Рука сатира - Флетчер Флора

— Говорит Нэнси Хауэлл, — сказал голос. Церковные колокола. Чистые церковные колокола.

— О, привет, миссис Хауэлл. Не ожидал услышать вас еще раз.

— Из-за вчерашнего?

— Да. У меня создалось впечатление, что я вычеркнут из вашей записной книжки.

— Верно, однако произошло нечто, изменившее все. Хотите узнать, что?

— Очень. Почему бы вам не приехать в город и не рассказать?

— Было бы лучше вам приехать сюда. Мне кое-что хотелось проделать и нужна ваша помощь. Это… ну, эксперимент.

— Не могли бы вы говорить более определенно?

— Пожалуй, нет. Сейчас скажу только, что мы должны войти в дом Конноров.

— В дом Конноров? Отлично, миссис Хауэлл. До скорого.

Едва он повесил трубку, как прибыла, на несколько минут раньше, Руфь Бентон. Мастерс сразу заметил, что она плохо провела это время. У секретарши не появляются такие мешки под глазами от сожаления о добром — и только — начальнике.

— Благодарю, что пришли, мисс Бентон, — сказал Мастерс. — Это займет всего минуту. Как и говорил по телефону, я хотел бы, чтобы вы взглянули на орудие, которым была убита миссис Коннор.

Смертоносный нож для разрезания бумаг лежал на столе в простеленной бумагой коробке. Он открыл крышку, показывая орудие с запекшейся на нем кровью. Руфь Бентон прикрыла глаза, затем вновь открыла их.

— Да, — сказала она. — Это нож Ларри. Он всегда держал его на столе в кабинете.

— Вы уверены?

— Определенно.

— Могли бы вы под присягой повторить это утверждение?

— Думаю, да, но зачем? Означает ли это, что Ларри не убивал своей жены или наоборот?

— Это может доказать, что не убивал.

— Но тогда кто же?

Мастерс встал.

— Благодарю за то, что пришли, мисс Бентон.

Девушка тоже поднялась и, видя, что разговор окончен, пожала плечами.

— Если Ларри виновен, я его не виню. Если он невиновен, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь доказать это.

В Тенистых Акрах Мастерс припарковал машину перед домом Хауэллов и обогнул его, направляясь к задней двери, где и нашел Нэнси Хауэлл, обворожительную в шуршащем бледно-лиловом домашнем платье, обрывающую хвостики клубники, которая окрашивала ее руки, создавая весьма впечатляющую иллюзию того, что она погружала их в свежую кровь. Он вошел смиренно, шляпа в руке, чтобы быть приглашенным посидеть за кухонным столом. Предложение выпить кофе взволновало его до глубины души. Это означало — он выпущен под честное слово, если не полностью помилован.

— Извините, миссис Хауэлл, я задержался… О, благодарю вас, — сказал Мастерс, принимая кофе. — Надеюсь, недолго заставил вас ждать?

— Все в порядке, лейтенант, — ответила Нэнси, — дело терпит. Действительно, я решила, что должна перед вами извиниться.

— Что касается меня, миссис Хауэлл, то можете не продолжать. Вы мне ничего не должны. Никаких извинений.

— Что ж, благодарю вас, лейтенант. Очень благородно с вашей стороны.

Мастерс потягивал кофе. По правде говоря, он хотел сливок и сахара, но боялся попросить. А еще кофе был горьким потому, что стоял на плите Бог знает как долго. Тем не менее, кофе он потягивал, будто вкушал нектар.

— Итак, — сказал Мастерс. — Как насчет вашего эксперимента, миссис Хауэлл? Вы говорили о необходимости зайти в дом Конноров?

— Ключ при вас, так ведь? Мне бы хотелось, чтобы вы впустили меня внутрь.

— А зачем вам туда заходить?

— Мне бы хотелось посмотреть лампу в спальне Лилы, Убедиться, что она не перегорела.

Мастерс опустил глаза.

— Кажется, вы не объяснили…

— Я случайно вспомнила, что ночью, когда была убита Лила, свет в ее спальне горел… то есть, после того, как уехал Ларри. Определенно, я помню, что видела свет. Но на следующий день, когда мы нашли тело, свет был выключен.

— Не продолжайте. — Мастерс разглядывал ее с уважением и восхищением. Это могло оказаться важным подтверждением части его теории. — Вы предполагаете, что свет выключила Лила?

— Или еще кто-нибудь. В любом случае это показывает, что кто-то был в доме после отъезда Ларри, и необходимо пройти долгий путь, чтобы очистить имя Ларри.

— Разумеется, если не перегорела лампа.

— Разумеется. Вот почему я бы хотела ее посмотреть.

— Нет необходимости, миссис Хауэлл. Лампа не перегорела. Мы ее включали.

— И свет около кровати?

— Около кровати? Нет… То, что вы видели, могло быть прикроватной лампой?

— Сомневаюсь. Но ведь не должно быть чувства, что не проверена какая-нибудь возможность, лейтенант?

