Пасынки Вселенной - Роберт Хайнлайн

— Догадываюсь.

— Садись, рассказывай. Пару лишних минут я на тебя выкрою. Знаешь, я бы тебя не узнал. Ты сильно изменился — весь седой. Похоже, несладко пришлось?

Седой? Неужели он поседел? Да и Эртц сильно изменился, заметил Хью. Брюшко, морщины. О Джордан! Сколько же прошло времени?

Эртц побарабанил по столу, скривился.

— Твое возвращение создает проблему. Боюсь, что не смогу назначить тебя на прежнюю работу; на этой должности Морт Тайлер. Но мы найдем тебе место по чину.

Хью вспомнил Морта Тайлера без особой симпатии. Выскочка, буквоед… Значит, Тайлер теперь Ученый и занял место Хью у Конвертора. Впрочем, неважно.

— Хорошо, — начал он. — Я хотел поговорить с вами о…

— Конечно, встает еще вопрос старшинства, — продолжал Эртц. — Возможно, будет лучше, если эту проблему обсудит Совет. Я не слышал о прецедентах. Несколько Ученых пропадали у мутов раньше, но ты первый на моей памяти, кто остался в живых.

— Это неважно, — перебил Хью. — Там я обнаружил удивительные вещи, Билл, вещи первостепенной важности. Вы обязаны знать об этом. Поэтому я и пришел первым делом к тебе. Послушайте, я…

Эртц вдруг насторожился.

— Ну конечно! Как же я не подумал. У тебя ведь была прекрасная возможность исследовать мутов и их территорию. Ну давай, дружище, докладывай!

Хью покусал губу.

— Это не то, что ты думаешь, — сказал он. — Это намного важнее, чем просто доклад о мутах, хотя это их тоже касается. Фактически, нам, возможно, придется изменить всю политику относительно му…

— Ну, давай без предисловий! Я весь внимание.

— Ладно.

Тщательно подбирая слова и стараясь говорить убедительно, Хью рассказал ему о грандиозном открытии относительно истинной природы Корабля. Он слегка коснулся проблем, связанных с необходимостью реорганизации Корабля в соответствии с новой концепцией и сделал упор на престиже и уважении, ожидающих человека, который встанет во главе реформ.

Он говорил — и следил за лицом Эртца. Когда тот услышал от Хью, что Корабль действительно движется в огромном внешнем пространстве, на нем проступило изумление, но потом лицо Эртца окаменело и Хью уже ничего не мог по нему прочесть. Лишь когда Хью разливался, что Эртц как раз подходит на роль лидера, — ведь он и есть лидер молодых, прогрессивных ученых, — в глазах его мелькнул проблеск живого интереса.

Закончив, Хью замолк в ожидании. Эртц помолчал, с досадой постукивая по столу. Наконец он сказал:

— Это очень важно, Хойланд, слишком важно, чтобы решать на ходу. Мне нужно все обдумать.

— Конечно, — согласился Хью. — Я только хотел добавить, что о безопасном проходе в невесомость я договорился. Могу провести вас. Ты все увидишь своими глазами.

— Несомненно, это лучше всего… — произнес Эртц. — А пока… Ты голоден?

— Нет.

— Тогда отдыхай. Можешь пользоваться комнатой позади моего кабинета. Я не хочу, чтобы ты обсуждал все это с кем-либо, пока я все не обдумаю; это может вызвать ненужные волнения, если выйдет наружу без должной подготовки.

— Да, ты прав.

— Очень хорошо, тогда… — Эртц провел его в комнату за кабинетом, явно используемую как жилая. — Отдохни хорошенько, а позже поговорим.

— Спасибо, — поблагодарил Хью. — Доброй еды.

— Доброй еды.

Когда Хью остался один, его радость постепенно увяла, и он понял, что сильно устал и хочет спать. Он вытянулся на встроенной койке и заснул.

Проснувшись, он обнаружил, что единственная дверь заперта снаружи. Хуже того, исчез его нож.

Он прождал неопределенно долгое время, прежде чем услышал шум за дверью. Дверь открылась; вошли двое крепких, угрюмых детин.

— Пошли, — сказал один из них.

Хью смерил их взглядом, заметив, что ни у того, ни у другого нет ножа. Значит, нечего выхватить у них из-за пояса. С другой стороны, больше шансов отбиться от безоружных.

Однако рядом, во внешней комнате, маячили еще двое громил. Один поигрывал ножом; другой держал нож метательным захватом.

Хью был в западне и знал об этом. Они только и ждали, когда он взбрыкнет.

Давным-давно он научился смиряться перед неизбежностью. Он сжал зубы и спокойно вышел. Через дверь он заметил Эртца, который явно командовал четырьмя мужчинами. Хью заговорил с ним, тщательно следя за тем, чтобы голос оставался спокойным.

— Привет, Билл. Хорошенькие меры предосторожности. Что стряслось?

Эртц, замявшись с ответом, все же сказал:

— Ты предстанешь перед Капитаном.

— Прекрасно! — ответил Хью. — Спасибо, Билл. Только почему ты думаешь, что с этой идеей стоит соваться сразу к Капитану? Может, сперва как следует обсудим с остальными?

Эртц был раздражен его очевидной тупостью и не скрывал этого.

— Ты не понял, — проворчал он. — Ты идешь к Капитану, чтобы предстать перед судом — за ересь!

Хью сделал вид, что такая мысль ему и в голову не приходила. Потом спокойно ответил:

— Вы спустились не по тому проходу, Билл. Возможно, суд и обвинение — это наилучшее решение проблемы, только я не крестьянин, чтобы меня тащить к Капитану. Меня должен судить Совет. Ведь я Ученый.

— До сих пор? — вкрадчиво спросил Эртц. — Я посоветовался по этому поводу. Ты уже вычеркнут из списков. Что ты сейчас есть — это решит Капитан.

Хью остался невозмутим. В этой ситуации не стоило зря злить Эртца. Эртц подал знак; невооруженные конвоиры схватили Хью за руки. Он безропотно пошел за ними.

Хью смотрел на Капитана с новым интересом. Старик не сильно изменился — может, еще чуть потолстел.

Капитан, кряхтя, опустился в кресло, потом взял лежащие перед ним листки.

— Что это? — раздраженно начал он. — Я ничего не понимаю.

Обвинение против Хью собирался изложить Морт Тайлер, обстоятельство, которое Хью не мог предвидеть и которое не добавило ему хорошего настроения. Он мысленно прошелся по воспоминаниям детства, чтобы найти какие-нибудь зацепки для завоевания его симпатии, но не вспомнил ничего. Тайлер откашлялся и ответил:

— Это дело Хью Хойланда, Капитан, бывшего молодого Ученого…

— А, Ученого? Так это же дело Совета?

— Он уже не Ученый, Капитан. Он перекинулся к мутам. Теперь он вернулся, проповедуя ересь и желая подорвать Ваш авторитет.

Капитан взглянул на Хью с явной враждебностью человека, ревниво относящегося к своим прерогативам.

— В самом деле? — проревел он. — А сам ты что скажешь про себя?

— Это не так, Капитан, — ответил Хью. — Все, что я сказал, лишь подтверждает абсолютную истинность древнего Учения. Я не оспаривал законы, по которым мы живем; я лишь нашел им более веские подтверждения. Я…