Совместный исход. 1975 - Анатолий Черняев

Но вот январь 1928 года. Сталин едет в Сибирь и в его речах, опубликованных, оказывается, только в 1949 году, «когда Сталину некого было бояться и не перед чем стесняться», Сталина будто подменили. Он целиком перешел на позиции Троцкого, в чем его эзоповски через полгода уличил Бухарин в своих «заметках экономиста».

И т.д. Сумбурно, торопясь я изложил это Б.Н.'у. Он отреагировал - «Это сейчас не актуально». Я ответил: «Что же тогда актуально в нашей истории, если не это?» Ведь туда уходят корни и современной идеологической борьбы. Я, говорю, прочтя Лациса впервые понял, что Трапезников, удерживая монополию на этот период нашей истории, определяет исподволь, кто ревизионист, а кто ортодокс. Я понял, почему он так яростно, когтями держится за эту монополию. Ведь в нашей идеологической суматохе сейчас водораздел в конечном счете все-таки по линии: сталинист-антисталинист (или, хотя бы что тоже «подозрительно» несталинист). И именно Трапезников, занимал такую позицию в «Истории КПСС» у пульта в решении этого вопроса. Пока так будет, он будет определять идеологическую атмосферу, и будут вновь и вновь появляться «Карпинские» и проч.

Всю эту тираду Б. Н. выслушал с досадой. Повторил, что «это не актуально». И еще «Они (?) должны видеть, что во время празднования 30-летия Победы ни разу нигде не был упомянут». и он провел по усам. Вот это важно.

Разговор на этом кончился: к Б.Н.'у кто-то рвался.

Конечно, «важно!». Но на это тот же Трапезников и другие привыкли не обращать внимания. И это им вполне сходит. А главное. Тот самый итог, которым я хотел сегодня ограничиться: никто не составил себе труда вникнуть в суть дела (кроме кгэбиста Бобкова, но его функции ограничены и не он обязан делать идеологические выводы). Даже Б.Н. не захотел даже прочитать ни беседы Карпинского с Бобковым, ни брошюры Лациса. Но все секретари ЦК расписались, поддержав записку двух отделов, где тоже, видно, полностью материал прочитал какой-нибудь инструктор. Все это было передано в КПК для определения партийной ответственности Карпинского, Глотова, Клямкина.

За прошедшие две недели были всякие текущие события. 25-го приехал Уоддис. Я его встречал и ужинал с ним.

26-го Пономарев его принимал. Довольно все банально, хотя и значительно доброжелательнее, чем в прежние времена. Потом мы с ним отдельно имели две большие «дискуссии» по разным вопросам: «зачем вы так хотите встречи на высшем уровне между КПСС и КПВ?», «будет ли не формальный разговор?» - не понравилось ему, что Б.Н. назвал таиландских, малайских и т.п. коммунистических повстанцев «прокитайцами, сидящими на деревьях и стреляющими оттуда». Уоддис прочел мне целую лекцию о законности их вооруженной борьбы и закономерности влияния китайцев в их среде, как и в Африке.

В ответ я ему: если мы с вами будем так готовить встречу Брежнев-Макленнан, мы только поссорим наши партии. Это же ведь не теоретический симпозиум. Вы имеете что- нибудь предложить политическое по результатам обсуждения подобных вопросов? Нет! Тогда не надо их и поднимать на такой уровень. Мы, например, не имеем ничего для решения вопросов комдвижения в упомянутых странах и, следовательно, пусть поработает время, а не Брежнев с Макленнаном.

Еще говорили с Уоддисом о наших и китайских специалистах в Африке о том, «голодает ли английский рабочий класс» (этот вопрос задал Уоддису Пономарев), а также - «кому нужна европейская конференция компартий, - кому больше - нам или им?»

Луньков (посол в Лондоне) на аэродроме в Шереметьево. Предсказал 60:40 по референдуму об «Общем рынке». Теперь известно - 67:32. Причем 20 млн. англичан вообще не пошли к урнам - так он их заботит, этот «Общий рынок»!

Напряжение с Пономаревым перед отъездом его к избирателям: речь и доклад (для актива). Я в сердцах ему сказал: «Зачем столько хлопот? Все равно никто этих речей не читает!» Обиделся и больше меня «не тревожил», доматывал Вершинина, доказывая ему, что на Западе рабочий класс таки голодает, а наши ученые и статистики все врут.

В пятницу 30-го мая Б.Н. встречался с Арисменди перед его отъездом на Гаванскую конференцию компартий. Заготовил ему основу для разговора. Но без меня.

А мне пришлось провожать туда чилийцев. Для Пономарева они теперь потерпевшие поражение, и он не очень-то ими интересуется. Большой разговор - о смысле конференции, о том, что мы хотели бы упоминания о международном Совещании, упоминания маоистов и проч.

Они мне в свою очередь рассказали о поездке Альтамерано в Румынию. Тот вернулся в бешенстве. Между прочим, на требование объяснить, для чего Румыния сохраняет дипотношения к Чили, Чаушеску ответил: почему бы и нет, Советский Союз в 1939 году даже договор о дружбе заключил с Гитлером!»

Подонок! Но что делать?!

Пономарева сейчас очень заботит солидарность Брандта, Пальме, Крайского с португальским Соарешом (и деньги дают), их стремление развернуть антикоммунистическое наступление (после Вьетнама). На каждой шифровке он пишет мне всякие резолюции: мол, надо что-то делать. Я ему однажды предложил план конкретных действий (перед визитом сюда Миттерана). Был уверен, что никуда он этот план не употребит. Так и получилось. На этот раз я сочинил красивую реплику «Мера ответственности» (на 7-ми страницах). Вроде как бы для «Правды». Но такое надо пускать по Секретариату, и опять Б.Н. не пойдет, отговорившись, что, мол, «не то» и «не так». А на самом деле, просто 20 июня к Брежневу приезжает Брандт, и Б. Н., конечно, ничего не знает, как там будет, и тем более повлиять ни на что там не сможет. И уж, конечно, вылезать с критической, увещевательной статьей в адрес социал-демократии не согласится. К тому же, избирательная речь Генерального вот-вот!

В понедельник 2 июня были здесь Аксен и Марковский (СЕПГ). Обсуждали с Б.Н., что делать с европейской конференцией компартий. Обсуждали и французский казус. Между тем, французы заводятся все больше. Панков пишет из Парижа: встречался с Плиссонье. Тот был необычно жесток: мол, мы в корне расходимся с КПСС по анализу и оценке сути мирного сосуществования. КПСС отошла от принципов и от договоренности. Она пошла за итальянцами, югославами и румынами. Ради их присутствия и участия в конференции КПСС готова уступить в принципах. Документ, который представлен на подгруппу в Берлине в середине мая, для нас неприемлем. Он не может служить никакой основой. И если не будет возврата к апрельскому ауап1-рга|ес1:'у, мы документа не подпишем.

Марше публично тоже грозился документ не подписать. А «Юманите» опубликовала статью, в которой узнается все то, что говорил мне Канапа на Плотниковом, возвращаясь из Кореи.

Канапа на последнем Пленуме стал членом Политбюро! (Во время развелся с советской Вальей!).