Наблюдатель, часть II - Анатолий Анатольевич Подшивалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попросил старшего врача зайти и послушать Георгия, нет ли хрипов, все же воды он надышался. Узнал о наличии противобактериальных средств, был СЦ, но уже вышел — много перевязок, а вот внутрь — есть «Мариин» Ведомства императрица Марии (подхалимаж рулит, надо было мне в свое время что-то «Степанитом» назвать), что это- я не знаю, на коробке состав не написан, инструкции нет (ну что за дела!) у младшего врача от руки написано «внутрь при инфекциях», а при каких, в какой дозе?
К счастью, доктор никаких хрипов в легких у Георгия не выслушал, перкуторно[9] — приглушение звука в области верхушки левого легкого (понятно, это фиброз после заполнения каверны соединительной тканью). Я объяснил врачу, откуда взялся этот перкуторный феномен, но, тем не менее, доктор сказал, что придет проверить состояние больного еще раз. Джоржи развеселился оттого, что он больной и, когда доктор ушел, потребовал от «дяди Сандро» лечить его грогом, что они и сделали, пригласив в качестве медицинского работника меня, для наблюдения за количеством градуса в напитке. В общем, расслабились.
К исходу дня 12 апреля показался пролив, а за ним порт, где нас встретила дежурная пара миноносцев и провела через минное поле. Пока разбрелись по рейду на указанные места, уже стемнело. У адмирала — Военный совет, Джоржи тоже там, поговорить не с кем. Сел писать статьи для «Недели» о сражении. Вот как-то не получается ура-патриотично, чего все ждут: погибли и искалечены много еще вчера сильных и здоровых мужчин, у многих семьи, которые никогда не увидят сыновей, мужей и отцов. На дно пущено множество дорогущих кораблей, дорого обошедшихся бюджету обеих стран, неизвестно, когда этот бюджет оправиться от такого потрясения, особенно японский. Война на суше будет вестись еще долго, японцы ребята упорные и сдаваться просто так не будут. Вопрос питания решат за счет китайского и корейского населения, вот с боеприпасами при морской блокаде сложнее, так что, в конечном счете, они обречены, но десятки тысяч молодых мужчин еще погибнут в дьявольской мясорубке. Тем не менее, наутро, заручившись запиской командующего о допуске к телеграфу, первым из гражданских пробился к аппарату и отправил в редакцию победную реляцию. Вернулся на линкор и узнал, что мы выходим во Владивосток, в Мозампо остаются неповрежденные и остававшиеся в гавани Мозампо, «Двенадцать апостолов», «Наварин», «Рюрик» и Память Азова', затем участвовавшие в бою пять больших эскадренных миноносцев и крейсер «Паллада» — у них повреждения сравнительно небольшие, с ними справится местная мастерская. Остальные корабли выгружают убитых и тяжелораненых, которым не вынести трех-четырехсуток пути до Владивостока (плестись будем тихим ходом), пленные также остаются здесь, не все ли равно где их содержать, пусть здесь укрепления роют. А мы, загрузившись углем и водой и взяв немного свежей провизии, к вечеру должны выйти курсом на Владивосток. Так и получилось, буксиры помогли вывести из бухты нашу побитую эскадру и теперь в ночи ее ведет наш линкор, за ним «Цесаревич», «Николай 1» и «Императрица Мария», дальше «Нахимов» и «Эмир Бухарский». Идем с огнями, прожекторы светят в стороны, мы не боимся, пусть нас боятся — нет больше у японцев флота!
16 апреля 1899 г. Владивосток.
Послали вперед «Эмира», чтобы нас не обстреляли, так и не сподобился Попов сделать что-то приемлемое для практического использования, да и про Маркони ничего не слышно. В России пока есть «грозоотметчик» пригодный для передачи на десяток верст непонятных сигналов, а вот японцы явно что-то имели на борту своих посудин, уж очень слаженно маневрировали (подарок от попаданца Иси?). Вернулся «Эмир», сказал, что из Мозампо по телеграфу через Шанхай и Петербург удалось предупредить Владивосток о нашем возвращении, поэтому нас ждут с цветами и шампанским. Вскоре показались миноносцы сопровождения и нас благополучно доставили в бухту Золотой Рог. Первым делом стали выгружать раненых на шлюпки. Я понимал, что мы приняли много раненых с других кораблей, но такое количество стонущих людей на носилках или ковыляющих к трапу и «беседкам»[10] на которых их спускали в шлюпки, действовало удручающе не только на меня. Похоже на берегу, куда уже пришли первые шлюпки, тоже это поняли и звуки оркестров уже не слышны.
Но потом все пошло своим чередом — оркестры, речи, здравицы и т.д. и т.п. Инспектор Чжао разыскал меня в переполненном кафе и мы вышли на набережную, где можно было спокойно поговорить, не боясь чужих ушей. Чжао сегодня выглядел как преуспевающий инженер или подрядчик — в дорогом костюме, с массивной золотой часовой цепочкой поверх жилета, хотя последнее придавало ему несколько купеческий вид, о чем я не преминул сказать хроноинспектору. Чжао спросил о сражении, я кратко обрисовал ему ход и потери сторон, не преминул сказать про атаки с воздуха и воды. Сказал про Корею — применение фосгена против корейцев и гибель королевы Мин, хотя это не было для него новостью. Про свои планы — что сейчас пойду брать билет на Транссибирский экспресс и через неделю — в Петербурге, сдам статьи и фотографии и уволюсь из военных корреспондентов: все, что мне надо было видеть, я уже увидел. Немного побуду дома с сыном и через неделю готов выехать в Париж, как и договаривались.
— Скажи пожалуйста, Чжао, как мне быть с точки зрения приближения к трону?
Дело в том, что, порывшись в предоставленных мне исторических материалах, я прочитал, что меньше чем через полгода Николая II застрелит террорист и императором станет Георгий I, при котором будет проведен ряд реформ и введут гражданские свободы, чтобы избежать социального взрыва. Россия станет конституционной монархией, будет избрана Государственная Дума, которую Георгий, впрочем, будет держать в кулаке — адмирал и Георгиевский кавалер все же (Ники успеет дать ему чин и наградит). К сожалению, через три года у него обострится туберкулез, с которым справится моими препаратами уже не удастся, видимо, мультирезистентная форма и Георгий умрет через семь лет от профузного кровотечения из легких (как и в базовой истории, только там это случилось в 1899 г.). Дальше до конца Первой мировой будет царствовать Михаил, который все же технарь, а не политик и будет мало заниматься государственными делами, зато Россия поздно втянется в эту войну и будет удерживать фронт в районе Брест-Литовска и по австро-венгерской границе до самого окончания войны. А потом Михаил отречется в пользу буржуазного
