Благородство и страсть - Барбара Пирс

Он помолчал, чтобы дать ей выговориться. Но девушка не проронила ни слова. Тряхнув головой, Типтон поднял ножницы, вытер и убрал обратно в свой саквояж.

– Можешь, по крайней мере, выслушать мнение врача? На твоем месте я бы избегал поклонников преклонного возраста, а уж от сумасшедших просто держался бы подальше.

Но Уинни не хотела ничего комментировать.

– Типтон… Он прервал ее:

– Правда, я тебе благодарен. Что бы ты там ни задумала, хоть не впутываешь в это мою жену. Одно это доказывает, насколько ты прозорлива. – Скрестив руки на груди, лорд откинулся на спинку стула и изучающе посмотрел на свояченицу. – Или у тебя это просто в крови?

– Не стоит иронизировать, милорд. – Уинни медленно встала, от сидения в неудобной позе у нее затекли мышцы. – Будь джентльменом и отвернись. Мне действительно пора домой.

Типтон развернул стул к камину.

– Это всего лишь часть твоей сказочки, которая никуда не годится.

– Очень умно перевирать мои слова, – говорила Уинни, натягивая чулки и завязывая ленточки выше колена. – Я имела в виду, что Спек все не так понял. Все было не так Ужасно, как могло показаться.

– Мне вызвать Гара и доказать, что ты лжешь, Уинни?

Она почувствовала, как ее накрыла волна страха, и рассердилась:

– Не могу понять, как Девона выносит этот произвол, Типтон. – Она расправила юбки. – Закончим на этом!

Он резко встал со стула и повернулся к ней. Хотя и странный, и упрямый, но Уинни должна была признать, что муж ее сестры – интересный мужчина. По классическим канонам его трудно было назвать красивым. Горделивая посадка головы, точеные черты лица говорили о том, что жизнь была сурова к этому человеку, но он выстоял, и теперь все было в его руках. Медово-каштановые волосы смягчали жесткий взгляд.

К удивлению девушки, Типтон игриво потрепал ее за подбородок.

– Жена мне просто доверяет. Уинни улыбнулась:

– Бог мой, что я слышу. Ты ли это?!

– Ха, но ведь Девона знает о моем властном характере, и я с самого начала был в курсе всех ее авантюр. Мы рассчитываем друг на друга. Это и есть доверие. Поймешь, когда сама выйдешь замуж.

Только задумавшись об этом, она заметила свою шляпку на столе, подошла и взяла ее. Шляпка была безнадежно порвана, зато идеально подходила к растрепанным волосам.

Стоя перед зеркалом над камином, Уинни поправила выбившиеся локоны.

– Может, мне не суждено выйти замуж, Типтон. Боюсь, я слишком разборчива.

К тому же она все привыкла решать сама, а советы мужа ее только утомляли бы, если не раздражали.

Догадываясь, о чем задумалась девушка, Типтон сверкнул светло-голубыми глазами.

– От мужа не так легко утаить секреты, как от семьи, – предупредил он.

Поправив шляпку, она посмотрела на Типтона.

– Тогда мне просто повезло, что у меня нет мужа.

Кенан вошел в игорный дом. Он был одет скорее как повеса, ищущий приключений в публичных домах, чем как человек, который был зачат в подобном месте. Азартные игры не привлекали его – ни карты, ни кости. Слишком многое зависело от удачи.

Он любил сам управлять своей судьбой. Сегодня он был озабочен поисками человека, который мог ввести его в круг высшего общества.

– Милрой!

Он кивнул джентльмену, который его позвал, и стал пробираться к его столу. Но не стоило сразу выдавать, что он пришел сюда по делу. Увидев хозяйку «Серебряной змеи», Кенан направился к ней, чтобы поздороваться.

Бланш Шабер было около сорока. После смерти мужа десять лет назад она стала сама управлять этим небольшим заведением. Под ее умелым руководством доходы выросли втрое.

– Мистер Милрой, как мило, что вы нас не забываете. – Она изящно протянула ему руку.

Кланяясь, он сказал:

– Миссис Шабер. К сожалению, я слишком долго был лишен радости общения с вами.

Ей понравилось, как он красиво выразился.

– Подлиза! – И забыв о формальностях, женщина крепко обняла его. – Кенан Милрой, только посмотри на себя. Разоделся, как важная птица. Я едва тебя узнала!

Она игриво пошлепала его по груди. Кенан терпел ее добродушные подтрунивания и материнские ласки. Ему было всего пятнадцать, когда муж Бланш, Генри, притащил его, избитого до полусмерти, в заднюю комнатушку в игорном доме, где жили супруги. На него напала банда уличных сорванцов – четверо против одного, – и Кенан истекал кровью, когда Генри спас его, зная, что благодарности вряд ли дождется.

– Бланш, любовь моя, у меня тут мальчонка, который вообразил себя боксером! – воскликнул Генри, человек, который жил тем, что разжигал азарт в других. – Пока еще смотреть не на что. Но их было четверо, и он успел уложить двоих! С возрастом ты возмужаешь, парень, – добавил он, обращаясь к Кенану. – В свое время кормить тебя будут твои кулаки.

Слова Генри запомнились мальчику. Он был прав, этот игрок-профессионал. Шаберы оставили беспризорного мальчишку под своей крышей. Они кормили его, Кенан всегда мог переночевать здесь, и, хотя был слишком горд и недоверчив, чтобы жить у них постоянно, однако же всегда возвращался к ним. Генри предложил тренировать его, чтобы потом выпустить на ринг; перед таким искушением устоять было невозможно. В конце концов, Кенан выиграл свои первые бои. Он был в неоплатном долгу перед Генри.

– Что ты тут делаешь, дорогой? – спросила Бланш, прервав его воспоминания. – Знаешь, я всегда рада тебя видеть, но ты никогда не выбрасывал денег на ветер в игорных домах.

«В отличие от твоего отца».

Кенан вздрогнул, словно она произнесла это вслух. Высвободившись из ее объятий, сквозь дымовую завесу он попытался разглядеть одного человека. Наконец он его узнал. В углу сидел Уэсли Фокс, герцог Рекстер. Его благородный папаша.

– Давно он здесь?

Но подчеркнуто безразличный тон Кенана не сбил Бланш с толку.

– Слушай, Кенан, мне не нужны из-за тебя неприятности!

Вскипая, Кенан наблюдал, как отец открыл свои карты, как человек, который отказался от него, рассмеявшись, подтолкнул локтем игрока слева и нагнулся над столом, чтобы собрать свой выигрыш. То, что все словно так и должно быть, привело сына, не замечаемого отцом, в страшную ярость.

– Он не стоит того, – прошептала Бланш, пытаясь успокоить молодого мужчину; она поглаживала Милроя по руке. – Если не думаешь о себе, подумай хотя бы обо мне. Такие, как он, покровительствуют моему заведению, и выгнать одного – значит отказать всем. – И умоляюще посмотрела на него, взывая к здравому смыслу. – Они напиваются до беспамятства и тратят кучу денег, пока не протрезвеют. Это ли не месть?

Не зная, что делать с переполнявшими его чувствами, Кенан снял шляпу, взъерошил светло-русые волосы и снова надел ее.