Третий Храм Колумба - Стив Берри

Он повернул обломок так, чтобы пленник смог увидеть кривую букву «X».

– Ты знаешь, что это значит? – спросил он, снова переходя на диалект.

– Я видел этот знак на документах в архиве, Бене. Они лежат возле моей кровати, – отозвался Фелипе. – Саймон сказал, чтобы я искал «Х». Я искал. Я хорошо искал, Бене. Он там. Я все еще могу быть тебе полезным. Правда, могу.

К несчастью, так это не работало. В детстве мать кое-чему научила Роу, а ее до этого научила ее мать, и так далее. Мароны почти ничего не записывали. Произнесенное вслух слово было их учебником истории.

Всегда говори правду,Чего бы это ни стоило.Тот, кто скрывает свои дурные поступки,Совершает еще один дурной поступок.

Его мать никогда не ошибалась.

Фелипе, мелкий государственный чиновник из Национального архива в Спэниш-Тауне, получил кое-какое образование и был амбициозен, но зарабатывал слишком мало. В его задачу входили поиски старых документов о затерянном руднике. Но как только ему подвернулась возможность поработать на кого-то еще, обманщик решил срубить сук, на котором сидел.

К счастью, Фелипе слишком много болтал.

И это вполне устраивало Бене, который теперь знал, что происходит, и мог заполучить собственного шпиона.

Он жестом показал своему человеку, чтобы тот принес телефон. Прием в горах был превосходным, и он нажал на одну клавишу – номер был занесен в память. Прозвучало три гудка, а потом трубку взял человек в Вене.

– Что там происходит? – спросил Роу.

– Все стало… сложно.

– Может быть, пора начать действовать?

– У меня возникла такая же мысль.

– Тогда вперед. Здесь все спокойно.

– Приятно слышать.

Бене закончил разговор.

Ему стало известно, что в последние несколько дней Саймон начал какую-то операцию. События происходили в Австрии и во Флориде. Какие именно, он точно не знал, но у Роу появилась уверенность, что его европейский партнер ступил на путь обмана. Бене ужасно повезло, когда он нашел новое кладбище и могильный камень с кувшином и кривым «Х». Теперь у него появился документ. Все это смягчало боль предательства и беспокойство, которое он испытывал из-за того, что ему предстояло сделать.

Бене посмотрел на своего человека с пистолетом. Заглянул ему в глаза и коротко кивнул. Тот прицелился. Пуля в голову закончила жизнь Фелипе.

Всегда говори правду, чего бы это ни стоило.

– Брось его в могилу и закопай, – сказал Роу. – А потом похорони дона.

Его собаки не ели то, что не убили сами.

– Я отправляюсь в Спэниш-Таун, – добавил Бене.

Глава 11

Том сидел на диване. Захария ушел около часа назад, и с тех пор репортер думал об Элли, о своей единственной дочери, которая его ненавидела.

Что с ними случилось?

Саган не помнил, в какой момент произошел разрыв. Их отчуждение началось, когда Элли училась в средней школе и стала замечать охлаждение между родителями. Когда она перешла в старшие классы, отношения между ними прекратились окончательно.

Как относилась к происходящему Мишель? Едва ли она этому способствовала. Нет, во всем был виноват он сам. Он нанес своей бывшей жене много тяжелых обид. И, что того хуже, он вел себя так, словно ему было все равно. В те дни он считал себя непогрешимым и непобедимым. Или только так думал. Сколько романов у него тогда было, причем в самых разных частях света? Журналист покачал головой. Теперь и не сосчитать. Мишель ничего не знала наверняка, она только подозревала. Близость помогала создать радар, способный определить малейшие эмоциональные изменения, и со временем жена обнаружила его предательство. К сожалению, он был так поглощен собой, что не обратил на это внимания.

Жалел ли он о том, что между ними произошло?

Так сильно, что был готов умереть.

«Наше время ушло, Том».

«А Элли?»

«Я боюсь, что если ты ничего не предпримешь в самое ближайшее время, твои отношения с ней тоже прекратятся. Ты слишком долго о ней не думал. Она видела боль в моих глазах. Я не могла ее скрыть».

«Я все с ней исправлю. Клянусь тебе, Мишель! Я все исправлю».

Но он так ничего и не сделал.

Элли было семнадцать, когда его уволили, и о его позоре трубили все средства массовой информации в мире. К несчастью, в тот момент проблема отношений с дочерью не слишком занимала Тома. Ошибка? О да… И очень серьезная. Однако с тех пор прошло восемь лет, и зубную пасту не затолкаешь обратно в тюбик.

