По непроверенным данным (СИ) - Дмитрий Шахтаров

— Применим английский наркоз?

— Что за метод?

— Раньше в Англии в качестве кратковременного наркоза при ампутациях, по-моему даже при удалении зубов применялся удар по голове деревянным молотком.

— Это чересчур. Я вот думаю, что надо использовать детскую шалость. Один делает гипервентиляцию легких, то есть несколько очень глубоких выдохов и вдохов, второй обхватывает его грудную клетку и крепко сдавливает. Кратковременный обморок гарантирован.

— Какие вы были садюги!

— Предлагаю готовиться к возвращению блудного попугая. Я уже переоформил документы по автосервисам на тебя. Извини, твоему отцу и «Иды» хватит.

— Спасибо. Не ожидал.

— А… Устал я здесь. Очень по своим скучаю. Пока вместе жили, еще ничего, а одному совсем тяжко. Давай подчищать хвосты. Уж извини, если вернется отец, ты знаешь, что ему сказать, а что нет. А задумка должна получиться, слишком много совпадений.

Часть третья

Виктор Егорович стоял с фужером в руке и произносил панегирик по поводу удачно подписанного контракта. Потянувшись для чоканья в сторону господина Ли, он неожиданно побледнел и упал на колени. С печальным звоном на полу разлетелся фужер. Набежавшая свита перенесла шефа в кресло и отпаивала водой.

С огромным трудом он выдавил:

— Нехорошо мне.

— Домой? — присунулся телохранитель.

— К отцу, — прохрипел Виктор Егорович.

Фуршет был смят.

«Крайслер» остановился у неприметного здания с неприметным входом, над которым однако была закреплена камера слежения.

— Куда это мы приехали? — осведомился Виктор.

— Как вы просили, к отцу.

— Проводи.

Отец встретил его настороженно.

— С чем пожаловал? Опять проблемы?

Виктор Егорович, оглядевшись, попросил, чтобы их оставили одних и сказал:

— Папа, нужна твоя помощь.

— Припекло, так «папа». Постой, постой.

Отец пристально рассмотрел Виктора.

— А ну, пройдись по комнате! — скомандовал он. Виктор безропотно, мягко улыбаясь, прошел по периметру кабинета.

— Витя, это ты? — неуверенно спросил отец.

— Он самый. В самом оригинале. Командировка закончилась.

— Виктор! — обнял его отец. — Я думал совсем тебя потерял. И где же тебя черти или ангелы носили? Догадываюсь, что в столице солнечной Коми. Задержался ты, однако. Надеюсь, не подженился там? Шучу, шучу, не обижайся. А я, грешным делом, год назад тебе мачеху нашел. Да что я о пустяках? Небось гложет?

— Очень. Как они? И что я сам?

— Начну с домашних дел. С Ниной вы не живете уже год. Она вернулась в Карабаново с Машей. Очень уж ты, то есть этот чертов Михаил лихим стал, как сейчас говорят вконец оборзел. Ты, Витя, теперь крепко закладываешь. Ну и вместе с этим сауны, девочки, а вот этого тебе Нина не простила. Живет одна, ты к ней, то есть Михаил, не раз ездил – ни в какую.

— Папа, поехали к ней! Очень тебя прошу!

— А что, прочие дела тебя не интересуют?

— Кое-что я оттуда разглядел, а из прочих дел мне интересны ты и близкие.

— Со мной все хорошо. Занимаюсь охраной твоей фирмы теперь в одиночку.

— В каком смысле?

— Полгода назад моего помощника и зама Ивана Михайловича, да-да – твоего дядю подстрелили беспредельщики. Расслабился Ванька, а зря. Техническими делами заведует твой тесть. Получился из него отличный технический директор, ну, если по-старому – главный инженер. Откуда у препода такие способности появились?

А ты у нас отправляешь представительские функции. Ну, там щеки понадувать, базары перетереть, стрелки забить, с властями разрулиться, на лапу дать нужным людям. Да ты не хмурься.

Рейтинги твои на высоте у деловых людей. Финансами уже за рубежом крутишь, пытаешься ребятишек из финансовых пирамид кинуть. Пришлось мне в круговую оборону садиться, ребятки перед кровью не остановятся.

Так что ты, Витя, просто гад, но гад удачливый, опять же на инсайде кураж поймал. В политику пока не лезешь, ждешь октября. В общем надо нам вместе посидеть, определиться – куда теперь заруливать будем. Понятно, что придется менять генеральную линию. Или ты уже и сам без советов можешь?

— Папа, давай все потом. Делай, как знаешь. Поехали домой. По дороге все про свои приключения расскажу.

— Вижу, вижу, весь искрутился. На твоей поедем?