— Здесь вы правы! Давайте пойдем и проверим?

Они через переднюю дверь вошли в дом Конноров и сразу поднялись в спальню Лилы. Мастерс, шедший впереди, посторонился.

— Ваша идея, миссис Хауэлл, — лукаво сказал он. — Пробуйте вы.

Комната была полна теней, и Нэнси неохотно двинулась сквозь них к злополучной двуспальной кровати. Свет приветливо загорелся. Она выключила его, как только Мастерс щелкнул выключателем на стене.

— Теперь понятно, — сказала Нэнси. — Лампа не перегорела, и определенно я видела верхний свет. Лампа возле кровати бросает большую часть света на нее, и в любом случае свет намного слабее.

— Вы указали на важный момент. — Мастерс оглянулся вокруг. — Между делом, пока мы тут, я бы хотел поискать еще кое-что. Вы не подождете?

— Что вам нужно, лейтенант?

— Ключ. Ключ от задней двери. Мы нашли ключ Лилы в ее кошельке. А ключ ее мужа пропал.

— Забавно, — сказала Нэнси. — Как вы смотрите на то, чтобы я помогла вам искать, лейтенант? Мне не очень нравится стоять тут и ждать. У меня начинается зуд в самых неподходящих местах.

— Хорошо, — с сомнением произнес Мастерс. — Противоречит правилам…

— Это правила слабоумного старого шефа полиции? — с презрением спросила Нэнси. — Или, — и Мастерс отступил перед прекрасным огнем, вспыхнувшим в ее глазах, — или я еще в подозреваемых, лейтенант Мастерс?

— Нет-нет-нет, — поспешно ответил он. — Конечно, помогайте мне.

Добрую часть часа они прочесывали дом, заглядывая везде, где, по их представлениям, мог быть положен, потерян или же спрятан ключ. Но отыскать его не удалось. Под конец они вернулись в комнату, с которой начали. Нэнси, потерпевшая поражение, уселась на край элегантного шезлонга Лилы. Но Мастерс, еще раз обойдя комнату по кругу, исчез в ванной. Когда он вышел, вид у него был вполне таинственный.

— Если вас интересует, — сказала Нэнси, — по-моему, мы зря потратили время. Я говорила, что задняя дверь была не заперта, когда я входила сюда в субботу днем. И не понимаю, почему вы продолжаете думать, будто раньше она была закрыта.

— Разве допустимо, чтобы Коннор оставил заднюю дверь не запертой? К тому же ночью?

— Нет, но они выпили много пива и поругались. Эпизод с выпивкой и ссорой может заставить женатых людей забыть разуться, ложась в постель, а уж думать о таких мелочах, как незакрытая дверь…

— Убийца, миссис Хауэлл, не мог рассчитывать на это. Он должен был принести ключ от задней двери с собой на тот случай, если дверь окажется закрытой.

— Может, ключ у него до сих пор?

— В таком случае он — идиот, — сказал Мастерс, — а кто бы ни был тот, с кем мы имеем дело, он определенно не идиот.

— Или просто выбросил…

— Может быть, — голос Мастерса звучал загадочно.

— Лейтенант, вы что-то знаете! — Нэнси возбужденно схватила Мастерса за руку, придвинувшись очень близко. Мастерс моментально закрыл глаза, запах ее духов вызвал у него головокружение. — В чем дело? Скажите!

— Ну хорошо. У меня действительно есть одна мысль, — слабо произнес он.

— Какая?

— Я бы лучше промолчал. Может, все ерунда.

Это исчерпывало тему, но Нэнси дала Мастерсу проводить ее до дому. На террасе, когда он поднял шляпу и собрался уйти, Нэнси воскликнула: «О, чуть не забыла», — и задержала его еще ненадолго, запоздало вспомнив признание Стэнли Уолтерса о том, что он разговаривал с Лилой ночью, после того, как Нэнси зашла в свой дом. Мастерс слушал с возрастающей злостью, глядя на дорожку, где Стэнли стоял той ночью.

— Теперь все расставлено по местам, — проворчал детектив, когда Нэнси закончила. — Почему Уолтерс не сообщил мне это лично?

— Лейтенант, не вините слишком Стэнли, — сказала Нэнси. — Он до смерти запуган собственной женой. Мэй может быть чрезвычайно неприятной, если дело касается других женщин.

Вспомнив Мэй Уолтерс, Мастерс не усомнился. Опять же, Стэнли сам с придурью.

— Уолтерс должен был сообщить мне, — повторил он. — Утаивание доказательств в ходе следствия об убийстве — серьезное правонарушение. Оно стоило мне кучу времени и головной боли. Я от этого дела мог отделаться резким рывком, а не барахтаться вокруг да около в болоте моей собственной глупости!

— Стэнли не утаивал, — заспешила Нэнси, немного испуганная неожиданной переменой в настроении лейтенанта Мастерса. — Он только немного запоздал, лейтенант. Он действительно просил меня рассказать вам.