Звездочет - Андрей Вязов

Словом, я иду к ним один, так как знаю, что если не заговорю с ней, то, пожалуй, поддержу предложение Игоря, чтобы забыться.

Приятели ждут меня неподалеку, и я говорю, что отлучусь ненадолго. Усевшись с ней рядом и глядя ей в глаза, я тут же забываю свои обещания.

Она приехала из Белграда. На мои комплименты реагирует живо, благодарит и смеется, что вселяет в меня робкую надежду на благополучный исход всех моих тягот.

Я увлечен беседой, потому не замечаю, как к нам подходят два парня. Один невысокий, в белых брюках и такого же цвета рубашке, с сигарой во рту. Загорелый и крепкий. Лицо наглое, насмешливое. Глаза хитро поблескивают. Его приятель как будто не обращает на нас никакого внимания. Я мигом настораживаюсь, точно сторожевой пес при появлении чужих.

– Русские есть? – глядя на меня, с насмешкой спрашивает парень в белом.

Я делаю вид, что его не понимаю и продолжаю молчать.

Краем глаза вижу, что мои друзья наблюдают за развитием ситуации. Это меня несколько успокаивает. Если завяжется потасовка, то я не останусь один. В любом случае свою добычу я этому типу не отдам. Он говорит что-то еще и, видя, что я никак не реагирую, вместе со своим дружком уходит. Я пытаюсь вернуть прерванному разговору прежнюю безмятежность, но ощущение волшебной игры безвозвратно исчезло.

Она внезапно поднимается и собирается уходить. Я отчаянно боюсь ее потерять, окликаю взволнованным голосом, но она не оборачивается. Тогда я, не давая ей раствориться в толпе, осторожно дотрагиваюсь до ее плеча. Она смотрит на меня холодновато, с потухшим интересом, ранящим сильнее, чем изначальное равнодушие.

– Ты куда?

– Я иду танцевать!

– Я хочу с тобой!

В ее взгляде то ли легкое раздражение, то ли плохо скрываемая неприязнь.

Она обещает вернуться.

Я не верю ей. Во мне взрывается отчаяние, острая боль пронзает все мое существо. Осознание того, что я бессилен ее удержать.

– Ты обязательно вернешься? – неуверенно переспрашиваю я, не желая отпускать ее от себя, так как ощущаю, что больше ее не увижу.

Вся моя хваленая спесь, самоуверенность и грубость мужлана, бравада со скабрезными шуточками, цветущие в разговорах о девушках, исчезают тотчас же, вместо этого – отчаяние и страх, что проклятый круг одиночества вновь сомкнется…

Она оставляет мой вопрос или, скорее, даже мольбу без ответа, поворачивается и вместе с подругами пропадает в танцующей толпе.

Ко мне тут же подходят ребята. Я извиняюсь перед ними за свою забывчивость и горячо благодарю их за то, что они готовы были за меня вступиться. Леша выражает свое беспокойство, делится переживаниями и говорит, что они сразу же решили меня подстраховать на случай драки. Макс спрашивает, куда подевались те девушки.

– Она смылась, – с горечью говорю я. – Обещала вернуться, но не вернется. Я знаю.

Приятели пытаются меня приободрить. Я безучастно слушаю их. Макс предлагает ее найти. Слыша эти слова, я вновь оживаю. Тлеет уголек обманчивой надежды.

Я ищу ее в клубе, на первом и втором этажах. Когда же, обойдя весь клуб, я понимаю, что ее здесь нет, либо я ее не заметил, что представляется мне вполне вероятным, со вздохом возвращаюсь на условленное место встречи.

Мигом ловлю на себе какие-то странно-сочувственные взгляды ребят, словно я сам еще не знаю о постигшем меня несчастье.

Макс хлопает меня по плечу.

– Мы видели ее… Она там, где вы сидели, делала одному парню минет…

Что???!!! Чудовищный удар! Мне не хватает воздуха. Я до боли сжимаю кулаки. С напускным хладнокровием, будто эта новость меня ничуть не уязвила, со сдержанной яростью спрашиваю:

– Где они? Вы видели, куда они пошли?

– Куда-то внутрь, – неуверенно отвечает Леша. – А что такое?

– Ничего, – сквозь зубы отвечаю, весь объятый пламенем мести. – Он здоровый?

– Кто здоровый?

– Ну, тот парень…

Он не виноват, но я что-то должен сделать, потому решаю с ним разобраться. Гневная гримаса на моем лице. Никто даже не пытается отговорить меня от мести. Наверное, чувствуют, что бесполезно.

– Он где-то внутри, – снова неуверенно повторяет Леша.

– Мне надо его найти, – кулаки мои сжаты и словно окаменели.

Как такое возможно? Здесь, у ограды, при всех, хуже позорной шлюхи! Что я значу в этом мире со своими понятиями о нравственности? Я ей не подошел, зато тот парень в самый раз, да еще как!

