Ярость рвет цепи - Александр Романовский

От этой картины Курту захотелось взвыть на Луну. Та величаво скользила над куполом, таращась на Землю миллионами кратеров, и, казалось, готовилась распахнуть зубастую пасть.

Безволосые, блуждавшие по бульвару, в точности придерживались законов броуновского движения. Это были как совсем юные молекулы (влюбленные и не совсем, державшиеся за руки или избегавшие взглядов), так и более степенные частицы. Молодежь, бессильная противиться взаимному притяжению, собиралась в компактные группки. Некоторым казалось, что они вышли на поиски приключений, и выглядели они весьма агрессивно – как парни, так и девицы. Им явно хотелось выместить на ком-то бурлящую в душе энергию и злость на весь этот мир. Но все они были слишком зелены, ухожены и прилично одеты, чтобы решиться на поход в “веселые кварталы”. Думать, будто хочешь приключений, и получить их – совсем разные вещи. Здесь же, на бульваре, было достаточно света, чтобы выглядеть крутыми, не опасаясь получить за это по шее.

Курт наблюдал самые невообразимые оттенки моды, косметологии и даже высоких технологий. Молодежь сооружала на головах какие-то хребты всех цветов спектра, покрывала лица боевой раскраской, а тела – сложными плетениями татуировок. Некоторые выставляли напоказ металлические протезы, оптические имплантанты и разъемы для шунтов, вживленные за ушными раковинами. Часть этих придатков мерцала фосфоресцирующим светом или горела диодами – дабы никто не смог не заметить.

Но волк замечал даже то, что скрывалось под причудливой одеждой. Кое-кто из парней имел при себе оружие – ножи, дубинки и прочее. Огнестрельные игрушки были представлены в неизмеримо меньшем количестве. Но Курт опасался вовсе не оружия. Некоторые электронные глаза, как ему было известно, имели свойства рентгена и позволяли видеть сквозь одежду. Стоили они баснословно дорого, а потому вряд ли могли оказаться в глазницах какого-то мальчугана из Гетто. И все же…

Волк продолжал всматриваться в толпу, отбирая наиболее опасные экземпляры. Ноздри ловили запахи парфюмерии, алкоголя, марихуаны, а также более сильных наркотиков.

Пару раз к нему пытались приблизиться группки парней. Судя по всему, намерения у них были не вполне дружелюбные, но в то же время недостаточно серьезные. Курт легко уклонялся от встреч. Парни излучали враждебные флюиды, однако, почувствовав в неприметной фигуре что-то особенное, в погоню не бросились.

Остальные медленно шли по бульвару, единые и разобщенные, нарочито не замечая друг друга. И, разумеется, сталкивались – точь-в-точь безмозглые молекулы.

Кое-где вспыхивали короткие, но яростные стычки. Большие группы каким-то образом распределяли “полосы движения”, поэтому дрались в основном два-три человека. Если это происходило на тротуаре, вблизи какого-либо заведения, приходилось вмешиваться охране. Один раз Курту пришлось обогнуть двух безволосых, что было мочи лупивших друг дружку у края мостовой. Рядом стояла светловолосая девица, вероятно, послужившая причиной потасовки. В ее глазах были лишь равнодушие и скука, тогда как охранники казино толпились на тротуаре, спорили и делали ставки. Курт прошел мимо, обогнув дерущихся по широкой дуге. Тут на перекресток вынырнули трое полицейских, оседлавших квадроциклы. Бузотеры бросились в разные стороны; охранники разочарованно вздохнули. Когда рядом промчались квадроциклы, девица уже стояла в одиночестве. А через минуту входила в казино.

Волк ухмыльнулся.

Женщины. Вот кто не давал ему покоя, выворачивал мятущуюся душу наизнанку. По ночам Курт часто грезил о белокожих, мягкотелых женщинах, так непохожих на жилистых волчиц. Это было совершенно нормально, ведь даже доктор предупреждал, что такое бывает. По сути, безволосые и волчье племя не слишком разнились, хотя, предположительно, не могли иметь общих детей.

В своих вылазках на поверхность Курт преследовал еще одну цель, далеко не столь очевидную, как любопытство и поиск пропитания. Инстинкт вел его за собой, заглушая доводы рассудка. Волк знал, что ничего путного из этого выйти не может, однако не мог остановиться. Тем не менее всякий раз инстинкт самосохранения оказывался сильнее, и он покидал один из “веселых кварталов” неудовлетворенный, злой и распаленный желанием. Утешало только одно – скоро настанет время, когда Совет стаи решит, которая из молодых волчиц больше всего подходит Курту Страйкеру. Они сыграют свадьбу и без промедления приступят к продолжению рода…

Сегодня же, шагая по Сансету, волк все отчетливее сознавал, что ничему этому осуществиться не суждено. Этой ночью он преступит Завет, на всю жизнь обагрит лапы кровью.

Но это ничего, подумал Курт. Главное, чтобы Джейн…

Мысли о безволосых самках тут же отступили – до лучших времен, когда у Курта не будет иного дома, кроме поверхности. Ему нечего будет таить, исключая собственную сущность, ведь стая удалит из его памяти все воспоминания о своем убежище.

Дойдя до перекрестка, он свернул. “Веселые кварталы” остались позади, а впереди – окрестности северных Ульев, также отгороженных зоной унылых трущоб. Гетто простиралось посередине, будто полип меж гигантов.

Улица стала гораздо уже, однако и здесь царило оживление. Владельцам местных ресторанов не приходилось платить астрономические суммы за аренду, что благотворно сказывалось на желудках и кошельках посетителей. Стоит удалиться всего на пару кварталов от Сансета, как цены самым невероятным образом снижались вдвое. Эта загадка, вероятно, лежала в той области отношений, которую безволосые называли “бизнесом”. Под эту категорию подпадали как заведения общественного питания, так и бордели.

Центральный Улей нависал над головой, подавлял необъятной тяжестью. Колосс, подпиравший небо из стекловолоконных пластин и дорогостоящих металлических сплавов, созданных в условиях полной невесомости. Далеко на севере показались два близнеца, также усыпанные миллионами огней. Расстояние делало их почти невзрачными, но по мере приближения становилось очевидным, насколько мал человек по сравнению с этими громадами. Практически незаметен.

Курт шел быстрым, торопливым шагом, настороженно принюхиваясь и прислушиваясь. Чем дальше в Гетто, тем темнее становилось вокруг. Шум бульвара затих вдали, о нем напоминало лишь пылавшее над крышами неоновое зарево. Волк окунулся в сонливую тишь жилых кварталов. Прохожих здесь было немного, и все они, завидев силуэт в капюшоне, переходили на другую сторону. Курт усмехался и шел дальше. Он передвигался почти бесшумно, время от времени настороженно поглядывая через плечо – больше по привычке, нежели действительно опасаясь “хвоста”.