Как создавались жития святых - Абрам Ранович

Во всех древних религиях прочно сохранился как пережиток первобытного анимизма культ мертвых, от которого не отказались и христиане. Маны, души умерших предков, продолжали получать то же поклонение в принявшей христианство семье, что и раньше, до ее обращения. Надпись «богам манам» продолжает встречаться на христианских гробницах еще тогда, когда христианская церковь стала господствующей. Да это нисколько и не противоречило ни политике, ни догме христианской церкви. Церковь боролась с языческими богами только потому, что они были ее конкурентами, но не потому, что она не разделяла тех же воззрений, что и язычники. По сообщению Сульпиция Севера, святой Мартин «больше всего считал враждебным Меркурия, Юпитера он называл грубым и косноязычным». Блаженный Августин з проповеди говорит: «Геркулес победил Кака, победил Льва, победил собаку Цербера; святой Фруктуоз победил весь мир; сравни этих двух мужей». Очевидно, для Августина Геркулес такой же бог, как и Фруктуоз, но пониже чином. Эллинско-римский бог Меркурий вошел даже в православные святцы, и память его чествуется 25 ноября, причем этот бог сохранил те же функции, что и на греческом Олимпе, — функции вестника богов. Византийский историк Малала рассказывает, что в ночь, когда был убит в бою император Юлиан Отступник, святой Василий видел во сне, как отверзлись небеса; Христос, сидя на своем троне, громко воззвал: «Меркурий, иди убей императора Юлиана, врага христиан». Святой Меркурий стоял перед богом со сверкающим мечом в руке. Получив приказание, он немедленно исчез и через некоторое время вернулся с докладом: «Император Юлиан, согласно твоему распоряжению, убит».

Карпократиане, по свидетельству Иринея, «украшают изображение Христа венками и выставляют их рядом с иконами светских философов — Пифагора, Платона, Аристотеля и др.; они соблюдают по отношению к ним и прочие языческие обряды». Августин рассказывает о некоей Марцеллине, которая «почитала изображение Иисуса, Павла, Гомера и Пифагора, поклоняясь им и вознося курения».

Церковь мало интересовалась на первых порах тем, как паства соблюдает ее догматы; ей гораздо важнее было завлечь новые массы в свою организацию. В 12 милях от Александрии, в Египте, в городе Менуфис, находился рракул Изиды, чтимый и христианами. Церковная проповедь не могла побороть приверженности населения к этой святыне. Тогда Кирилл Александрийский перенес в храм Изиды мощи святых Кира и Иоанна; верующие, надо полагать, никакой разницы не ощутили и перенесли свои чувства обожания на Кира и Иоанна.

Августин признает, что церковь «не уничтожила известных объектов, известных обычаев, а посвятила их богу и святым. Если некоторые из них были искоренены, то для выражения энергичного протеста против заблуждений; если другие были освящены, то это делалось для пользы и торжества истины. Христиане меньше, чем кто бы то ни было, должны отвергать что-либо хорошее только потому, что оно принадлежит язычникам; хорошее, где бы оно ни встретилось, не принадлежит тому или другому, только бог — создатель и владелец всего. Поэтому продолжать хорошие обычаи, практиковавшиеся у идолопоклонников, сохранять предметы культа и здания, которыми они пользовались, не значит заимствовать у них, напротив, это значит отобрать у них то, что им не принадлежит, и вернуть истинному владельцу, богу, посвящая это ему непосредственно в его культе или косвенно., в культе святых».

Папа Григорий Великий послал через миссионера Мелитта такую инструкцию «просветителю» Англии Августину: «Скажи ему, чтобы он остерегался разрушать храмы идолов; надо только уничтожить идолов, затем приготовить святую воду, окропить ею храмы, воздвигнуть в них алтари и поместить там реликвии. Если храмы эти хорошо построены, необходимо, чтобы они перешли от культа демонов к служению истинному богу; ибо, поскольку народ увидит, что древние места поклонения сохраняются, он в силу привычки скорее будет расположен туда приходить молиться богу, оставив свои заблуждения. Далее, они, говорят, приносят в жертву быков: так пусть в день церковного праздника или в день того святого, чьи реликвии (находятся в храме), они раскинут свои хижины из ветвей вокруг церкви, но приносят жертву не дьяволу, а устроят христианскую трапезу во имя и в честь бога. Сохраняя для людей кое-что дающее им внешнюю радость, вы легко приведете их ко вкушению радости внутренней».