Я ищу эту парочку влюбленных с таким ожесточенным лицом, что никто даже и не думает возмущаться моим несколько грубоватым вторжением в толпы танцующих. Недоуменно-испуганные взгляды. Им неведомо, что творится в моей душе.

Эту сербку со своим кавалером, как мы ни старались, так и не нашли. Наверняка, разогревшись прилюдно, они сейчас предаются сладостному уединению в каком-нибудь номерке!

Изможденный вспышкой убийственной ярости, я не испытываю никакого желания здесь оставаться. Мне хочется уйти поскорее.

– Давайте купим водки и нажремся…

Вы ошибаетесь, это говорит не Игорь, это говорю я.

– Ты чего? – Леша безмерно удивлен, да и Макс с Игорем не меньше.

– Давайте купим водки и нажремся, – настаиваю я.

– Не надо.

– Надо! – горячо, с раздражением из-за того, что даже Игорь не разделяет моего малодушного устремления, я истерически продолжаю убеждать всех в необходимости этого шага. – Надо нажраться! Я больше не могу терпеть все это! Пошло все на х**! Это какой-то п**дец! Я ей не нужен, а другому она здесь же сосать готова! Я что, тоже должен быть таким животным? Где человечность? Сказала бы сразу, что я ей на х** не нужен! Я бы понял!

Глубочайшее безразличие ко всему сущему. Сяду на первый же тротуар и начну пить водку прямо из горлышка. Пускай забирают в полицию. Пишут свои бумаги. Мне все равно. Я не понимаю устройство этого мира. Он чужд мне, как и я ему. Так не лучше ли напиться, раз все настолько бессмысленно? Кратковременное избавление от страданий гарантировано. Боль притупится.

– Подожди, – останавливает меня Макс. На его лице недоумение. – С чего ты взял, что она делала ему минет?

– Ну ты же сам мне только что говорил!

– Слышишь, Леша, – Макс нервно смеется, – он подумал, что она тому парню сделала минет.

Я уже ничего не понимаю.

– Ты что! Она здесь просто с ним сосалась! Какой минет! Ты что!

Так выходит, все это неправда?

Странно, как мне могло взбрести такое в голову. Я же ясно слышал слова Макса, и моя память их вновь повторяет. Обманывать им меня незачем, так что будем считать, что это было просто слуховой галлюцинацией.

– Тогда ладно, – я мгновенно успокаиваюсь. – Это ерунда. Водку пить не будем.

– Ну ты даешь! Как ты мог такое подумать! – смеется Макс.

– Я и сам не знаю.

Прежде чем уйти, мы еще несколько часов слоняемся в клубе. Я с поразительной легкостью забываю об этой сербке, словно ее для меня не существовало и раньше.

Ближе к рассвету, уставшие и приунывшие, выходим из клуба и садимся на ближайшую лавочку, чтобы обсудить планы на завтра, такие же скучные, как и на сегодня. Максу с Игорем повезло. Им осталось продержаться на этом курорте всего лишь несколько дней, и они улетают домой. Мне же с Лешей торчать тут еще две недели! С ума сойти можно!

Сидя на лавочке, мы перебрасываемся ничего не значащими фразами, и тут мимо нас по направлению к клубу проходит та самая блондинка, которой я чем-то так сильно понравился. Заметив меня, она приветливо улыбается и машет рукой. Я подхожу к ней. Спрашиваю, как долго она еще здесь остается.

– Пять дней, – отвечает она.

Мы общаемся так, словно между нами ничего не было. Или все-таки было? После слов Леши о том, что она, скорее всего, тогда обкурилась травой, я начал сомневаться в искренности ее столь бурного излияния чувств. Кому верить? Конечно, любому человеку хочется верить в лучшее, но, тем не менее, частенько эти проклятые сомнения портят всю прелесть впечатлений и воспоминаний и отравляют жизнь своей навязчивостью. И порою ты начинаешь подозревать, что тебя обманывают. Ты становишься еще подозрительнее и начинаешь во всем видеть доказательства своей правоты. Вот что губит зарождающиеся человеческие отношения. И все же доверять надо прежде всего самому себе, а не искать каких-то подтверждений там, где их быть не может. Разве наша любовь осязаема? Отношения, чувства? Где их материальное воплощение? Его нет, но от этого они не становятся для нас менее ценными. Мы нуждаемся в них всегда. И иногда наши сомнения всего лишь обыкновенные страхи, в которых мы боимся себе признаться, пустые терзания, чья форма полнится тревогой…

Поговорив ни о чем, мы прощаемся, и я возвращаюсь к ребятам. Леша, порядком разгоряченный, что-то объясняет Максу и Игорю. И опять эти взгляды, полные изумления, непонимания и, быть может, досады. Они смотрят на меня так, будто я совершил что-то непоправимо-ужасное, заслуживающее порицания.