Танцор меча - Дженнифер Роберсон

Она ждала продолжения молча, почесывая морду серому мерину.

– Может начаться самум, – рассказывал я, – сирокко. Это что-то вроде песчаных бурь, а песчаные бури Пенджи будут вопить, визжать и стонать пока не сдерут плоть с костей человека. Есть еще кумфы. И песчаные тигры.

– Но с песчаным тигром можно справиться, – она сказала это резко. Так резко, что я нахмурился, пытаясь понять, серьезно она говорила или просто подшутила над моим именем и моей репутацией.

– Можно столкнуться с борджуни, – продолжил я. – Это воры и они ненамного лучше падальщиков пустыни. Нападают на неосторожных путников и караваны, крадут все, снимают с человека последний бурнус, а потом убивают.

– Это все? – спросила она, когда я замолчал.

Я вздохнул – ну, если ей и этого мало…

– Всегда есть шанс столкнуться с кочевыми племенами. Кое-кто из них дружелюбен, как Салсет и Талариан, но большинство, вроде Ханджи и Вашни, воинственные племена, приносящие человеческие жертвы. Отличаются только ритуалами, – я сделал паузу. – Вашни увлекаются вивисекцией, Ханджи – каннибалы.

Она подумала и снова кивнула.

– Что еще?

– Тебе этого недостаточно?

– Достаточно, – тихо сказала она, – может быть более, чем достаточно. Но мне кажется, что ты кое-что от меня скрываешь.

– А что еще ты хочешь от меня услышать? – раздраженно спросил я. – Или ты думаешь, что я не знаю, как тебя развлечь и рассказываю сказки?

– Нет, – она прижала ладонь ко лбу, прикрывая глаза, и посмотрела на юг, сквозь сверкающие пески. – Ты не сказал ни слова о колдовстве.

Я опешил и разъяренно уставился на нее. Потом фыркнул.

– Меня интересует только магия, заключенная в круге.

Под пылающим солнцем ярко-красная ткань выгорала на глазах, а золотые кисточки ослепительно сияли.

– Танцор меча, – мягко сказала она, – будет лучше, если ты перестанешь принижать то, что скрывает великую силу.

Я выругался.

– Аиды, баска, ты говоришь как шукар, он тоже пытался заставить людей поверить, что он вместилище тайн и магии. Слушай, я не скажу, что магии нет, потому что она есть. Но магией называют разные вещи, и сколько раз за свою жизнь я видел как прикрываясь этим словом обманывали дураков, отбирая у них деньги и воду. Это жульничество, баска, и таких мошенников можно разоблачить.

Она долго пристально смотрела мне в лицо, словно взвешивая что-то, потом неохотно кивнула.

– Скептик, – отметила она. – Может даже дурак. Но знаешь… это твое дело. Я не священник, чтобы пытаться обратить тебя в свою веру, – Дел повернулась и пошла вперед.

Не задумываясь, я шагнул в сторону, чтобы ее пропустить, и схватил свободно повисший повод мерина. Серый уже собрался идти за ней.

– В аиды, куда ты отправилась?

Она остановилась. Застыла на неотмеченной границе. Ничего мне не ответила. Она просто вытащила свой сияющий меч и вонзила его в песок, словно пригвождая к земле человека, а потом отпустила рукоять. Меч возвышался над песками, руны на лезвии радужно переливались. Она села перед ним, скрестила ноги и закрыла глаза. Руки безвольно опустились на колени.

Лицо опалял зной. Когда едешь, можно забыть о жаре и сконцентрироваться на движении. Но сидя на лошади, застывшей посреди раскаленных песков, зная, что слезть придется еще не скоро, я чувствовал только зной… и удивлялся, наблюдая за странным поведением женщины.

Глаза закрыты. Голова опущена. Тишина. Фигурка, закутанная в малиновый шелк, ноги скрещены на песке. Перед ней Северный меч из неизвестной стали, рукоять сияла в плывущем воздухе.

Я чувствовал, как по лицу стекали капли пота. Лоб, живот, руки, все было влажным. Шелковая ткань бурнуса намокла и прилипала к коже. Острый запах бил в ноздри.

Я пригляделся к мечу. Мне казалось, что под тонкой пленкой металла двигались тени и это уже относилось к области магии, той могущественной магии, которой владели единицы. Я моргнул, и видение тут же пропало.

Нет, магия существовала только в круге танцора меча.

Дел легко вскочила и вытащила меч из песка. Клинок скрылся в ножнах за левым плечом, а Дел подошла к серому и перекинула повод на шею мерина.

Я не удержался и мрачно спросил:

– Ну и что это было?

Она быстро вскочила в седло.

– Я просила разрешения продолжить мое дело. Так принято на Севере, готовясь к опасному путешествию.

– Просила у кого? – не понял я. – У меча?

– У богов, – серьезно ответила она. – Но может, если ты не веришь в магию, ты не веришь и в богов?

Я улыбнулся.

– Точное попадание, баска. Ладно, если боги… или меч… дали тебе разрешение, поехали дальше, – я показал рукой. – На Юг, баска. Все время на Юг.

Выносить Южное солнце тяжело всем. Оно висит над тобой на выжженном небе как зловещий бог аид и смотрит вниз единственным круглым глазом. Бурнус хорошо защищает кожу, но не спасает от жары. Шелк, нагреваясь, сам задерживает тепло, и если ткань не лежит складками, а прикасается к телу, обжигает как раскаленный металл.

Через некоторое время глаза начинают болеть, устают щуриться от безжалостного сияния, а если закрыть их, видно было яркое красное солнце, просвечивающее сквозь веки. Пески Пенджи сверкают ослепительно. Сначала янтарно-красные переливы дюн, покрытых коркой драгоценных кристаллов, притягивают и очаровывают, но с каждой проходящей минутой кристаллы сияют все ярче, и блеск начинает резать глаза.

А вокруг стоит давящая тишина, которую нарушает только шелест песка под копытами лошадей и случайный скрип кожаного седла на чепраке.

Сотни лет Южные лошади выводились в расчете на зной и слепящее солнце. Длинные челки предохраняли их глаза от света и частично изолировали тепло. Шерсть у них редкая, а шкуры скользкие как шелк. Сколько раз я мечтал о том, чтобы человек был приспособлен к жизни в песках так же как пустынная лошадка… и был бы таким же нетребовательным.

Воздух плывет. Вы смотрите вперед и видите ровный горизонт, ровное небо, ровный цвет. Вы чувствуете как из вас пьют жизнь, высасывая влагу из кожи до тех пор, пока вы не поймете, что превратились в сухую оболочку, готовую рассыпаться на миллион частей при первом же порыве ветра. Но ветер не подует, и молитесь, чтобы его не было, потому что ветер – это начало самума, это летящий песок, острый как зубы кумфы, который въедается в вашу плоть.

Я посмотрел на Дел, вспомнил свежесть ее бледной кожи и понял, что не хочу видеть как она обгорит, потрескается и покроется рубцами.

Мы пили мало, но вода из фляг исчезала на удивление быстро. Даже если воду расходовать аккуратно, через некоторое время, к своему ужасу, понимаешь, как мало ее осталось. Знание того, что она здесь, под рукой, и можно сделать глоток, терзает сильнее чем жажда. Пока вода у вас есть, ваша рука тянется к ней. Это проверка на силу воли, и множество сильных на вид людей ее не выдерживали. Дел выдержала. Но воды оставалось все меньше.