Нежная боль - Аида Янг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо, Вера Михайловна, – постаралась улыбнуться как можно естественней. – Ничего не нужно. Мы ненадолго.
– Как же ненадолго? Дети так соскучились, каждый день спрашивают о тебе. Считают тебя своим ангелом-хранителем. Ты же столько для нас делаешь.
– Да, Алиночка у нас такая, – проговорил Садальский, привлекая к себе внимание. – Позвольте вам представиться: Марк, близкий друг Алины, – обхватив мою поясницу, он тесно прижал меня к себе.
Заведующая недоумённо наблюдала за нами, но не произнесла ни слова. Как же хотелось врезать этому подонку. От стыда хотелось провалиться сквозь землю, ведь все прекрасно знают, что я замужем. Если бы она только знала, в каком я оказалась положении. Просить её о помощи, даже и в мыслях не было. Я в такой западне, что меня уже ничто не спасёт.
– Алина, а когда мы уже переедем в новый детским дом? – прыгали детки, задавая один и тот же вопрос. Вот только сегодня я ничем не могла их порадовать, от этого хотелось разрыдаться.
– Да, Алина, когда же ты порадуешь деток такой приятной новостью? – ухмыльнулся Садальский, поглаживая меня по спине.
Ничтожество, так умело манипулирует, что сводит скулы. Чёрт! И ведь знает, что я не могу расстроить малышей.
– Скоро, очень скоро, – ответила детям, улыбаясь. Вера Михайловна озарилась улыбкой и больше не смотрела на руку Садальского, которая не отрывалась от меня ни на секунду. Заведующая, так же, как и я, грезила мечтой о новом помещении для своих подопечных. Старое совсем разваливалось и было непригодно для проживания. Деньги из бюджета города так и не удалось получить, и рассчитывать было не на кого. Потом я вышла замуж за Тимофея, и он согласился помочь. И вот, когда оставалось совсем немного, всё рухнуло в одночасье. Ну как я могла уничтожить мечты стольких детей? Разве моя жизнь важнее, чем жизни стольких малышей? Я не могу быть эгоисткой. Я пожертвую собой ради детей, в глазах которых светилась надежда.
Глава 10.
– Потерпите ещё немного, скоро у вас будет новый дом, – говорила это детям, но мой ответ больше предназначался Садальскому. – Я приложу все усилия, чтобы вы были счастливы, – продолжала я, чувствуя, как в носу предательски защипало.
– Алиночка просто ангел, – пропел мой псевдо-друг. – Уверен, она не подведёт вас.
Как же можно быть такой мразью? Посмотрела на него, и затошнило от довольной физиономии.
– Простите, но нам пора, – резко проговорила я, сдерживаясь, чтобы не заплакать. С силой сжала руку подонка, пытаясь убрать её со своей талии.
Вместо этого он перехватил мои холодные пальцы и переплёл со своими.
– Да, к сожалению, нам уже пора, – поддержал меня Садальский. – Вашей благодетельнице нужен отдых, перед сложной работой, которую предстоит выполнить, – сжал мою руку так, что в глазах потемнело от боли.
Попрощавшись с детьми и заведующей, пошли в сторону машины. Теперь я себя не сдерживала, и слёзы тонкими струйками текли по щекам.
Не могла поверить, что это всё происходит со мной. Что это не кадры из триллера, а моя жизнь. Господи! Ещё несколько дней назад всё было хорошо. Легко и спокойно. А сейчас хотелось биться головой о стену. В страшном сне не приснится всё то, что сейчас происходит наяву.
– Ну, вот видишь? Ты отлично справилась. Все довольны: и дети, и я, – проговорил Садальский, когда мы сидели в машине.
– Как я тебя ненавижу, – шептала в ярости. Как таких только земля носит.
– Думаешь, меня это беспокоит? – завёл мотор и стал выруливать на дорогу, явно не переживая о моём состоянии. Таким, как он, всегда и на всех наплевать. Их интересует лишь собственная выгода.
Через полчаса мы вернулись в дом этого тирана. Взаперти меня больше не держали, и я могла свободно передвигаться по особняку. Но мне было всё безразлично, хотелось побыть одной в комнате и ненадолго дать отдохнуть собственному мозгу, который едва выдерживал происходящее. На какое-то время мне даже удалось это сделать, пока в комнату не вошла горничная.
– Алина, – прошептала она, дотронувшись до моего плеча. Я приоткрыла глаза, и мой разум снова пронзило понимание, что я не дома, а в плену у врага собственного мужа, который решил использовать меня в своей грязной игре. – Вас зовёт хозяин. Он ждёт у себя в кабинете. Быстрее…
– Пусть ждёт, – снова опустила веки, не намереваясь выполнять его просьбу. Ничего хорошего он мне не скажет, это факт, а с меня и так достаточно того дерьма, что уже произошло. Пусть катится к чертям!
– Хозяин будет в ярости. Вставайте. Не нужно его злить, – не отставала от меня, пытаясь переубедить. – Вы не знаете, на что он способен.
– Плевать, – не отступала я. Возможно, смерть действительно будет лучшим решением. Пусть режут на части, не сдвинусь с места.
– Если я вас не приведу через пять минут, то у меня будут проблемы, – всхлипнула она, заставляя меня открыть глаза.
Да что же я за дура такая. Сама готова умереть, а другим смерти не желаю. И так всякий раз, когда кто-то оказывается в беде, готова подвергнуть себя риску, лишь бы спасти других.
– Сжальтесь, – добила меня женщина, которая явно боялась своего хозяина до смерти.
Встала с кровати, прогоняя сонливость. Посмотрела на перепуганную женщину и кивнула ей. С ранних лет мне тяжело смотреть на чужие слезы. Всякий раз моё сердце сжималось в тугой узел от чьей-то боли, заставляя уступать.
– Веди, – выдохнула я, морально готовясь к встрече с человеком, который готовит для меня ужасное испытание.
Как представлю, что мне придётся переспать со Стасом, сердце начинает биться в грудь, как отбойный молоток. Хоть это и был мой любимый, и в своих мечтах я тайно грезила о повторении той единственной с ним ночи, но умом понимала: Стас меня ненавидит. По собственной воле не станет этого делать, а значит, меня ждёт что-то страшное. Что придумал Садальский, я не знала, и очень надеялась, что у него ничего не получится. Его затея мне казалась, какой-то нереальной. Такое могло быть только в кино, а не в реальной жизни.
Войдя в просторный кабинет Марка, не глядя на него присела в кресло, которое располагалось возле огромного по величине стола. Кабинет был просторный и выполнен в тёмных мрачных тонах. На огромных окнах висели тяжелые портьеры в тон мебели, придавая ещё более устрашающий вид помещению. Всё говорило о том, что хозяин явно не бедствует. Так зачем ему
