Сон павлина - Людмила Стрельникова

— Если врезался, значит, собирались убить. Непонятно, зачем я им был нужен мертвый?

— Это мы постараемся выяснить. А пока еще раз напоминаю, будьте осторожны. Вы свободны. Когда потребуется, мы вас вызовем.

С места происшествия Валерий отправился к Павлу. Друг оказался дома и открыл ему дверь с восклицанием:

— А я как раз собирался к тебе.

Молодой ученый, несмотря на то, что вошел в комнату озабоченный, не забыл поздороваться с кактусом:

— Добрый вечер. Как вы себя чувствуете?

— О, сразу видно — воспитанный человек. Здоровье близких ему не безразлично, — кактус был растроган тем, что поинтересовались его самочувствием. — Ничего, молодой человек. Особенно хорошо себя чувствовать в мои годы не приходится, но я доволен. Могло быть и хуже, но, слава моим корням, они еще крепкие. А вы чем удручены? Что нового в свете?

— Особенного ничего. В газете писали, что у одного дрессировщика попугай знает триста пятьдесят слов.

— Подумаешь — триста пятьдесят, — пренебрежительно хмыкнул кактус. — Три слова выучат и уже лезут в знаменитости. Познакомились бы с моим лексиконом, с ума бы сошли. Жаль только, что меня рассекречивать нельзя, а то ведь полезут с вопросами, допросами, житья не дадут.

— Правильно, — подтвердил Валерий. — Чем меньше о тебе знают, тем лучше. Вот на меня сегодня покушение было. Чудом остался жив. Но эта информация не для вас, — он вежливо и с подчеркнутым уважением обратился к кактусу. — Вы очень впечатлительны. Берегу ваши нервы.

— Да, я очень впечатлителен, — согласился тот. — Мне лучше включите телевизор. Там мультики должны идти.

Уединившись на кухне с другом, ученый рассказал ему о случившемся.

— Моим голосом попробовали тебя выманить? Какие подлецы! — возмущению Павла не было предела. — Никогда бы себе не простил, если бы стал невольной причиной твоей гибели. С чем это связано? Не с твоим ли последним открытием? Ты ведь и раньше делал открытия и публиковал их в журналах, и никто, по-моему, тобой не интересовался.

— Именно потому, что публиковал, никто и не интересовался. Да то были и не открытия, а так, пустяки — наблюдения и предположения. А если мной заинтересовались, значит, я стою на пути к серьезному открытию… или изобретению. Скорей всего, они пронюхали не о павлинах, а о чертежах, которые я получил с их помощью.

— Надеюсь, они у тебя не остались лежать на столе?

— Я имею хорошую привычку, унаследованную от отца — прятать все разрабатываемые документы в сейф. А о месте расположения сейфа, кроме меня, никто не знает. Так что, уходя из дома, я не беспокоюсь, что буду ограблен.

— Ограблен не будешь, но может случиться, что и работу продолжить не сможешь… если тебя убьют. Охотились почему-то не за документами, а за тобой.

— Да, это подозрительно. Но что бы я мог рассказать им мертвый? Или кто-то нечисто сработал? Хотели меня убрать. Я им мешал, или надеялись, что документы при мне? Непонятно.

— Я тоже не могу объяснить их поведения. Но тебе с сегодняшнего дня стоило бы быть осторожней. Лучше предвидеть то, чего никогда не случится, чем оказаться у разбитого корыта непредвиденного. Тебе бы хорошо изменить внешность.

— Легко сказать — изменить, — пожал плечами Валерий. — Я же не женщина, чтобы изменяться.

— О, ты сам подал блестящую идею, — радостно воскликнул Павел. — Подражай женщинам, пользуйся косметикой, парикмахерской. Волосы твои позволяют, чтобы проделывать с ними всевозможные операции. Если за тобой начали охоту, то ничем пренебрегать нельзя.

— Да, очень хочется закончить работу, — признался ученый. Он не боялся умереть, но опасался не успеть закончить начатое дело. — Я, пожалуй, пойду, — он поднялся. — Чем меньше у нас остается времени, тем больше жажда творить.

— Я провожу, — с готовностью предложил Павел. — И, пожалуй, тебе лучше надеть мой плащ и шляпу, а свои пока оставь у меня.

Он решительно направился в комнату и, открыв гардероб, стал вышвыривать из него рубашки, брюки, добираясь до нового плаща, купленного месяц назад и ни разу не использованного.

— Чего расшвырялся? — заворчал кактус. — Вещи-то порядок любят. Я, что ли, за тобой убирать буду?

— Помалкивай. С неделю как заговорил, а уже советы всем подает, — недовольно проворчал Павел.

— Да, подаю, — важно ответил кактус, — потому что у меня огромный жизненный опыт. И, повторяю — с вещами так не обращаются.

Павел не был от природы груб или дурно воспитан, но в минуты, когда другу угрожала смертельная опасность, он был взволнован, и напоминание о всяких пустяках его раздражало, поэтому он в сердцах воскликнул:

— Да замолчи ты, колючка зелёная!

— Во-первых, не колючка, а Константин; во-вторых, прошу обращаться ко мне на «вы». Не забывай о нашей разнице в возрасте, — важно, нравоучительным тоном произнес кактус.

Павел собрался опять ответить ему что-то резкое, но вмешался Валерий.

— Не будем ссориться. Многоуважаемый Константин совершенно прав: с вещами следует обращаться аккуратно, чтобы экономить личное время. Иначе потом долго придется гладить и раскладывать по полкам.

Кактусу понравился его уважительный тон, и он подтвердил:

— Вы правы, коллега.

Павел протянул другу плащ и шляпу.

— В этом тебя не узнают.

— Вы уходите? — поинтересовался Константин.

— Да.

— Тогда выключите телевизор. А то еще взорвется в ваше отсутствие. Не хочу быть жертвой разгильдяйства. По первой программе вчера говорили, что ваша марка телевизора часто взрывается.

Павел проводил друга до самого дома. Подходя к калитке, он заметил маячившую у забора высокую, спортивного склада фигуру, тоже в плаще и шляпе, надвинутой до самых бровей.

— Что это за тип околачивается около дома? — спросил он. — Ты никого не ждешь?

— Нет.

— Тогда подожди минутку. Попробую выяснить, что за личность.

Он подошел к таинственному незнакомцу и спросил:

— У вас не найдется закурить?

Мужчина молча достал пачку сигарет и предложил на выбор. Павел взял первую попавшуюся, поблагодарил и вернулся к Валерию.

— Непонятно кто, но лицо приличное.

— Ничего, у меня двери и замки прочные, выдержат любой натиск. Спасибо, что проводил.

Они распрощались.

Журналист постоял некоторое время у калитки, делая вид, что раскуривает сигарету, пока ученый не скрылся в доме.

Спустя два дня Валерий был вызван в отдел милиции. Следуя советам друга соблюдать маскировку, он заявился в кабинет к следователю с пышными кудрями, широкими бровями, нависающими на самые веки, и тонкими усиками под носом.