном праве началось с понимания того, что, несмотря на принцип «недопустимости ссылки на приказ», причинение объективно преступного вреда во исполнение последнего все же может при определенных обстоятельствах расцениваться в целом как непреступное.

Так, Комиссия международного права ООН, формулируя принципы Нюрнбергского процесса, решила этот вопрос следующим образом: «Исполнение приказа правительства или начальника не освобождает от ответственности… если фактически был возможен сознательный выбор».[52]

То есть отсутствие возможности сознательного выбора поведения исполнителя приказа освобождало его от ответственности за исполнение обязательного для него распоряжения. В современных актах международного уголовного права продолжает действовать принцип, согласно которому исполнение преступного приказа не освобождает от уголовной ответственности.

Принцип недопустимости ссылки на официальное или должностное положение лица был впервые сформулирован в ст. 7 Устава Нюрнбергского трибунала: «Должностное положение подсудимых, их положение в качестве глав государств и ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчающее наказание», – а затем повторен в Уставах Международных трибуналов по бывшей Югославии (ст. 7) и Руанде (ст. 6).

Международно-правовые акты в регламентации ответственности за исполнение незаконного приказа исходят из концепции «умных штыков»[53]: лица, совершающие преступления при исполнении явно для них незаконного приказа, должны подлежать уголовной ответственности; а начальник должен нести ответственность за преступления, совершенные при исполнении отданного им незаконного приказа, в любом случае.

В принятых в последнее время документах международного права содержится перечень обстоятельств, освобождающих исполнителя приказа от уголовной ответственности. При этом должны быть соблюдены все такие требования, а именно:

1) исполнитель был обязан исполнить приказ правительства или начальника;

2) исполнитель не знал, что приказ был незаконным, или сам приказ не носил явно незаконного характера.

Несоответствие этим критериям является основанием для привлечения исполнителя приказа к ответственности за совершение преступлений против мира и безопасности человечества.

Применительно к отечественному уголовному праву сформировалось понимание того, что не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательного для него приказа. При этом лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение явно преступного приказа, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение явно преступного приказа исключает уголовную ответственность. С другой стороны, лицо, отдавшее преступный приказ, несет уголовную ответственность в случаях, если преступность приказа охватывалась его умыслом.

Остановимся на одном любопытном положении международного уголовного права. В силу ч. 2 ст. 33 Римского Статута, приказ о совершении акта геноцида или любого преступления против человечности всегда расценивается как явно незаконный.

Это означает, что исполнитель такого приказа, в силу очевидной преступности последнего, не может освобождаться от ответственности ни при каких обстоятельствах (очевидность преступности приказа означает, что любой человек должен понимать de facto, что ему отдан приказ о совершении преступления и он, исполняя такой приказ, также совершает преступление). Преступления против мира и безопасности человечества как раз и специфичны тем, что причиняют вред абсолютным благам. То есть каждый должен, если можно так сказать – в силу бесчеловечности любого из этих деяний, понимать, что совершает именно преступление.

Представляется, что принцип недопустимости ссылки на приказ, как он сформулирован в ст. 33 Римского Статута, должен в полной мере применяться при квалификации наиболее тяжких преступлений против мира и безопасности человечества, таких как: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны; применение запрещенных средств и методов ведения войны; геноцид; экоцид.

В этом случае положения ст. 33 Римского Статута должны обладать приоритетом над ст. 42 УК РФ – следовательно, при квалификации указанных преступлений неприменима ссылка исполнителя на отсутствие возможности выбора при исполнении приказа.

Учитывая исключительную опасность ряда преступлений по международному уголовному праву, еще в 1968 г. была принята Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества. В соответствии с этим документом никакие сроки давности не исчисляются при привлечении к ответственности за совершение ряда преступлений против мира и безопасности человечества, в том числе:

1) за военные преступления (нарушения законов и обычаев войны, как они определены в п. «b» ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала), в том числе за «серьезные нарушения», перечисленные в Женевских конвенциях 1949 г.);

2) за преступления против человечества, вне зависимости от времени их совершения и того, являются ли они нарушением внутреннего права (определены в п. «с» ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала);

3) за совершение актов геноцида.

Таким образом, срок давности не исчисляется не за все преступления по международному уголовному праву, а лишь за те деяния, которые (вначале в теории, а затем и в международно-правовых нормах) отнесены к преступлениям против мира и безопасности человечества.

Отсутствие сроков давности за данные преступления было подтверждено и более поздними актами международного уголовного права. При этом произошло расширение перечня деяний, являющихся такими преступлениями.

Так, ст. 29 Римского Статута установила, что ни за одно из преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда, не течет срок давности. В соответствии со ст. 5 этого же документа, к юрисдикции Суда относятся: преступление геноцида, преступление агрессии, преступления против человечности (11 деяний), военные преступления (среди которых: 8 «серьезных нарушений» Женевских конвенций 1949 г. и 26 «других серьезных нарушений» законов и обычаев международных военных конфликтов; 4 особо оговоренных «серьезных нарушения» Женевских конвенций 1949 г., допущенных в отношении лиц, не принимавших участия в военных действиях; 12 «серьезных нарушений» законов и обычаев, применимых в вооруженных конфликтах немеждународного характера, – т. е. всего 50 (!) преступлений против законов и обычаев ведения войны и военных действий[54]).

Как известно, рассматриваемый принцип нашел свое прямое воплощение в положениях ст. 78, 83 УК РФ о неприменимости сроков давности уголовной ответственности и обвинительного приговора суда при совершении наиболее тяжких преступлений против мира и безопасности человечества, предусмотренных ст. 353, 356, 357, 358 УК РФ. Подчеркнем особо – задолго до принятия УК РФ 1996 г. в советском праве действовало введенное в силу международного права положение о неисчислении сроков давности уголовного преследования лиц, совершивших «преступления против мира, человечности и военные преступления» в годы Второй мировой войны.[55]