Учимся говорить по-русски. Речь электронных СМИ в контексте медиастилистики - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другое направление троллинга — попытка увода от актуальных проблем. Подобное можно часто встретить в массовой прессе. Приведем пример.
Едкая ирония звучит уже в заголовке публикации: «Христос, Будда, Тутанхамон, Чингисхан — великие украинцы! И только Пушкин — еврей…» (Комсомольская правда. 13.03.2015. URL: http://www.kp.ru/daily/26351.7/3233392).
Едкость насмешки сохраняется на всем протяжении текста:
Такое всемирно-историческое открытие сделал ученый с незалежной Валерий Бебик. Чрезмерно завышенная оценка заявления, которое такой оценки не заслуживает, — это, конечно, издевка над персоной. Далее издевка развивается: Бебик — не какой-то там [выделенным сочетанием диалогически выражается презрение к объекту, называемому после него] деревенский историк-самоучка. Контекстуальная антонимия слов историк-самоучка и достойный ученый муж, с которого начинается следующее предложение, поддерживает связность в тексте: Достойный ученый муж — доктор политических наук, кандидат психологических наук, профессор, проректор Университета «Украина», председатель Всеукраинской ассоциации политических наук. При разумной логике иронии заслуживает тот, кого называют историком-самоучкой, а в тексте не так: высмеиванию подвергается тот, чьи должности расписаны на несколько строк. «Оглашение послужного списка» продолжается: Еще в 90-х работал главным консультантом в пресс-службе, Администрации первых президентов Украины Кравчука и Кучмы. Ныне — руководитель рабочей группы по социальным коммуникациям Общественного гуманитарного совета при Президенте Украины. Ведущий радиопрограммы «Из глубины тысячелетий». Его научные статьи регулярно публикует официальный орган Верховной рады «Голос Украины».
Далее информирование уступает место диалогу с читателем, а сам текст строится в манере разъяснения, причем автор продолжает в уже обозначенной едко-ироничной тональности, которая поддерживается чрезмерно завышенными оценками горе-ученого — автора нелепых заявлений:
Приготовились, дорогие читатели? Будем знакомиться с эпохальными открытиями маститого ученого, чей девиз — «Я мудрость пью из черепа эпохи, и у напитка украинский вкус…».
Чувствуется неприкрытая издевка над исследованием ученого, которая ведет к тому, что любой факт в тексте мы воспринимаем с опаской и настороженностью, отвергаем его. Это перечеркивает значение всех упомянутых званий и наград ученого — они здесь не важны.
Следующий пример из того же издания — в разделе «Наука» мы находим текст, озаглавленный «Голландия и США повторят судьбу Атлантиды?» (Комсомольская правда. 25.03.2015. URL: http://www.kp.ru/daily/26359.3Z3239852). Заголовок в форме вопроса создает интригу. А первый абзац направлен на то, чтобы вызвать панику:
«Полундра! Спасайся кто может!». Примерно такой вывод следует из последнего доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата. Выяснилось, что глобальное потепление заметно ускорило процесс таяния ледников. Это, в свою очередь, грозит новым Всемирным потопом.
Конечно, после такого уже трудно заметить искажение логической цепочки и подмену тезиса. Однако если мы вчитаемся в текст, то это становится очевидным. Первоначально выдается одна точка зрения за общепринятую. Это позволяет вызвать интерес к проблеме, обратить на нее внимание, в некотором смысле отвлечь от политических баталий, в связи с чем объяснимы упоминания топонимов. Таким образом, троллинг здесь нужен для развлечения: отвлечения внимания от сложных проблем, снятия напряжения.
И в заключение покажем механизм «перечеркивания» положительной информации в тексте, где троллинг является приемом косвенного обозначения точки зрения, позволяющим посеять семена сомнения, из которых произрастает затем полное недоверие. Для более яркой иллюстрации коммуникативного эффекта троллинга выбраны две публикации, посвященные одному событию — присуждению Нобелевской премии по литературе Патрику Модиано. Представим два текста, первый среди них направлен на сообщение, второй — на развлекающий троллинг:
1) На церемонии в Стокгольме объявлено имя лауреата Нобелевской премии по литературе. Им стал французский писатель Патрик Модиано. Бессменный секретарь премии Петер Энглунд огласил формулировку жюри — «за искусство памяти, с которым он обрисовал самые ускользающие стороны человеческой личности и открыл нам жизнь и мир оккупации» (Нобелевская премия по литературе присуждена Патрику Модиано. Коммерсантъ. 09.10.2014. URL: http://www.kommersant.ru/doc/2585835).
2) Галльскому петуху есть чем бахвалиться. Этой осенью нобелевским лауреатом по литературе стал француз, 15-й по счёту. ‹…›
Согласно (весьма поверхностному) официальному определению Нобелевского комитета, премия вручена Патрику Модиано «за мастерство памяти при описании самых потаённых человеческих судеб и раскрытии мира оккупации» (В плену у чужого времени. Литературная газета. 29.10.2014/ http://lgz.ru/article/-42-6484-29-10-2014/v-plenu-u-chuzhogo-vremeni).
В первом отрывке троллинг отсутствует, ведущей является осведомительная интенция: глагольными формами соответствующей семантики (объявлено, огласил) вводится сообщение об актуальном событии культурной жизни, оценку значимости которого можно понять из контекста (имя лауреата Нобелевской премии, бессменный секретарь премии, формулировка, искусство, обрисовал самые ускользающие стороны человеческой личности и проч.), авторская оценка человека и события не просматривается.
Во втором же отрывке на первый план выносится уже не событие, а личность, чье имя отмечено информационным поводом. Осведомительная интенция тесно переплетается с оценочной (Нобелевским лауреатом по литературе стал француз, 15-й по счёту). Авторской оценке (не всегда положительной) подвергается не только сам писатель, но и его страна (галльскому петуху есть чем бахвалиться), и решение Нобелевского комитета (согласно (весьма поверхностному) официальному определению). В тексте предстает образ Нобелевского лауреата, в котором сложно разграничить информационную и оценочную составляющие: оценка проникает и в изложение фактов биографии, и в портретное описание. Но она далеко не однозначна. Проиллюстрируем это с помощью нескольких отрывков из того же текста.
Представление биографических данных в тексте помогает читателю лучше понять самого писателя и его творчество, понять мотивы и страхи, которые движут им: Ведь Патрик Модиано рождён 30 июля 1945-го, в парижском пригороде Булонь-Бийанкур. Его отец, Альберто Модиано, непонятно какого роду-племени (возможно, салоникский еврей по происхождению), под оккупацией промышлял на чёрном рынке с фальшивыми документами в кармане. Он так и остаётся для Модиано комом в горле. Писатель не смог «переварить» главное своё наваждение — наличие в своей судьбе тёмного афериста без чести и совести, абсолютно равнодушного к сыну. Использование отрицательно окрашенной лексики при описании отца (непонятно какого роду-племени, промышлял, темный аферист без чести и совести) позволяет выделить одно из основных направлений творчества и в то же время, объясняя некоторые особенности личности писателя, снижает эстетическую оценку. После этих сведений как закономерность воспринимается его портретное описание, рисующее человека скромного и неуверенного в себе:
«Это странно!» — всё, что смог выдавить из себя ошеломлённый писатель, узнав, что вознесён на вершину литературного Олимпа. «Это я что же… теперь как Камю, что ли?» — пролепетал в свойственном ему фрагментарном стиле этот автор, лауреат премии Гонкура (1978 г.) за роман «Улица тёмных лавок».
Патрик Модиано считается одним из наиболее крупных авторов Франции. Его книги отмечены многочисленными премиями,
