Руки вверх, генерал! - Николай Леонов

– Разве у вас принято рыться в чужих гримерных? – удивился Гуров.

– В цивилизованном обществе не принято убивать женщин, – парировала Мария. – Но, кажется, ты говорил вчера о каком-то «сезонном убийце»?

– В цивилизованном обществе, если быть точным, вообще не принято убивать, – сказал Гуров. – Но я в последнее время все больше начинаю сомневаться в наличии у нас цивилизованного общества.

– А театр – это еще хуже! – убежденно заявила Мария. – Кстати, по-моему, не так давно я опять видела Преображенскую за кулисами. Тогда я подумала, что обозналась, но теперь мне кажется, что это все-таки была она. Так что в принципе ничего удивительного, если Виктория сумела раздобыть твой номер телефона. Надеюсь, он не является государственной тайной?

– Не является, – успокоил ее Гуров.

– Тогда я пойду приму душ, – объявила Мария. – А ты пока приготовь поесть – что-нибудь легкое. Может быть, сыр и немного салата… А у меня припрятана бутылочка настоящего «Киндзмараули». Пожалуй, мы можем устроить сегодня небольшой праздник, как ты думаешь?

– Мы можем даже устроить большой, – сказал Гуров. – Как театр!

– Ах, ни слова больше о театре! – сказала Мария и удалилась в ванную.

Гуров готовил ужин, слушал, как плещется жена в душе, и думал о том, как он покажет Марии фотографию убитой. Разумеется, он сделает это после ужина – хотя и тогда настроение у Марии будет безнадежно испорчено. Особенно если на снимке действительно окажется Виктория Преображенская. Фотографии, сделанные на месте убийства, вообще не способны доставить радость нормальному человеку, а если это к тому же фотографии твоего знакомого…

За ужином они разговаривали о спектакле. Вернее, говорила в основном Мария, а Гуров лишь односложно поддакивал и с преувеличенным почтением ухаживал за женой. Благодаря этому, а возможно, и двум бокалам вина, напряжение, вызванное работой на сцене, у нее вскоре было снято, но Гуров все никак не решался возобновить разговор о Преображенской. На помощь ему пришла сама Мария.

– Гуров, ты по-прежнему где-то далеко, – вдруг сказала она. – Смотришь на меня, улыбаешься, делаешь вид, что я тебе интересна, а сам о чем-то мечтаешь. Может быть, поделишься? Тебе все еще не дает покоя неудавшаяся актриса?

– Ты, как всегда, проницательна, – с облегчением сказал Гуров. – Мне и правда нужно еще кое-что выяснить. Но почему ты называешь Преображенскую неудавшейся актрисой? Выйдя замуж, она совсем оставила сцену?

– Ну, разумеется, – ответила Мария. – Это случается не так уж редко. Просто о тех, кто ушел, никто не вспоминает, и у всех складывается впечатление, что все актеры умирают прямо у рампы. Но это не так. Между прочим, мне совсем не хочется умереть на сцене. Такая смерть кажется мне неестественной.

– Ясно, – сказал после паузы Гуров. – Знаешь, боюсь тебя огорчить, но было глупо не выяснить все до конца. Раз уж получилось такое совпадение, что ты знала Викторию и генерала на белом «Мерседесе». Сейчас я покажу тебе одну фотографию, а ты мне скажешь, знаешь ли ты эту женщину. Сразу предупреждаю – зрелище не из приятных, потому что женщина умерла как раз неестественной смертью – правда, отнюдь не на сцене.

Несмотря на такое тщательно разработанное вступление, во взгляде Марии поначалу ничего, кроме любопытства, не появилось. Она как ни в чем не бывало взяла из рук Гурова фотографию, взглянула на нее и тут же инстинктивно отбросила, словно обжегшись.

– Господи, но этого не может быть! – воскликнула она, жалобно глядя на Гурова. – Таких совпадений не бывает! Откуда у тебя эта фотография, Гуров?

– Ее сделал фотограф следственной группы, – ответил Гуров. – Потом ее немного обработали на компьютере, потому что было еще страшнее… Но, насколько я понял, ты узнала женщину, изображенную на снимке?

– Какие вы, служители закона, зануды! – с чувством сказала Мария. – Конечно, я узнала! Еще бы не узнать! Особенно после того, как мы целый вечер о ней говорили… Виктория Преображенская – вот кто это! Может, ты еще заставишь меня подписать протокол?

– Ну что ты! – мягко возразил Гуров. – В этом нет никакой необходимости. Мне было важно убедиться. Дело в том, что до сих пор никто не заявил о ее исчезновении, и мы не знали, кого искать. Теперь, слава богу, все ясно. Ты случайно не знаешь, по какому адресу она проживала?

Мария потерла лоб, растерянно захлопала ресницами. Она еще не пришла в себя после неожиданной новости.

