Портреты замечательных людей. Книга первая - Владимир О. Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И что вам бросилось в глаза?
– Я в первую очередь обратил внимание на непрофессионализм некоторых офицеров, на низкую дисциплину. Описывал случаи неуставных взаимоотношений, злоупотребления служебным положением. Такие случаи не были обычным массовым явлением, но о них знали все.
Были случаи пьянства и приписок. Употреблялись наркотики. Для этого лазутчики переодевались в афганскую форму, приходили по ночам и раздавали солдатам наркотики бесплатно. Так зараза проникала в армию и потом распространялась по стране.
– Понятно. Понятно и печально, хотя, наверное, что-то можно списать на войну.
– У меня была такая задача – искать негативные факты, но это были всё-таки единичные случаи. Основная масса наших офицеров и солдат были настоящими героями. Они верили в то, что выполняют интернациональный долг. И сейчас, если бы мне предложили опять отправиться в Афганистан, я бы согласился.
– Сколько вам сейчас лет?
– 55.
– И вы бы поехали на войну?
– Конечно.
– Значит, есть порох в пороховницах?
– Порох есть, чего, правда, не скажешь о здоровье.
– Как сегодня выживает «Патриот»?
– С трудом. И с каждым годом становится все трудней и трудней. Государству патриотические издания не нужны, хотя, может, конечно, наша газета и получала бы финансирование, если бы мы не критиковали власть.
– Так может, стоит пойти на компромисс? Допустим, не трогать президента страны, как в Англии стараются не трогать королеву.
– Это нереально. Мы не можем торговать принципами, простить некоторых вещей. Например, указ президента о неприкосновенности Ельцина или заявления о том, что итоги грабительской приватизации не будут пересмотрены. Для нас это неприемлемо.
– Может, Путин прав, потому что сейчас нельзя делать резких шагов, иначе на карту будет поставлено существование России?
– Существование России и без того поставлено на карту.
– Ладно, на контакт с властями не идёте, а на контакт с силами, которые, как и вы, выступают против власти? Например, с Борисом Березовским?
– Для нас это ещё более неприемлемый вариант. Кода началась Великая Отечественная война, генерал Деникин, надо отдать ему должное, хоть и был зол на советскую власть, но не стал сотрудничать с немцами и уехал в США. Вот и я не хочу вместе с Березовским воевать против России. Пусть уж лучше газета закроется.
– А кому от этого станет лучше?
– Никому… Мне, кстати, предлагали деньги. Это было четыре года назад. Были люди от Березовского и предлагали три миллиона долларов за полный пакет документов нашей газеты. Я послал их подальше.
– Может, стоило поторговаться?
– ?!
– А что? Не вы первый, не вы последний. Вон Александр Невзоров был когда-то «властителем дум» и крутым патриотом, а потом стал якшаться с Борисом Березовским и в интервью журналу «Олигарх» заявил, что Россия всегда находилась по другую сторону цивилизации, что Россия привыкла питаться соседями…
– Ничего тут удивительного нет: кто платит, тот и заказывает музыку.
– И писатель Александр Проханов тоже проторил дорожку в Лондон, ездил к Березовскому…
– Нет, такой путь не для меня.
– Но ведь большевики пользовались деньгами капиталистов.
– Правильно. Пользовались. И я готов принять помощь, но не от Бориса Березовского и ему подобных.
– Вы член Союза писателей России?
– Да. У меня несколько книг, в основном это публицистика. Но были напечатаны рассказы и стихи, хотя отдельной книжкой у меня стихи не выходили.
– Вы сейчас пишете стихи?
– Нет. Сейчас мне не до этого. Сейчас вся жизнь в газете.
– Сколько человек работает в газете?
– В штате 43 человека. Это и компьютерный центр, и бухгалтерия, и отдел писем, и журналисты, их всего восемь человек.
– Какой тираж у «Патриота»?
– Около 60000. У нас только подписчиков 47000 человек. И живут они в 38 странах мира. Причём самый большой зарубежный тираж по подписке у нас в Израиле – 1623 человека. Это наши ветераны, участники войны.
– Они не обижаются на погромные статьи?
– У нас нет погромных статей. Мы выступаем против сионизма. При этом антисемитизм мы не приветствуем. Как и шовинизм. Я рос среди татар, и для меня такой вопрос никогда не существовал.
– Сейчас бываете в Казани?
– У меня в прошлом году умерла мама, потом через полгода умер брат, и, в общем, с этой стороны корни у меня отрублены. (У Земскова на глаза навернулись слёзы. Он немного помолчал и продолжил, словно через силу.) Кто-то правильно сказал, что у человека в жизни два периода: счастливый и короткий. Счастливый – это когда жива мать, короткий – это всё, что после…
– Извините… Спасибо за беседу.
…В августе 2006 года произошёл поджог. Это случилось в субботу, когда редакция газеты не работала, и пожарные приехали только тогда, когда все кабинеты и коридор выгорели дотла… Вскоре после этого газета прекратила своё существование…
2004 год
Попрание
Уже в наши дни подле стен Троице-Сергиевой лавры воздвигли памятник преподобному Сергию Радонежскому. Святой громоздится в камне и каждого, кто подходит к нему то ли с молитвой, то ли с цветами, то ли за благословением, он осеняет двумя перстами, но как бы украдкой, чтобы не было в укор тем, кто у него за спиной творит знамение иным перстосложением.
При виде памятника основателю монастыря я вспоминаю протопопа Аввакума, которого сожгли за двуеперстие. И его ли одного? История старообрядцев на Руси не поросла быльём.
Но как осилить толщу времени? Я был близок к панике, впадал в отчаяние и снова шел на приступ материала, и, пока работал над ним, перечитывал рассказ Юрия Нагибина «Огненный протопоп». Я всегда черпаю силы в этой книге.
– Собирайся, распоп! – сказал стрелецкий десятник с наискось разрубленным лицом.
– Аз есмь протопоп, а не распоп, – огрызнулся Аввакум, поднимаясь со своего ветошного ложа.
Лицо десятника налилось темной кровью, но воин смолчал на дерзость узника.
13 долгих лет протопоп Аввакум, ослепший поп Лазарь, увечные дьякон Федор и старец Епифаний провели в смрадной земляной яме, и теперь им предстоял последний путь до места казни.
«…Нет, не благовестом прозвучал пустозерским узникам хриплый, износившийся голос стрелецкого десятника. И повлеклись бедолаги своей мочью к летнику. Шли, будто по воздуху плыли, шажков-то и не приметишь, но, колыхаясь былинками по ветру, как-то скрадывали расстояние между собой и темным срубом…»
Так, при зареве горящих срубов, словно при свечах, и писался весь материал.
Мой собеседник – глава Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополит Московский и всея Руси Корнилий (Титов).