— Нечего Нину пугать. Едем на твоей.

— Извини, но охрану возьму. Береженого бог бережет. Посоветую одежонку попроще, больно ты лощеный, пора в образ входить.

— Папа, а почему я без очков, но вижу отлично?

— Операцию делал у Федорова. Постой! Есть мысль! Давай в аптеку, подберешь оправу в стиле «ретро» с нулевыми стеклами. И «ролексы» сними и эти печатки дурацкие.

— Хорошо, папа.

— Ну точно, сын вернулся, раз папочку слушается. Едем!

Нина Георгиевна сидела у окна и ждала Машу из школы. Окна квартиры выходили во двор и Нина, отвлекаясь от готовки, постоянно выглядывала на улицу. В очередной раз посмотрев вниз, она заметила машину свекра, медленно парковавшуюся у подъезда.

«Что ему так срочно понадобилось? Почему не звонил? Может, что-то случилось с Этим?»

Слезы опять подступили к горлу.

Из машины вышли двое – Егор Михайлович и… Витя. Ее Витя в мешковатом костюме и черных немодных очках, которые он поправлял таким знакомым жестом. У Нины Георгиевны оборвалось сердце. И еще раз оно екнуло, когда она поняла, что и походка у него, как у ее Вити.

Нина была близка к обмороку. На негнущихся ногах она пошла открывать дверь.

Начало рассветать, а Нина Георгиевна так и не смогла заснуть. Рядом посапывал Витя, тот самый Витя, неумелый и нежный, бестолковый и бесконечно любящий.

Она вспоминала предыдущие годы перед уходом от него и понимала, что одной из причин, заставившей ее совершить решающий шаг, была даже не патологическая тяга супруга к девицам легкого поведения и его вдруг прорезавшееся пьянство, а исчезновение нежности. Той самой нежности, которую Виктор пронес через все годы их супружества. Он почти не изменился, только у рта пролегли две скорбные бороздки. Ну немножко седины на висках, но она ведь мужчинам даже идет. Правда во взгляде былой безмятежности явно убавилось.

Свекор почти сразу уехал назад в Москву, тепло кивнув напоследок. Спасибо ему за то, что не сказал ни слова. Хороший у нее свекор. А как рада была Машка, все еще не понимавшая, почему они уехали от отца. Поворочавшись, Нина встала, прикрыла дверь и отправилась на кухню хозяйничать. Из головы не выходил их вечерний разговор.

— Я так понимаю, с голода не помрем, — подначивал Егор Михайлович.

— Голод не самое страшное, — вздохнул Виктор. — Вам еще предстоит наблюдать, как вся страна будет по дешевке разворована, распродана и оболгана. Фильм о Мальчише-Кибальчише запрячут подальше на 13 лет, чтобы не раздражать новых Буржуинов. Вот сейчас Власова уже преподносят, как национального героя. Правда, потом одумаются, ведь последующее поколение может принять это дерьмо в буквальном смысле. Русские за рубежом всегда будут восприниматься, как источник потенциальной угрозы. Украинские правители восстановят против нас весь народ, лишь бы сохранить власть. Любые действия страны, направленные на наведение элементарного порядка, будут восприниматься хозяевами мира, как бунт в африканской колонии. Лично я не наблюдал никаких подвижек государства в обуздании коррупции, наркомании, элементарного пьянства, а, главное, аппетитов родных олигархов. СМИ окончательно лишатся независимости и будет, как и везде, вылизывать зады тем, кто заказывает музыку. Конечно, я всегда был далек от политики и сужу с позиций простого обывателя, но даже то, что увидел я, позволяет сделать выводы о полной безнадеге дальнейшего проживания в любимой стране.

— То есть ты предлагаешь откочевать в другой улус? — спросил отец.

— Не сразу. Для начала надо изучить язык страны и создать предприятие, как говорят, в реальном секторе экономики., получить необходимый производственный опыт. Только в этом случае мы будем нужны в любой стране. Точнее, не мы, а наши знания и умение.

— И какой язык нам предстоит изучать? — поинтересовалась Нина. — Английский?

— Нет. Испанский. Будем ориентироваться на Сантьяго.

— Это на Кубе?

— Нет. Это на Чили.

— Подожди, Виктор. А почему такой странный выбор? А Пиночеты всякие?

— Он уже не при деле. Через год к власти придет Фрей Руис-Тагле, начнется эпоха неолиберализации. А перебираться мы будем до 98 года, иначе все наши производственные потуги очень даже могут пропасть напрасно.

— Будет очередной геморрой? — спросил Егор Михайлович.

— Именно. Гнойник, именуемый экономическим курсом страны, лопнет и пострадают простые люди.

— Витя, ну почему Чили? — не успокаивалась жена.