Божий дом - Роберт Шекли

— Эй, парень, что ты надумал? Дать мне от ворот поворот?

— Да ничего подобного! Просто мы уже сделали то, о чем договаривались…

— То, о чем ты договаривался со мной. А то, о чем я договаривался с тобой, еще в самом начале. Мы увидим рассвет новой эры, ты и я.

— Признаться, я не чувствую в себе сил на какие-то новые предприятия…

— Хандришь, приятель? Я дам тебе дозу сомы, лекарства богов. Она вернет тебе силы.

— Мне кажется, я пока нуждаюсь лишь в отдыхе, одиночестве и абсолютном покое…

— Слушай, не будь занудой. У меня для нас с тобой, малыш, грандиозные планы. Сколько у тебя здесь комнат?

— Это маленький коттедж. Две спальни, гостиная, оранжерея, кухонька и гараж.

— Для начала сойдет. Я займу свободную спальню со своими приятелями, пока мы не подыщем чего-нибудь получше.

— С приятелями? С какими еще приятелями?

— Я же говорил тебе: чтобы подорвать этот вулкан, пришлось призвать на помощь парочку других богов. Должен же я был пообещать им что-то в порядке компенсации!

— Но почему они должны расположиться в моей второй спальне?

— Потому что это начало.

— Начало чего?

— Начало реализации планов, которые я разработал в отношении Земли. Очень здорово, что ты пригласил нас сюда, Артур. Я еще не осмотрелся как следует, но тут вроде бы мило.

— Что именно вы планируете?

— Расслабься, малыш, сам все увидишь. Планы грандиозные! И все будет разворачиваться вокруг тебя. Почему бы тебе не выкинуть из второй спальни свое барахло? Мои приятели должны пожаловать с минуты на минуту. Скажи им, что я скоро вернусь.

— Куда вы собрались?

— Пройдусь, огляжу окрестности…

С грехом пополам Артуру удалось убедить Листячка, что костюм из листьев будет привлекать к! нему нежелательное внимание. Удалось также найти джинсы и водолазку, которые оказались божеству как раз впору. Когда к ним были добавлены мягкие мокасины и десятка на карманные расходы, Листячок оказался полностью снаряжен и удалился, посвистывая.

Первое добавочное божество объявилось буквально десять минут спустя. Прямо у Артура в гостиной, в облаке вонючего дыма. Низкорослая и широкоплечая, с головой, напоминающей репу, и ногами, похожими на древесные корни.

— Привет! — изрекла она. — Я Луума. Через два «у». А ты, должно быть, Артур.

— Рад познакомиться, — ответил Артур и протянул ей руку, но она ухватила его обеими своими длинными, костлявыми, волосатыми клешнями и сжала в объятиях, способных сокрушить кости.

— Артур, — сказала она, — не могу передать, как я рада очутиться здесь. Ты даже не представляешь, что за клоака этот Ксулувилль.

Луума поведала, что ей на долю выпало короткое царствование где-то в Монголии, в племени лумерийских асклепов, в качестве богини пыточной смерти. Обычаи асклепов были так жестоки, что все племена, жившие по соседству, сплотились и вырезали их до единого — и мужчин, и женщин, и детей, не пощадили даже собак.

Голова Луумы росла из покатых плеч без посредства шеи. Рот был широкий, обвислый, за слюнявыми губами были видны большие заостренные желтые зубы. Меж маленьких свинячьих глазок вздымался огромный римский нос, а волосы выглядели, как моток черной проволоки, пропущенной через мялку. Одета она была в гниловатую леопардовую шкуру — шкура свисала с одного плеча> до коленок, покрытых чесоточными струпьями.

— Листячок говорил про свободную спальню, — вспомнила вдруг Луума. Пойдем-ка посмотрим…

Артур отвел ее в прибранную комнату. Луума плюхнулась на кровать, попрыгала на матрасе и заявила, что вполне довольна, по крайней мере, пока не найдется чего-то лучшего.

— Пожалуй, вздремну немного, — объявила Луума. — Утомилась, добираясь сюда из Ксулу-, вилля, да еще и уклоняясь всю дорогу от верховных богов.

— Они что, гонятся за вами?

— Им не нравится, когда кто-то ускользает из Ксулувилля. Поймай они меня, непременно отправили бы обратно.

— Разве они не способны найти вас здесь?

— Это уже неважно. Я на планете, управляемой людьми, по приглашению полноправного человека.

— Что-то я не помню, — набрался смелости Артур, — чтоб я приглашал лично вас.

— Ты пригласил Листячка с друзьями. Согласно букве закона, все в порядке.

Следующим прибыл Йаах, бог детоубийства. Высоченный, худющий, казалось, почти прозрачная пленка кожи с трудом удерживает кости вместе, чтобы не развалились. Нос у него был так длинен, что нависал надо ртом, как клапан конверта, и Йааху приходилось совершать хитрые маневры, когда он ел, что случалось частенько. Родословную свою он вел от ланолийских тюрков, небольшого племени, предшествовавшего сельджукам и практиковавшего принудительное детоубийство, — обычай, который стер их с лица Земли до того, как они достигли хоть чего-нибудь. Йаах был счастлив, что выбрался из Ксулувилля и получил шанс, как он, выразился, «вновь приступить к делу». Он также заявил, что спальня его вполне устраивает, и возлег поверх похрапывающей Луумы соснуть до того, как начнется самое интересное.

Последним в тот вечер явился Ротте, бог военного предательства, почитавшийся народом отуми, который населял Мексику в доколумбовы времена и был уничтожен ольмеками, и эта победа обрадовала всю страну, поскольку отуми осточертели всем другим народам своим коварством. Народ отуми был велик по численности, однако его привычка неизменно нарушать данное слово привела к тому, что намерения обманщиков становились очевидными для всех пытавшихся иметь с ними дело, и они были убиты, невзирая на усилия, предпринятые их богами, решить сражение в их пользу.

Ротте имел внешность старика, хотя все его органы покинули привычные места. Рот перекочевал на лысину, глаза расположились на кончиках пальцев, а желудок он носил переброшенным через плечо. Как и его предшественники, он выразил удовлетворение тем, что попал в новую обстановку — «неплохо для разнообразия», — а войдя в спальню, тут же взгромоздился поверх двух почивающих божеств.

Было очевидно, что прибывшие боги привыкли спать без удобств. Чуть позже вернулся Листячок и, пожелав Артуру спокойной ночи, без колебаний влез на трех остальных — кровать взвизгнула, но все-таки устояла. Артур удалился в собственную спальню, однако заснуть не мог — мешало громкое чавканье, боги предавались кошмарному общему блуду. Наконец, уже перед самым рассветом, он провалился в тревожную дремоту. Последней его мыслью было: хорошо бы, чтобы Листячок и его божественные дружки поскорей покончили с делами, приведшими их на Землю, и убрались по какому-нибудь иному адресу соответственно своим наклонностям.