Зато теперь он может что-то сделать для дочери.

Может освободить ее от Захарии Саймона.

Том подписал бумаги. Завтра он придет на кладбище и позаботится о том, чтобы все прошло гладко.

А что потом?

Закончить то, что он собирался сделать сегодня вечером?

Саган потер уставшие глаза и посмотрел на часы. Пятнадцать минут третьего. Вокруг царила тишина. Большинство людей, живших по соседству, пока он здесь рос, умерли или уехали. Деревья, которые тогда были саженцами, стали огромными. Репортер заметил, что квартал не пришел в упадок. Время его пощадило.

Почему же оно так жестоко обошлось с ним?

Он принял решение.

Сегодня он не станет умирать.

Может быть, завтра, но не сегодня.

Пришло время сделать то, что он должен был сделать очень давно.

Элли Беккет вошла в кафе «Рахофер», которое обнаружила несколько недель назад рядом со своей венской квартирой. Она приняла душ и переоделась, надела коричневые легкие брюки, свитер и туфли без каблуков и теперь чувствовала себя немного лучше. «Интересно, что произошло во Флориде?» – подумала она, но решила, что ее отец согласился помогать, раз Роча больше не входил с ней в контакт. Они договорились встретиться завтра в четыре часа дня, в том самом месте, где снимали видео, и подождать, пока вскрывают могилу, чтобы, если потребуется, устроить еще одно шоу.

Мысль об эксгумации деда не нравилась девушке. Он был чудесным человеком, который любил ее всем сердцем, всей кровью – то, на что не был способен отец, – и его смерть до сих пор болью отзывалась у нее в душе. Элли надеялась, что ее переход в иудаизм сможет смягчить страдания, которые причинил деду ее отец. Несмотря на все, что произошло, его внучка стала еврейкой.

«Твой дед оставил какие-то документы или инструкции для тебя, которые показались тебе необычными?» – спросил ее как-то Захария.

Беккет никогда об этом не говорила, но теперь, через три года, ей показалось естественным обсудить это с ним.

«Он сказал, что нужно похоронить вместе с ним пакет», – ответила она.

«Опиши его».

Элли руками показала предмет размером примерно в квадратный фут.

«Это был запечатанный вакуумный пакет для хранения вещей, такие продают по телевизору, тонкий и легкий».

«Ты смогла разглядеть что-нибудь сквозь него?»

Девушка покачала головой.

«Я не обратила на него внимания. Дедушка оставил письменные инструкции, и я как управляющая его наследством должна была проследить, чтобы пакет похоронили вместе с ним. Я сделала это сама, положила его ему на грудь перед тем, как закрыли крышку гроба. Это было непросто. Я плакала не переставая».

Беккет вспомнила, как Захария взял тогда ее за руку, и они вместе помолились об Абираме Сагане. В соответствии с учением иудаизма душа и тело должны были со временем соединиться. Из чего следовало, что тело нужно почитать. Обычай требовал, чтобы кто-то ухаживал за усопшим, закрыл ему глаза и рот, а потом и все лицо, зажег свечи…

Элли все это сделала.

Рак быстро убил ее деда. Что же, по крайней мере, он почти не страдал. В Торе говорится, что тело следует похоронить в течение суток, и девушка позаботилась о том, чтобы погребение состоялось до заката. Она не стала его бальзамировать, а только одела в простой льняной саван и положила в скромный деревянный гроб. Ей запомнилось, как ее дед часто повторял: «Богатые или бедные, в смерти мы должны быть равны». Элли даже открыла окно, когда сидела с ним, дожидаясь похорон, чтобы его душа могла спокойно уйти. А потом она последовательно выполнила все четыре стадии траура, включая авейлут. Она не посещала вечеринок и любых развлечений в течение двенадцати месяцев.

Дед мог бы гордиться внучкой.

Теперь же Элли нашла свободный столик и села.

Ей нравилось это кафе, его мраморные столешницы, хрустальные люстры и венские стулья. Беккет узнала, что оно имеет свою историю – здесь сражались за шахматной доской Сталин и Троцкий. По вторникам с восьми часов здесь играли на стоящем в дальнем углу рояле. Элли заказала бокал вина и шницель, которые, как она уже знала, были великолепны, добавив к ним минеральную воду, и начала расслабляться.

– Вы одна? – раздался рядом с ней чей-то голос.

Девушка повернулась и увидела стоявшего в нескольких футах мужчину: около тридцати лет, стройный, тренированный, подбородок и щеки заросли двухдневной щетиной, короткая стрижка, подобная монашескому головному убору, внимательные, живые голубые глаза…