Любовь и дым - Дженнифер Блейк

Однажды субботним вечером Ребекка и Маргарет отправились с друзьями в город на фильм. Сюжет оказался до ужаса глупым, но по крайней мере в зале был установлен кондиционер. После кино, еще не чувствуя желания отправляться по домам, они бродили вокруг площади перед зданием суда.

В тот день как раз была одна из ставших уже обычными демонстраций черных. С плакатами и песнями они промаршировали по улицам города. Нескольких человек задержали по обвинению в нарушении общественного порядка. Демонстрантам ничего не грозило — переночуют в полиции, а наутро будут отпущены. Их и арестовывали вовсе не из-за того, что они сильно шумели, а для того, чтобы избежать крупной драки между ними и разгоряченными толпами белых, пришедших поглядеть на демонстрацию. В тюрьме, которая находилась на верхнем этаже здания суда, не было ни вентиляции, ни тем более кондиционера. Поэтому все окна были распахнуты, чтобы задержанные не задохнулись. Из открытых окон на улицу неслись голоса арестованных демонстрантов, которые выкрикивали лозунги и нестройно тянули «Мы преодолеем».

Медленный грустный мотив дрожью в позвоночнике отозвался у Ребекки. Она понимала гнев своих соседей, на которых новая волна объединения с неграми свалилась как снег на голову. Она и сама уже разбиралась в этих вещах настолько, что страшно возмущалась тем, что Вашингтон и либеральная пресса, санкционировав перемены, даже не выделили на них денег и совершенно не понимали, какие психологические потрясения будут иметь эти перемены в качестве последствий. В то же время она считала, что желания черных вполне разумны. В конце концов, они являлись такими же гражданами и города, и страны, как и белые. Они были соотечественниками белых и заслуживали уважения к себе и соблюдения принципов равноправия.

Голос одной из певших звучал сильнее и стройнее остальных. Этакое сильное сопрано. Все знали эту женщину. Она была белая, красивая, постоянно одевалась в какую-то военную униформу и носила рубашки без бюстгальтера. Теперь она жила в черном квартале в одной черной семье. А раньше была служанкой в белой части города, но ее выкинули из дома на улицу, потому что хозяйка заподозрила ее в шашнях с мужем. Борец за гражданские права категорически протестовала, но к ее горлу приставили бритву. Ей никто тогда не поверил.

Звук автомобильных тормозов привлек внимание Ребекки и Маргарет. Обе они обернулись на «шевроле» с откидным верхом, который слишком резко выехал из-за поворота прямо перед зданием суда. Музыка весело рвалась в ночь из автомобильного радио, а уличные фонари отражались на лощеном белом боку машины. За баранкой был Эдисон Галлант. Он громко смеялся и что-го говорил девчонке, которая сидела с ним рядом. Этой девчонкой была их Бет.

Задохнувшись от потрясения, Маргарет повернулась к Ребекке. Ее лицо было бледным от изумления и гнева:

— Как она могла?! Это грех! Это нарушение супружеской верности — страшный грех! Вот подожди, когда она придет домой! Подожди!

Ребекка уныло смотрела на веселящуюся парочку, на сверкающий белый бок машины, представляла себе бешеную гонку, рассекающую теплый ночной воздух, музыка гремит на ветру, а рядом парень… Вот он наклоняется к тебе, смеется… У нее защемило сердце от порыва дикого, несбыточного желания.

Той ночью Бет вернулась домой очень поздно. Маргарет встречала ее в дверях. Средняя дочь Бенсонов была скромной девушкой, и для нее существовало очень много тем, о которых она могла лишь смущенно молчать. Но аморальное поведение к этим темам не относилось.

— Ты что, совсем с ума сошла?! — гневным шепотом, чтобы не разбудить маму, начала она свой допрос. — О чем ты думала, когда разъезжала на машине в обнимку с Эдисоном Галлантом, когда вас видел весь город?!

Бет устремила на младшую сестру тяжелый взгляд, затем сунула руку в свою сумочку, достала оттуда сигареты и закурила. Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым. Было видно, что сам процесс курения не доставляет ей приятных ощущений, однако ей нравились его внешние атрибуты.

— Что тебя так взволновало, сестренка? Что я была вместе с Эдисоном? Или что нас видел весь город?

Ребекка наблюдала за разгоравшейся сценой с дивана в гостиной, на котором она устроилась еще час назад. Она понимала — то, что делала Бет, — это неправильно. Но одновременно ее восхищало хладнокровие старшей сестры, ее спокойствие и невозмутимость. Она хотела и сама стать такой же с годами, чтобы с улыбкой воспринимать вещи, подобные тем обидным словам, которые Маргарет сейчас выкладывала Бет.

— У тебя есть муж! — приглушенно вскрикнула Маргарет, не спуская со старшей сестры острого укоризненного взгляда широко раскрытых глаз. — Ты забыла о нем?!

— Здесь его нет. А там, где он сейчас служит, есть много удовольствий. Не думаю, что он проходит мимо них. На том острове улицы кишат женщинами, которые готовы на все ради одного доллара! Он написал мне недавно, что по возвращении покажет мне несколько новых поз! Отлично! Я тоже найду, что ему показать новенького.

— О, Бет! — сочувственно произнесла Ребекка. Она услышала ту боль, с которой старшая сестра сказала о письме мужа. Но Маргарет то ли не поняла, то ли просто осталась к этому глуха.

— Это отвратительно, то что ты говоришь! — воскликнула она.

— В самом деле? Сначала попробуй сама, а потом посмотрим, что ты запоешь, — ответила все так же спокойно Бет и сделала еще одну затяжку.

— Где это ты подхватила эту гнусную привычку? — не унималась Маргарет.

— Эдисон курит.

— Вот достанется же тебе, когда мама узнает!

— Она не узнает.

— Может узнать!

— А… теперь понимаю, кто у нас тут имеет склонность к ябедничеству!

— Я не ябеда!

— Так или иначе, а мама только вздохнет и скажет, что если я решила сама разрушить себе жизнь — это мое дело.

— Ты разрушишь себе жизнь не курением, а дурацкими вечерними прогулками на машине с тем хлыщом, Эдисоном Галлантом! И что ты в нем нашла? Не знаю. Я думала, ты ненавидишь его.

— Он мне ничего такого не сделал, чтобы его ненавидеть. И кроме того, он извинился за то, что пошутил тогда с вами на пруду. Он не такой плохой, каким кажется. Это просто его амплуа. Девчонки из Нового Орлеана хотят его видеть таким, и он идет им навстречу.

— Ну конечно! — усмехнулась Маргарет. — Всего лишь амплуа! Это он научил тебя так говорить! Это он научил тебя всем грязным вещам!

— Грязь только в твоем воображении, сестричка.

— Да? Ботинки сказал мне, что Эдисон приехал сюда из-за того, что дома у него произошли какие-то неприятности с одной его девчонкой.

Глаза Бет на секунду сузились.