Сюрприз для «воинов Аллаха» - Максим Шахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Урус-Мартан – гнездо исламистов-радикалов – загудело, как потревоженный улей. Именно отсюда отправились в Грозный первые «ополченцы». Среди них был и Вахид. Его увлек вихрь событий. В путаной идеологии Дудаева он не разбирался. Как, впрочем, и в ваххабизме. Но все встали за независимость, встал и Шимаев.
В Грозном он отличился при разгоне парламента и при штурме здания КГБ. И судьба его была предрешена. Он стал «псом войны». Вожделенная независимость обернулась для Чечни нескончаемой чередой войн – больших с федералами и малых внутричеченских. Хорошие бойцы были нужны всем, поэтому им хорошо платили. А Вахид, кроме как воевать, больше ничего и не умел. Поэтому воцарившийся в республике беспредел стал для него манной небесной.
Где он только не воевал. И в Буденновске успел отметиться, и в Дагестане. И как-то само собой так получилось, что с начала и до конца Вахид неизменно входил в отряды Шамиля Басаева. Признавать лидерство другого – это не совсем в чеченском менталитете. Но что-то такое, какая-то харизма в Шамиле присутствовала. Вахид это почувствовал и не прогадал. Кроме харизмы, Басаев обладал просто-таки дьявольской способностью выскальзывать из самых безвыходных ситуаций. Что и доказывал неоднократно на практике. С годами Вахид окончательно попал под влияние своего командира. И уверовал в его непогрешимость.
Именно Вахид вынес Шамиля с оторванной ступней при прорыве из Грозного. И именно он был одним из командиров «спецназа» ГКО. Несмотря на происходящие в республике изменения – усиление клана Кадырбекова и спад активности боевиков, – ГКО оставалась весьма влиятельной структурой. Ведь именно через ГКО шли деньги из исламских фондов для боевиков. Так что на жизнь Вахид не жаловался. По сути, он давно превратился в цепного пса Шамиля, но пса ухоженного, откормленного и холимого. А о чем еще может мечтать настоящий «пес войны»?
Так что Вахид своей жизнью был доволен. К ваххабизму, как и прочим «измам», он относился прохладно. Его богом стал Шамиль. Любой приказ Басаева Вахид исполнял не задумываясь. Потому что все, что делал Басаев, было обречено на успех. Так, во всяком случае, думал Вахид Шимаев. И переубедить его в этом было невозможно.
Поэтому, когда Шамиль в конце мая вызвал Вахида и сообщил, что ГКО поручает ему проведение операции в Греции, тот только и сказал:
– Я готов, Шамиль!
Потом были два с лишним месяца тщательной подготовки, которые закончились тайной погрузкой десятки боевиков в батумском порту на «Лазурь». Снаружи судно выглядело не очень внушительно, но оказалось, что на нем при желании можно надежно спрятать не то что десять, а даже тридцать человек. И никакие таможенники с пограничниками их не найдут – разве что распилят судно на куски.
Досмотр в Батуми чеченцы пересидели в какой-то цистерне. Потом матрос перевел их в нежилую каюту. Там они безвылазно просидели до прихода в Грецию и снова переждали досмотр в цистерне.
Наконец, границу открыли и вскоре судно ошвартовалось в порту. Все тот же матрос перевел их в каюту и предупредил, что вечером их погрузят в машину и отвезут на место. Этим местом был лесок неподалеку от города Лаханокипос. Именно там их должен был поджидать человек ГКО в Греции.
Все прошло как по маслу. До цели оставалось совсем немного, когда трейлер остановили полицейские. Среди десяти боевиков был только один, худо-бедно понимавший по-гречески. Даже упорные двухмесячные занятия не позволяли остальным понимать беглую греческую речь.
Именно этот боевик, Турпал-али, и прошептал Вахиду:
– Полиция…
– Тихо! – прошипел Шимаев.
Его подчиненные замерли. Снаружи доносился приглушенный разговор водителя с полицией. Сути Вахид не понимал, но спокойные интонации свидетельствовали, что все в порядке. Когда Шимаев решил, что они проскользнут незамеченными и в этот раз, случилось непоправимое – кто-то из боевиков чихнул.
В пустой фуре этот чих прозвучал пистолетным выстрелом. Не могли не услышать его и снаружи. Вахид беззвучно выругался. Вины боевика здесь не было – при движении табачная пыль поднялась с пола, так что свербение в носу ощущал и сам Шимаев…
Им просто не повезло, но исправить ничего было уже нельзя. Мгновенно осознав это, Вахид высунулся из-под мешковины и шепотом скомандовал:
– Дауд, Лечи, Саид! К двери! Всех полицейских – сразу!
Секунду спустя три названных боевика выскользнули из-под мешковины и абсолютно бесшумно двинулись к дверям фуры. Еще три человека направились следом – страховать первую тройку.
