Изгой - Дональд Портер

– Конечно. Начиная с короля Вильгельма и кончая последним трубочистом, но не это меня заботит. Насмешек не любит никто, поэтому ему захочется изменить себя, подстроиться под их нравы, стать таким как все. И больше всего я боюсь именно этого – если он попытается приспособиться к английской цивилизации, он перестанет быть сенека, а значит, и самим собой.

– Значит, его нельзя посылать туда, – сказала Милдред.

Полковник покачал головой:

– Не так-то все просто. Если мы не окажем противодействия французам и позволим им и дальше укреплять свою армию и флот в Новом Свете, на наших колониях здесь можно поставить крест. Их союз с алгонкинами станет настолько мощным, что и сенека, и другие ирокезские племена будут уничтожены. Ренно – наш единственный шанс, только он сможет уговорить короля оказать нам и ирокезам военную и материальную поддержку. Тогда мы сохраним нашу свободу. Ренно, конечно, многим рискует, но ставки велики, и, если он не поедет, последствия будут ужасными!

Встревоженные супруги спустились вниз. Там, в большой гостиной, их уже поджидал Ренно.

Он сидел, скрестив ноги, на полу, словно стульев в комнате не было и в помине. Голова чисто выбрита, оставлена лишь одна прядь на макушке. Он натер лицо, руки и тело блестящим жиром и, несмотря на холодную погоду, сидел в одном набедреннике. Оделся он, как подобает быть одетым войну-сенека на свадьбе, и раскрасил лицо, туловище и руки ритуальным желто-зеленым узором. С пояса свисали томагавк и нож, на полу рядом с ним лежали лук и колчан со стрелами. Настоящий воин в полном боевом облачении, дикий индеец.

Милдред улыбнулась. Она знала, что опасения мужа не напрасны, но сейчас никак не могла представить, чтобы Ренно мог попасть под влияние белых.

Уилсоны сели в экипаж. Их сопровождали верхом на лошадях Том Хиббард и Ренно.

Гости уже начали собираться. Эндрю должен был принимать участие в церемонии, именно он будет передавать невесту будущему мужу. Он ушел туда, где была невеста, а его жена вошла в церковь. Большинство гостей уже заняли свои места.

Когда в церковь вошла Ида Элвин в сопровождении Балинты и Уолтера (который был одет или скорее раздет так же, как и Ренно), поднялся переполох. Молодой человек настоял на том, что останется сенека, а его мать была настолько рада произошедшим в нем переменам, что не стала даже возражать. Какое ей дело, что подумают люди!

Ренно присоединился к Эличи и другим воинам-сенекам. Они явно старались не выделяться и потому жались на задней скамье. Но как можно не заметить почти обнаженных индейцев? Ополченцы местной милиции, которые вместе с Ренно и Эличи ходили в поход на Квебек, встали со своих мест и подошли пожать руки боевым товарищам. У Ренно в форте Спрингфилд было вообще много друзей, и все считали своим долгом поприветствовать его. Но самое сильное волнение испытывали недавние иммигранты. Они были шокированы, увидев в церкви дикарей-индейцев, и постарались сесть как можно дальше.

Том Хиббард намеренно сел рядом с Нетти, которая, как всегда, сидела в одиночестве. На ней было простое серое шерстяное платье, почти никакой косметики. Она смотрела прямо перед собой и не обращала внимания на веселый гам вокруг. Когда рядом с ней кто-то сел, она быстро повернулась, узнала Тома и, казалось, очень обрадовалась. Единственный человек в форте Спрингфилд, помимо жениха и невесты, кто не считал ее окончательно падшей женщиной, был Том. Нетти улыбнулась ему и легким движением коснулась его руки.

Том улыбнулся в ответ, а ее прикосновение заставило его покраснеть. Ему было жалко девушку. Он прекрасно понимал, почему она занялась своим ремеслом, он сам прошел нелегкую школу лондонских трущоб. Еще он знал, что она девушка честная, и почему бы не помочь ей чувствовать себя немного более уверенно?

Постепенно рядом с ними садились другие гости, и они вынуждены были подвинуться ближе друг к другу. Со стороны можно было подумать, что они вместе пришли на свадьбу, и Нетти начала уже волноваться, не навредит ли это репутации Тома.

Том, напротив, ни о чем не беспокоился. Он сам себе хозяин, никому ничем не обязан, люди могут одобрять или не одобрять его поступки – как им угодно. Он заметил, что Нетти нахмурилась, наклонился к ней и прошептал:

– Не бойся. Какое дело, что говорят недалекие люди со злыми душонками? Я буду рад сопровождать тебя на прием после церемонии в церкви. Пусть себе болтают.

Она кивнула в ответ и отвернулась, боясь расплакаться.

Открылись боковые двери, и вошел преподобный Авдий Дженкинс. Свидетелем был Джефри Уилсон. Очень торжественно они прошли к алтарю и остановились. Авдий весь сиял, хотя и казался необычайно бледным, однако женатые мужчины прекрасно понимали, отчего он так нервничает.

Далее в дверь вошел священник, который должен был проводить обряд венчания. Для этого он проехал более шестидесяти миль.

Два местных скрипача заиграли «Гринсливз»[6], и в центральном проходе показалась Дебора Элвин в ослепительно белом платье. Ее вел под руку полковник Уилсон, а Дебора была просто неотразима.

У Ренно даже в груди защемило при виде ее. Она была его женщиной в течение многих месяцев, и он сожалел, что они решили, в конце концов, расстаться. Хотя, остановил он сам себя, нет – решение было абсолютно правильным. Что из того, что Дебора жила с ним в селении сенеков, ее настоящий дом здесь. Она никогда бы не была по-настоящему счастлива среди индейцев и всегда оставалась там чужой.

Так же как он сам чужой здесь.

Обряд прошел быстро. Когда священник объявил Авдия и Дебору мужем и женой, тетушка Ида громко всхлипнула. Уолтер сразу взял ее за руку.

Сразу после венчания все гости отправились в новый дом священника. Женщины приготовили там массу угощений. Сначала гости один за другим подходили к молодым, поздравляли новоиспеченного мужа и желали счастья жене. Ренно и его друзья ничего не знали об этом обычае и неуверенно стояли у стены церкви.

Спасли их Том Хиббард и Нетти, которая улыбнулась Ренно своей очаровательной улыбкой. Так она обычно улыбалась только друзьям. Ренно был рад ей. Она изменилась, стала более сдержанной, но глаза такие же живые и теплые.

– Пойдемте с нами, – позвал их Том. – Сначала пожелаем счастья молодым, а потом будем пить, есть и веселиться.

Ренно немного успокоился. Обычай очень похож на свадебный обычай сенека. Индейцы всегда после самого обряда венчания устраивали пир, а молодые воины и девушки танцевали.

Том предложил руку Нетти. Она на секунду засомневалась, потом быстро взяла его под руку и пошла рядом, высоко подняв голову, хотя щеки у нее при этом полыхали.

За ними шли воины-сенеки. Когда они вошли в усадьбу священника, Ренно заметил, что Уолтер и Балинта уже уписывают за обе щеки сочное мясо, которое подавали на кусках белого пшеничного хлеба. Индейцы до появления белых поселенцев не знали пшеничного хлеба. Ренно заметил, что и Уолтер, и Балинта чувствуют себя тут как дома, и позавидовал им. Им хорошо и здесь, и в лагере сенека. Точно так же они бы могли веселиться на празднике духа луны.