Записки Степной Волчицы - Сергей Магомет

Дело в том, что женщина, в которой живет Степная Волчица, в принципе не способна воспринять православную христианскую веру в качестве единственного и непоколебимого основания в жизни, — ведь в ядре ее души даже не язычество, а нечто нечеловеческое, волчье — то есть животное и принципиально материалистическое. Самец-мужчина, как всесильный идол, непререкаемый авторитет ее темной, звериной сущности, единовластный хозяин ее звериных инстинктов. Однако то здоровое и естественно-звериное, что притягивает зверя, человеку кажется психического патологией. Что касается самой Александры Степановой, то, будучи Степной Волчицей, она была также высоко интеллектуальной особой и прекрасно понимала эти сложные вещи. Другими словами, в глубине души она честно признавалась себе (более того, даже каялась в этом на церковной исповеди), что если до сих пор не наложила на себя руки, то единственно потому, что, наверное, еще не была загнана до последней степени. Молодой священник с заметным неодобрением и даже раздражение выслушивал такую интерпретацию происходящего и, не желая понимать ее поэтических метафор, прерывал ее путано-горячечную речь, решительно заявлял, что если кто и смущает ее, то никакой не волк, а он, бес — всегдашний мерзкий и лукавый враг рода человеческого.

А между тем, ведь и в самом деле — с формальной точки зрения ушедший к любовнице супруг не только не стремился внести в их отношения определенность, — напротив, всем своим видом старался показать, что последнее слово за ней, а он, может, только «погулять вышел». Ни тебе развода, ни дележа имущества. Впрочем, в таком его поведении не было ничего доселе невиданного и вопиюще вероломного. Не нужно быть заклятой феминисткой, чтобы трезво смотреть на современных мужчин, которые никак не тянут на роль мощных вселенских богов, — в лучшем случае, карманных божков. Если и решаются оставить женщину, то делают это всегда как-то половинчато, двусмысленно, не в коем случае не сжигая за собой мостов, чтобы, если понадобится, быстренько дать задний ход, в глубине души искренне считая брошенную ими женщину своей безусловной собственностью — раз и навсегда «помеченной территорией». Ведь это она его обожествила, сделала своим кумиром — все эти годы почитала верным и надежным волком-самцом. Быть «помеченной территорией» — разве это не счастье, к чему ее вели все ее животное инстинкты?.. Увы, в этом смысле она если и не была слепа (а уж глупа точно не была), то все прожитые вместе с мужем годы шла на сознательный и откровенный самообман. Даже и теперь самая уничтожающая критика лишь на короткое время могла замутить тот драгоценный и родной, хотя и ни в малейшей степени не соответствующий реальности образ самца-мужа. Она могла бы воссоздать его из любого пепла, даже по одному запаху. И теперь ни за какие земные и небесные сокровища не рассталась бы со своим маленьким волчьим божком, — который, как уже было сказано, был для нее, конечно, не маленьким, а громадным и единственным, затмевающим все иные человеческие идеалы и ценности. В конце концов, что такое для Степной Волчицы самообман — как не единственно возможное миропонимание, построенное не на логике и разуме, а на примитивных животных инстинктах? Волчица не способна рассуждать, но женщина, сосуществующая с ней в одном теле, в какой-то момент с содроганием призналась себе, что в тот день, когда муж прямо объявит ей, что между ними все кончено, что они должны развестись, поделить квартиру, имущество, а он женится на той другой женщине, она действительно окажется загнанной в угол — и тогда…

Наша Степная Волчица шла своими путями — целиком отдаваясь темным инстинктам, — и это привело ее на грань самоуничтожения… Она не была способна стать мученицей — потому что в прямом смысле не могла обзавестись даже персональным мучителем. Поскольку бывший муж по большом счету был негоден даже на это.

Теперь, когда феномен происхождения Степной Волчицы, а также суть ее поведения в экстремальных ситуациях, более или менее очерчены, мы можем перейти к анализу ее взаимоотношений с окружающей средой, а главное, ее вклада в нашу цивилизацию. Интересно, что ее отношение к окружающему миру, к его событиям и коллизиям — есть абсолютное равнодушие, — если, конечно, они не затрагивали ее непосредственно. Даже если внешне она выражала весьма бурные эмоции — по поводу ли экономического кризиса, политических скандалов, атак террористов, — то в ее душе, занятой лишь божком, не всколыхнется ни единая струнка. Однако ее влияние на мир, осуществляемое через мужчину, несомненно и сильно. А учитывая, что Степные Волчицы отнюдь не исчезающий вид, а составляют весьма значительную популяцию, то это влияние и подавно громадно. И, увы, разрушительно. Почему наше общество до сих пор поражено самым отвратительным мужским шовинизмом пополам с нелепой обломовщиной? Почему ретроградные идеи сыплются как из рога изобилия, а прогрессивный феминизм буксует? Именно благодаря степным волчицам. Именно они, как ни парадоксально, — главное препятствие здоровому развитию мужчин.

