Ректор для попаданки (СИ) - Вулф Алекса

Пришлось фотографировать глазами на плёнку памяти.

Мы пересекли огромный холл и спустились по ступенькам. Высокий сводчатый потолок делал его похожим на готическую церковь. Но вместо икон и статуй святых в простенках стояли статуи книг. Раскрытых книг на пюпитрах.

Необычненько!

Я даже сунулась к одной из статуй, чтобы посмотреть — может, на страницах что-то написано? Но Эдмонд тихо рявкнул:

— За мной, не отставать!

Его голос прокатился лёгким эхом под сводами потолка, и я скорчила гримасу неудовольствия. Фу таким быть. Ладно, потом рассмотрю всё в деталях, а пока буду снова дрожать перед проведением попечительского совета.

Ректор привёл меня к высоченным дверям. Сделаны они были не иначе как для великанов, потому что зачем иначе создавать двери в три человеческих роста?

— Попечительский совет — это собрание весьма уважаемых людей в нашем королевстве, — сообщил мне Эдмонд. — Выглядишь ты достаточно респектабельно в этом платье, но вот манерами не вышла. Очень прошу обращаться ко всем с уважением.

— Вы меня «очень просите»? — удивилась я, кусая губы. — А где же «пожалуйста»?

— Пожалуйста, — выдавил он через силу.

Сладкая музыка для моих ушей! Да что мне какой-то там попечительский совет, если сам Эдмонд вал ди Белуччини разорился на целое «пожалуйста»!

— Я буду паинькой, — мило пообещала я и коснулась ручки двери. Думала — буду тянуть с силой, но дверь распахнулась сама. Верная своему слову, я пробормотала двери:

— Спасибо.

И вошла.

Экзамены я сдавала очень давно. Последние прошли, и я сказала себе: больше никогда, ура! Иногда мне снились уныло-тревожные сны, где я перед комиссией сдаю экзамен фиг знает по какому предмету, который не учила. И я просыпалась в холодном поту.

А тут проснуться никак не получится.

Комиссия, то есть, попечительский совет, имел и правда вид уважаемых людей. Пожилые леди, седовласые джентльмены — явно слишком налегающие на виски и сигары в минуты отдыха — сидели за длинным столом, покрытым тёмно-зелёным сукном.

Подносы с прохладительными напитками, еда... А в центре стола восседала мадам маман ректора и высокомерно мне улыбалась.

— Господа, сегодня мы здесь собрались, чтобы решить, что нам делать с этой... женщиной, которая обманом пробралась в ценнейшую библиотеку Академии и собиралась украсть некоторые книги.

— Пифии меня оправдали! — невежливо перебила я даму и, ойкнув, закрыла рот ладонью. Приоткрыла его, пискнула: — Простите! — и снова закрыла.

Ответом мне послужил полный гнева взгляд мадам ди Белуччини.

Да, не оправдала я доверия Эдмонда, не оправдала...

Выдержав паузу, мадам маман ректора продолжила:

— Также эта... женщина смеет утверждать, что книги её приняли и назвали хранительницей...

— Но это так и есть! — снова не сдержалась я и получила болючий щипок в руку от Эдмонда. Это что ещё за подлый ход, господин ректор?!

— Выдвигаю на рассмотрение попечительского совета прошение о немедленном заключении воровки под стражу с дальнейшим отбыванием наказания в тюрьме, где ей самое место.

Сказав свою речь, мадам улыбнулась и села на своё место. Ух, змея!

На какое-то время зал погрузился в тишину. Мне казалось, я слышала, как шевелились мысли в голове каждого члена совета. Вот только высказаться решил только один. Седовласый старец с красноватым носом, — этот точно любитель за душу принять, тут к гадалке не ходи.

— А я предлагаю испытать девушку. Как нам сообщили, пифии не нашли в ней злого умысла, так что справедливым будет дать шанс доказать свою невиновность, — от слов старца мне стало легче. Не все здесь глубоко зашоренные, как мадам змеюка. Но я рано радовалась. Крякнув совершенно по-стариковски, член совета с красным носом добавил: — Наказать мы всегда успеем.

Эх, поторопилась я воздавать благодарности! Ну да ладно, главное, — мне дали возможность оправдаться. Кстати, как именно?