– Проживала? Ах, ну да!.. Она жила в коммуналке на улице… Не помню, на какой улице! У меня все в голове сейчас перемешалось! Да это и не имеет никакого значения, потому что, когда Вика вышла замуж, она продала свою комнату – так я слышала. А где проживает ее генерал, этого я, естественно, не знаю… Она поддерживала отношения с двумя-тремя актрисами, которые, кажется, бывали у нее и после свадьбы. Но я в число этих счастливиц, увы, никогда не входила… Теперь тебе необходимо побеседовать с ними?

– Можно обойтись и без этого, – сказал Гуров. – Если ты сумеешь вспомнить фамилию генерала, за которого вышла Преображенская. Наверняка вы там у себя перемывали ей кости, и фамилия жениха должна была фигурировать. Я угадал?

– От тебя ничего не скроешь, светило отечественного сыска! – не слишком весело пошутила Мария. – Но ты абсолютно прав – фамилию генерала при мне называли. Дай бог памяти… Что-то совершенно знакомое, с чем каждый день сталкиваешься – буквально лошадиная какая-то фамилия… То ли художник такой был, то ли хоккеист… Нет, не могу вспомнить! – она с отчаянием посмотрела на Гурова.

– Ничего страшного, – сказал он. – Давай ложиться спать. Вот увидишь, первое, что ты вспомнишь утром, и будет генеральской фамилией.

Глава 9

– Девичья фамилия убитой – Преображенская, – твердо сказал Гуров, глядя прямо в глаза генералу Орлову. – Преображенская Виктория Николаевна. Фамилия ее мужа – Репин. Имени-отчества не знаю, но думаю, что генерал-майоров с такой фамилией в Москве не слишком много. Найти его не составит для тебя никакого труда.

Орлов ответил ему сумрачным взглядом, помял ладонью выбритые щеки и недоверчиво спросил:

– Ты хочешь сказать, что у генерала убивают жену, а он этого даже не заметил? Как это может быть?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Гуров. – Вот найдем его и спросим.

– А откуда вообще у тебя такие сведения? – поинтересовался Орлов. – Кто опознал убитую?

– Ты удивишься, но это Мария. По фотографии, – ответил Гуров. – Выяснилось, что они вместе работали.

– А почему твоя Мария не могла ошибиться? По фотографии… Чужого человека…

– В принципе я могу уговорить Марию сходить со мной в морг, – сказал Гуров. – Но думаю, что результат будет тот же. Она ни секунды не сомневалась… Между прочим, мне очень не хотелось бы, чтобы Мария участвовала в официальном опознании. Зачем? Если Преображенскую опознает муж, большего ведь и не надо…

– Муж, – задумчиво проворчал Орлов. – Хорошо, если ты прав. А если у этого Репина все живы? А тут я – будьте добры освидетельствовать труп безвременно ушедшей супруги!.. А впрочем, ты прав – выбора нет. Если гора не идет к Магомету… Официального запроса делать пока не буду – звякну тут одному знакомому из военного ведомства. Он связан с кадровыми вопросами, всех в Москве знает. Считай, к обеду адресок этого Репина будет у нас в кармане. Но что ты дальше собираешься делать? Ты по-прежнему настаиваешь, что хочешь заняться «сезонным убийцей»? Не слишком ли много чести этому ублюдку?

– Это не сезонный убийца, Петр! – серьезно сказал Гуров. – Голову даю на отсечение – тут что-то другое. Но кто-то очень хочет, чтобы все шишки достались маньяку.

– И кто же это, по твоему мнению? – с большим интересом спросил Орлов.

– Я не доктор, у меня готовых рецептов нет, – ответил Гуров. – Думать надо.

– И долго собираешься думать?

– Сколько понадобится и ни минутой дольше, – отрезал Гуров. – Но я на сто процентов убежден – это дело выделять надо и ставить толкового следователя. Мышкин ни о чем, кроме «сезонного убийцы», слышать не желает, и это, может быть, самое неприятное из того, что происходит. Может случиться так, что маневр того мерзавца, что убил Преображенскую, пройдет и он избежит ответственности. А этого очень не хотелось бы.

Генерал Орлов из-под нависших бровей долго рассматривал Гурова, а потом сердито спросил:

– Никак не пойму, ты-то почему в это дело так вцепился? Ну, допустим, ты прав… Что, кроме тебя, некому с этим убийством разобраться? Намедни про совесть толковал… В чем фишка – объясни!

Гуров подумал, рассеянно постукивая пальцами по подлокотникам кресла, а потом неохотно признался:

– Скажу тебе честно, Петр, сам не до конца понимаю, в чем дело. Но вот чувствую себя виноватым перед этой женщиной, хоть что делай! Две недели назад одна дама назначила мне встречу – как она уверяла, по важному делу. А я из осторожности не пошел – Стаса послал. Разговора не получилось, и я обо всем благополучно забыл. А вчера эту женщину находят мертвой… Вот и посуди, как я теперь себя должен чувствовать?