Её зовут Молли - Шэрон Де Вита

— Ты заработаешь пневмонию, — сказала она, глядя, как он откидывает мокрые волосы со лба. — Удалось устроить Марту? — Она передала ему несколько детских простынок, чтобы вытереть лицо и волосы.

Он чихнул и начал вытирать голову.

— Да. По крайней мере сегодня она будет в тепле и сухости.

— А туфли? — с улыбкой спросила Кэти. — Это ведь ты купил их ей?

— Нет, она сама купила, — возразил он со слегка смущенной улыбкой.

— Да, но деньги дал ты, верно? — Ее глаза озорно блеснули.

Он махнул рукой.

— Это все детали, Кэт. Мелкие детали.

Детали? Ей захотелось стиснуть его в объятиях.

— Как у нее дела? — спросил он, взглянув на малышку и заранее пресекая возможные восторги Кэти.

— Она мокрая и, по-моему, опять проголодалась. — Кэти посмотрела ему в глаза. — Дэнни, она не может спать в машине всю ночь. Ей здесь очень неудобно.

Он вздохнул, бросив взгляд на опустевшую улицу, — дождь лил стеной.

— Я знаю, — сказал он тихо и задумчиво. Потом нетерпеливо забарабанил пальцами по баранке. — Слушай, Кэти, прошло почти три часа, как я ее обнаружил. Уже стемнело, и из-за дождя на улицах никого нет и не будет. У нас очень мало шансов узнать сегодня что-нибудь еще.

— Знаю. — Вспышка молнии осветила небо, и Кэти крепче прижала к себе девочку. — Что же мы будем с ней делать? — спросила она тихо. Ее вопрошающий взгляд встретился с его взглядом. — Отдадим в ОДДС? — Ей самой хотелось плакать от этой мысли. За три коротких часа она успела привязаться к этому беспомощному и одинокому созданию и не могла даже представить, как расстанется с Молли.

Дэнни смотрел на Кэти, не говоря ни слова. Свет уличного фонаря упал ей на лицо, и он поразился нежности кожи, тонким чертам лица, удивительной форме рта. Протянув руку, он коснулся ее волос — они были как шелк, и хотелось бесконечно перебирать их.

— Значит, Молли? — проговорил он, не выпуская из пальцев прядь ее волос. — Как тебе пришло на ум это имя? — Так звали его покойную бабушку, которой он никогда не видел, но знал и любил с детства по рассказам Па.

Кэти засмеялась.

— Мы, между прочим, выросли с тобой в одном доме. Я тоже слушала рассказы Па. — Она пожала плечами, видя, что ему приятны ее слова. — Это было первое имя, пришедшее мне на ум.

— Я рад, — тихо сказал он, глядя на нее. Перед ним была Кэти, которую он знал, как самого себя, и все же в ней было что-то другое, незнакомое. А может быть, он сам по-другому на нее смотрел, и это сбивало с толку. Хотя его ничто не могло сбить с толку в общении с женщинами.

Тем более с женщиной, которую он так хорошо знал.

— Дэнни? — Ее начал пугать его взгляд. — Мы теперь передадим Молли в ОДДС? — Никакого другого разумного выхода она не видела, но от этой мысли у нее больно сжалось сердце.

— Я не могу, Кэти, — прошептал он, осторожно взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. Их взгляды встретились в темноте, и она увидела печаль и безнадежность у него в глазах.

Заинтригованная и озадаченная, Кэти хотела спросить, отчего озорной блеск в глазах Дэнни сменился такой тягостной печалью. Но не стала — нельзя лезть человеку в душу, это не в ее правилах. Дэнни должен сам ей рассказать, когда захочет. И если захочет.

— Мне просто нужно еще немного времени, Кэт. — Большим пальцем он нежно погладил ей подбородок. — Понимаешь? У нас было слишком мало времени, чтобы что-нибудь узнать.

— Дэнни, мы сейчас знаем о ней не больше, чем три часа назад, — сказала она еле слышным шепотом. Воцарилось молчание; только шуршали «дворники», да дождь выстукивал негромкое стаккато по крыше машины.

— Верно, — наконец признал он. — Но завтра, при свете дня, мы обязательно найдем тех, кому она принадлежит, и вернем ее. — Он провел рукой по макушке спящей малышки. Ее волосики были такими же мягкими и шелковистыми, как у Кэти, и почти такого же цвета. Как он раньше этого не заметил? Дэнни перевел взгляд на Кэти — они могли быть мамой и дочкой.

— А если не найдем, Дэнни? — мягко спросила она. — Что, если мы и завтра ничего о ней не узнаем? — Она все еще крепко прижимала малышку к себе, а руки уже ныли от ощущения пустоты.

— Мы обязательно узнаем, — ответил он, словно произнес волшебное заклинание.

Их глаза снова встретились, и Кэти увидела в них ту же печаль — но и надежду — и не смогла отвернуться.

— Ладно, — сказала она, вздохнув, и нежно поцеловала волосики ребенка. — Только на эту ночь. Но если ничего не узнаем, то передаем в ОДДС. Договорились?

Он не ответил, только улыбнулся своей умопомрачительной улыбкой.

— Спасибо, Кэт. Я знал, что могу на тебя положиться. — Дэнни потянулся, чтобы поцеловать ее в щеку, но она в это время повернула голову, и его губы коснулись уголка ее рта — этого нежного, ненакрашенного рта, который мучил его весь вечер. Как будто молния пронзила его тело, и оно мгновенно отреагировало со всей силой мужского инстинкта.

Он ошеломленно отшатнулся, не понимая, что произошло. Он не реагировал подобным образом на поцелуй женщины — да и поцелуем-то это не назовешь! — с тех пор как в четырнадцать лет сорвал первый в жизни поцелуй у Мэри Лу Китинг на школьном пикнике. Она здорово врезала ему по физиономии, но это была сущая ерунда по сравнению с тем, что он ощутил, впервые коснувшись губами женских губ.

Такого он больше никогда не ощущал.

До этого самого момента.

С Кэти.

Ему давно уже не четырнадцать, это точно.

И с тех пор ему доводилось целоваться, прямо скажем, немало.

Но у него никогда потом не бывало этого… головокружения. И вот сейчас…

Он все смотрел и смотрел на нее в сумраке машины.

Один раз, давно, когда Кэти была неуклюжей четырнадцатилетней девочкой-подростком, она призналась ему в любви и поцеловала прямо на глазах у друзей. Он тогда так растерялся, что не мог не только ответить, но даже и думать о том поцелуе. До этой самой минуты.

Ведь это же Кэти, маленькая Кэти, старался напомнить он себе; однако сигнал, похоже, где-то по пути искажался — сидевшая перед ним женщина выглядела как Кэти, но мысли и эмоции, бурлившие в нем, определенно не имели к ней никакого отношения.

Ему не раз приходилось вступать в случайные связи с малознакомыми женщинами — к нескольким он даже позволил себе питать нежные чувства, — но все это было до развода и после не повторялось.

С тех пор он решил, что больше никогда не полюбит и не даст эмоциям взять верх над разумом.

Даже ради Кэти.

Особенно ради Кэти!

Она — священна. Она… своя, родная, и заслуживает лучшей участи. Не говоря уже о том, что однажды он уже подвел, разочаровал свою семью.