Результаты такой политики сказывались в смешении местных культов с христианским.

В VII веке Анастасий пишет: «Все, что было когда-то в Риме скверного, стало святым. Разве храмы ложных богов не превратились в церкви, посвященные святым? Не превратился ли храм Аполлона в Ватикане в церковь апостолов, а храм Кастора и Поллукса на базарной площади в Риме — в церковь святых Козьмы и Демьяна? Разве Пантеон, который некогда был храмом всех идолов, не является теперь церковью девы и всех святых?»

При христианизации Бретани духовные власти предписывают не уничтожать местных бретонских праздников, а переносить их в церковную обстановку.

Характерный факт приводит святой Григорий Турский: «На территории Габалитанской (ныне Жеводан) находился холм под названием Гелан и при нем большое озеро. В определенное время года множество крестьян бросали в это озеро, как бы совершая жертвоприношения, холсты и ткани, применяемые для мужской одежды; некоторые бросали шерсть, многие также — изображения из сыра и воска… Они приносили туда напитки и пищу, закалывали животных и пировали в течение трех дней… Спустя много времени некий священник проповедовал толпе, чтобы она отказалась от этого… но тщетно… Тогда служитель бога по божественному вдохновению построил у самого берега озера базилику в честь блаженного Гилярия Пиктуанского и, поместив там реликвии святого, говорил там народу: не грешите, дети мои, против господа, ибо в озере нет никакой божественной силы… а чтите св. Гилярия, заместителя бога, чьи реликвии находятся здесь; он может быть вашим заступником перед богом, чтоб добиться для вас милосердия. Тогда эти люди, пораженные в сердце, обратились, и, оставив озеро, они стали приносить все, что они обычно туда бросали, в святую базилику. Таким образом они освободились от заблуждения, которым они были скованы».

В более общем виде ту же мысль высказывает Августин: «Язычники в дни своих богов устраивают праздники, заполненные обжорством и пьянством; от этих обычаев их не легко отучать. Поэтому наши отцы сочли за благо пойти им на уступки в этой их слабости и постановили, чтобы они вместо этих дней и праздников, от которых они отказывались, праздновали другие дни в честь святых мучеников, — правда, не столь безбожным образом, но в прежней манере».

Чтобы сделать замену незаметной, подбирали святого, имя которого напоминало бы упраздненное языческое божество. Надпись на церкви святой Мартины говорит, что святая «заняла этот храм, изгнав отсюда божество Марса». Превращенный в христианскую церковь храм Венеры в Верхней Бретани так прямо и назывался «церковь святой Венеры». В селении Вол, в Нижних Альпах, местным патроном считается святая Виктория. Случайно происхождение этого культа обнаружилось благодаря открытому там в 1897 году древнему жертвеннику римской богини Победы (по-латыни Виктория). Римское божество перешло в христианский культ под своим старым именем.

Все такого рода официальные распоряжения руководителей церкви только узаконяли существующую культовую практику. Здесь необходимо оговориться, что излюбленный термин «двоеверие», часто встречающийся в литературе, представляет собой, в сущности, богословское понятие, которым церковники хотели утвердить в глазах верующих свой моральный авторитет; христианское учение, мол, «глубокое», «возвышенное», «богодухновенное» и т. п.; а если «невежественная», «непросвещенная светом истины» паства сохранила в своей практике «элементы» верований «языческих», «грубых», то это зло, с которым церковь борется. Это рассуждение приводит в умиление верующих интеллигентов и является основой протестантского богословия, стремящегося «очистить» христианство от принесенных в него «толпою» язычества и магии. Фактически никакого двоеверия не существует в том смысле, как это удостоверяют богословы. Весь христианским культ создавался из элементов, имевшихся в окружающей среде, то есть из того же язычества и магии. Но тот языческий культ, который был усвоен христианством, стал считаться истинным, богом данным, в противоположность языческим обычаям и верованиям, которые почему-либо — чаще всего по мотивам политическим — не получили признания церкви. То, что сегодня было языческим, становилось завтра священным, и наоборот: в зависимости от изменчивости внутрицерковной борьбы вчерашний «богом установленный» канон объявлялся еретическим, языческим, бесовским. Следовательно, говорить о двоеверии как о сочетании христианских и языческих верований нельзя; есть канонические, церковью утвержденные, верования и обряды, и есть обряды, не удостоившиеся официального одобрения, но принципиально, конечно, от церковности не отличающиеся.