Долго томить меня ожиданием не стали. Со своего места поднялась ещё одна женщина и приказала принести книгу из хранилища, чтобы я смогла на деле показать, что стала Хранителем.

Я же до сих пор ничего не понимала. Первая книга, назначившая меня главным хранителем библиотеки, предательски стёрла все доказательства. Так что местным книгам я уже тоже не верила.

Ещё и слова этой женщины вселили тревогу. Она приказала принести «ту самую» книгу. А что за «та самая», догадайся, мол, сама.

— Ну всё, допрыгалась, — усмехнулся ректор, всё ещё дежуривший подле меня. — Сейчас совет тебя выведет на чистую воду.

— Стало быть пифиям вы не доверяете? — заломив бровь, саркастично поинтересовалась я у Эдмонда. Тот снова нахмурился. Бука!

Пререкаться и дальше мне не дали, — двери в зал заседаний снова открылись и впустили в помещение служанку, на руках которой на подбитой синим бархатом подушечке красовалась толстая книга.

— Дайте девице книгу, — скомандовала всё та же женщина, вызвав очередную кислую оскомину у мадам. Неужели она наконец засомневалась в том, что я — самозванка, и заранее готовилась к провалу миссии «заточи неугодную девицу под стражу, подальше от любимого сынуленьки»?

Девушка с книгой застыла возле меня. Эдмонд сделал шаг в сторону, оставив в центре зала только меня и книгу с живой подставкой в виде служанки.

— Мадам? — тихо прошептала девушка, и я заметила, что руки у бедняжки дрожат от веса книги. Ох, изверги! Нет чтоб парня крепкого за талмудами посылать!

Взяла тяжёлую книгу с подушки и, машинально огладив корешок, раскрыла на титульной странице.

«Это ещё что за дребедень?! — подумала я, разглядывая очень знакомые (по многочисленным туристическим брошюрам) иероглифы. — Китайский?!»

Нет, серьёзно! Китайский в этой части мира? Они что, повсюду, совсем повсюду?

И словно этого было мало, женщина, которая никак не могла успокоиться, повелела мне тоном, не терпящим возражений и споров:

— Читай!

С китайским у меня были вполне ожидаемые проблемы. Для виду я, конечно, уставилась в книгу, но видела, как можно догадаться, лишь китайскую фигу.

«Вот и как мне доказывать, что я могу читать? Может, другую книгу попросить принести? — думала я, перескакивая с одного иероглифа на другой. Но тут же отмела эту мысль прочь, — интуиция подсказывала, что другую книгу мне не дадут. В отчаянии я взмолилась местным богам, оживляющим страницы книг: — Книжечка, милая, я же видела, что вы реагируете на меня. Ну скажи, что мне делать? Яви мне письмена священные, пожалуйста! Только на русском, у меня с китайским как-то не сложилось!»

Книга в моих руках тяжело вздохнула, зашелестела страницами. Неужели?..

А после, когда у меня глаза заболели от пристального вглядывания в иероглифы, те буквально поплыли у меня на глазах, распадаясь на чёрточки. Плыли, плыли, ведомые магией, и вдруг совершенно неожиданно сложились в слова. На русском! Бинго!

«Трактат о чайной церемонии» — гласило крупное название на титульном листе. Я даже хмыкнула. О чае им почитать?

Но ниже буквы сложились в совершенно не чайные слова.

«Приветствую тебя, новый Хранитель!

В этой книге заложена часть моей магии, поэтому не удивляйся, что она с тобой общается.

Если держишь ты книгу эту в своих руках перед местным советом, проходя испытание, то...»

Я нервно перелистнула страничку.

«... можешь делать, что хочешь. Нет, это не шутка. Продекламируй стихотворение наизусть, расскажи известную повесть твоей страны. Никто не сможет уличить тебя во лжи, просто будь убедительна.

И... удачи. Это очень любопытный мир.

Далекий друг из Китая.»

Долго размышлять о репертуаре я не могла, — видела, что судьи мои начинали уже нервничать. Ну да, я как-то подзависла над книгой, забыв, что меня вообще-то ждут.

Вздохнув, выпалила первое, что пришло в голову, не забывая при этом следить за иероглифами и даже пальчиком по ним вела, как первоклашка, читающий по букварю.

«У лукоморья дуб зелёный;