Десятка «спецназа» ГКО состояла из настоящих воинов. Это были самые настоящие чеченские волки – без какого-либо преувеличения. В обычном спецподразделении отбор и отсев происходит несколько «искусственно» – посредством физических и психологических тестов. Чеченских же «спецназовцев» экзаменовала сама жизнь. Те, кто не прошел ее суровый «отбор», давно покоились на кладбищах в Чечне либо пропали без вести и были тайно захоронены федералами.
Дауд, Лечи и Саид в темноте заняли позиции у дверей фуры и приготовили ножи. Везти с собой в Грецию огнестрельное оружие им не разрешили. Но чеченец без оружия – это все равно что чеченец без штанов. Поэтому у каждого из десятки имелись с собой колюще-режущие предметы. Конечно, не полуметровые тесаки, с которыми так любили позировать для видео тупые и тщеславные полевые командиры, а вещи более практичные – «катраны», например. Или метательные ножи.
Находившиеся снаружи греческие полицейские были обречены в любом случае – даже если бы они держали наготове оружие. Но им и в голову не могло прийти, какие «мигранты» прячутся в фуре Ангелоса Хапсалиса.
Дверь рывком распахнулась, темноту фуры прорезал луч фонаря. Дауду, Лечи и Саиду понадобилось около секунды, чтобы оценить ситуацию. Потом в воздухе коротко свистнули ножи.
Сделав свое дело, тройка подалась в сторону. В проем друг за другом спрыгнули два боевика. Один из них увидел застывшего с выпученными глазами у обочины Хапсалиса и бросился на него. Второй боевик выглянул из-за фуры на полицейскую машину, потом быстро присел.
Секунду спустя он доложил:
– Вахид, это все!
– Точно? – быстро спросил Шимаев, показываясь в проеме.
– Да! Полицейская машина пустая!
– Тогда забрасывайте трупы! Быстро!
– А с этим что делать? – спросил чеченец, сбивший Ангелоса на обочину. – Кирдык?
Ангелоса Хапсалиса от немедленной смерти спасло только то, что он был без формы. Грек ни слова не понимал ни по-русски, ни по-чеченски, но в этот момент он вдруг отчетливо понял, что сейчас его убьют. И попытался вскрикнуть. Но крик застрял в его горле.
Вахид быстро посмотрел на грека. В его взгляде не было и намека на жалость – человеческая жизнь не имела для Шимаева никакого значения. Однако из чисто практических соображений Вахид пока что пощадил грека:
– Не спеши! Он нам может еще пригодиться. Спрячь его пока за трейлер! – Быстро оглянувшись, Шимаев увидел, что трупы уже погрузили в фуру, и скомандовал: – Все! Турпал – в кабину, остальные – в трейлер!
Боевики спрятались. Вахид тоже шагнул за трейлер и торопливо вытащил мобильник. Два телефона с роумингом ему выдал Шамиль. Набрав по памяти номер, Вахид нервно оглянулся.
Дорога пока что была пустынной, да и боевики попрятались, но все равно нужно было спешить. Застывшая на развилке пустая полицейская машина и трейлер с одиноким водителем по-любому выглядели подозрительно. А убивать еще кого-то было нежелательно – трупов и так хватало…
20
Греция, Пирей, август 2004 года
Морской порт Пирей – это огромный комплекс береговых сооружений, растянувшийся на многие километры. Логинов так и не получил официальной информации от оргкомитета относительно того, где же будет находиться стоянка «Остердама». Но по некоторым нюансам Виктор сделал вывод, что лайнер поставят к «стенке». Да и слишком большой была российская делегация, чтобы организаторы решились возить ее членов туда-сюда на рейдовых катерах.
Исходя из этого, Виктор и решил посвятить остаток дня Пирею. Сунув руки в карманы, он двинулся по периметру ограждавшего порт забора. Несмотря на то, что солнце уже давно миновало зенит, назвать прогулку приятной было нельзя. Выпитое пиво практически сразу улетучилось через кожу, и Логинов очень быстро снова ощутил жажду.
Но нырять в какое-нибудь кафе он не стал. Логинова уже захватила работа – двигаясь вдоль забора, он пытался поставить себя на место террористов, которым нужно было проникнуть на территорию порта любой ценой. Обычным людям подобный «обход» показался бы пустой тратой времени и ничего бы не дал. Но Логинов был профессионалом. Годы службы в «Альфе» не прошли зря. Случайному наблюдателю могло показаться, что какой-то турист просто заблудился и теперь бредет в припортовом квартале наобум, надеясь в конце концов выбраться к остановке автобуса либо наткнуться на такси. На самом же деле Виктор напряженно работал. Его мозг впитывал в себя увиденное и со скоростью компьютера обрабатывал информацию. «Сухим остатком» этой работы должны были стать самые вероятные места проникновения террористов на территорию порта.