Проблема заключается в следующем. Рядом со Степной Волчицей мужчина чувствует, что все человеческие и гуманистические идеалы, достижения духа и прогресса, принципы, заветы — всё может быть в миг предано забвенью — ради животного инстинкта самки. Степной Волчице важно одно — чтобы тот, кого случай послал ей в самцы, всегда находился при ней. Если он рядом, она в принципе готова позволить и простить ему все — вплоть до свального греха в грязной бочке. Мужчинам, если так можно выразиться, «выросшим и воспитанным» в норе Степной Волчицы (то есть тем, что долгие годы, сами того не ведая, состояли в браке с описываемым типом женщин) свойственны крайний нарциссизм и эгоизм, который выражается в безразличии к людям в целом, у них нет национальных или патриотических чувств, общее презрение к нормальным социальным ценностям, законам, религии. Благодаря степным волчицам, мужчины продолжают ощущать себя хозяевами мира и венцами творенья.

О да, Степная Волчица способна увлечь мужчину своей псевдоинтеллектуальностью, псевдопониманием его духовных устремлений, но по большому счету ей, волчице, конечно, ни к чему никакие его человеческие достоинства — ни интеллект, ни высокий дух. Ни, тем более, философия или искусство с литературой — будь супруг хоть Фурье, хоть Кампанелла. Ради того, чтобы удержать супруга в своей норе, она готова разрушать его, идя на любые его прихоти (если только они не простираются за пределы норы), потакая его эгоизму, лени, алкоголизму, оправдывая его инфантильность и телесную распущенность. Все самое мерзкое, все его слабости, мужские и человеческие, могут быть оправданы ею ради одного его запаха. Впрочем, при видимом попустительстве мужчине не видать и такого жалкого счастья, поскольку делить кров, пищу и ложе ему все равно приходится с не женщиной, а с волчицей, которая при всем желании не способна дать ему ничего, кроме примитивнейших, грубых, чисто животных радостей. Как жить мужчине, зная, что у близкой женщины нет за душой никаких идеалов, что он дорог ей лишь своим запахом самца. Мужчина пытается строить дом, но этот дом неизбежно превращается в нору Степной Волчицы. Особенно ужасно для него то, что открывается лишь со временем — волчица-супруга напрочь лишена юмора, этого главного залога здорового человеческого общения, — тем более, между мужчиной и женщиной. Конечно, найдутся натуралисты, которые заявят, что юмор свойственен и животным, — оставим это на их совести. Может и так, только это все равно юмор животных. Вдобавок, такое абсолютно серьезное восприятие жизни, каким отличаются степные волчицы, полное отсутствие юмора — выхолащивает мужчину, убивает его творческую потенцию, оставляя мужчине лишь жалкую иллюзию богоподобности — а в действительности узость и ничтожество карманного божка. Даже самый захудалый, ледащий мужичонка, которому ничего, кроме водки и селедки не нужно, не захочет жить в норе — бок о бок с волчицей. Даже последнего дегенерата устрашит ее животное отношение к жизни. Где женская утонченность, где мудрость? Все «искания» — часто такие возвышенные и поэтические с виду — на самом деле ведут в нору. В результате всё сводится к волчьей позе на четвереньках. Всё сводится запаху. Все добрые чувства — фикция, маскировка оборотня. В том числе и ее хваленая способность к всепрощению — оно отнюдь не христианской природы. Даже не человеческой. Вообще, Степная Волчица бессознательно ниспровергает всё человеческое, во что еще недавно сама искренне хотела верить. Ее животная сущность — непроходимая пропасть, которая может лечь на пути нравственных и религиозных исканий мужчины, на его пути к Богу. В конечном счете, Степная Волчица лишает мужчину Ответственности — этого краеугольного камня христианского благочестия.

Наблюдая гипертрофированную верность и извращенную преданность своих подруг, мужчины оказываются дезориентированы и фатально разочаровываются в подлинных идеалах. Обманный образ верной подруги и спутницы жизни опасен как зараза! Ужасная иллюзия проникает червоточиной в наивные сердца мужчин, еще не нашедших идеала, робко, страстно мечтающих о «жене-декабристке». Увы, они не понимают извращенной сути легендарной преданности Степной Волчицы. Пребывание в норе Степной Волчицы провоцирует в мужчинах безумные идеи и навязчивые состояния — вроде изобретения новых религий и философий, написания нобелевских романов, — и в то же время выхолащивает душу, формирует неизлечимый комплекс неполноценности, который они вынуждены скрывать за маской высокомерного мудреца или дурашливого шута. То есть такие очевидные для постороннего наблюдателя классические признаки дегенерации и безумия. Кстати, не исключено, что все разновидности хлыстовства на Руси есть прямое следствие общения мужчин с женщинами степными волчицами. Да и дети в таких семьях, чувствуя себя ненужными, развращаются — долго терзают окрепшими зубами давно иссохшие материнские сосуды, но, как правило, выбирают скользкие дорожки и при первой возможности бегут от матери. Мужчины же, вырвавшиеся из норы волчицы, производят впечатление безнадежно слабоумных. Экзальтированные и перевозбужденные, они убеждены, что отныне их божественное предназначение не много, не мало — в спасении и просвещении всего человечества. Но вот трагическая закономерность — такие мужчины, думая, что бегут к новой подруге, как правило, попадают из одной норы в другую. И какое горькое, унизительное открытие предстоит нашей Степной Волчице — ведь ее супруг сбежал к такой же Волчице, как она сама, ничуть не лучше. Может быть, только более молодой и голодной.