Моя схватка с Богом - Джордж Найт

Мы можем только догадываться о том, какое сильное впечатление на Адама и Еву, — которые до этого никогда даже не видели смерти, не говоря уже о том, чтобы самим отнимать у кого бы то ни было жизнь, — произвели жертвоприношения. Тот факт, что возмездие за грех — смерть, поразил их воображение с такой силой, которую не дано понять другим людям, «привыкшим» к смертоносным последствиям греха. Совершенно очевидно, что когда Адам принес свою первую жертву, он понимал, что это невинное животное умерло за его личный грех.

Заместительная жертва лежит в основании символики спасения с самого начала послепотопной библейской истории. Смысл переживаний Адама и Евы, описанных в первых главах Библии, становился все более понятным по мере того, как авторы Ветхого и Нового Завета добавляли все новые и новые детали к ребусу проблемы греха. То, что первым патриархам казалось бессистемным набором жертв, было упорядочено во времена Исхода. Ежедневные жертвы и важные обряды ежедневного очищения, которые предвосхищали великий суд над всяким грехом, стали неотъемлемой частью жизни евреев благодаря законам, которые Бог дал через Моисея.

Однако интересно отметить, что ни один из ветхозаветных писателей не прояснял смысла жертв. Винсент Тейлор указывает, что «нигде в Ветхом Завете мы не находим разумного объяснения жертвоприношений. Они воспринимаются древними как само собой разумеющееся Божественное установление, и единственный принцип, лежащий в его основании, выражен словами: "Кровь есть жизнь"»[3]. Как и в истории, описанной в 3-й и 4-й главах Книги Бытие, смысл жертв, по-видимому, был достаточно очевиден для тех, кто приносил их. К счастью, о символическом значении заместительной жертвы в Новом Завете говорится больше, чем в Ветхом, и прежде всего о том, как эта жертва связана со смертью Христа.

С другой стороны, как отмечает X. Уилер Робинсон, мы можем многое узнать о важности смерти Христа из Ветхого Завета, поскольку использование этого понятия в Новом Завете во многом «обусловлено ветхозаветным смыслом жертвоприношений»[4]. Система жертвоприношений была сердцевиной всей религии Израиля. Когда эти жертвы приносились из правильных побуждений, они указывали на обновление взаимоотношений человека и общества с Богом.

В основании ветхозаветной системы жертвоприношений лежал принцип заместительства. Грех воздвиг стену разделения между людьми и Богом. Кроме того, грех означал смерть (Иез. 18:4). Грешники, приводившие жертвенных животных перед Господом, возлагали руки на их головы и исповедовали свои грехи, тем самым символически перенося их на животных, которые должны были умереть как жертвы (Лев. 1:4; 4:29; 16:21)5. Таким образом, как считает Гордон Венхэм, разрушалась стена Божественного неудовольствия, отделявшая нарушителя от Бога, гнев Божий отвращался, и восстанавливались прежние нормальные взаимоотношения между грешником и Богом[6].

Самый ясный текст из Ветхого Завета о значении жертв мы находим в Книге Левит 17:11: «Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает».

Джон Стотт отмечает, что в этом тексте есть три объяснения значения крови. Во-первых, кровь символизирует жизнь; во-вторых, кровь совершает искупление, так как за жизнь грешника отдается жизнь невинной жертвы, и, в-третьих, кровь ради искупления была назначена Самим Богом. «Я, — заявляет Бог, — назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши». Таким образом, уже из Ветхого Завета ясно, что жертвоприношения не были изобретением человека, призванным умилостивить Бога, но установлением Самого Бога[7].

Комментируя это место Св. Писания, П. Т. Форсайт указывает, что «жертвоприношение есть плод Божьей благодати, а не ее условие. Оно было назначено Богом и совершалось для Него. В основе любого очищения и искупления лежит не гнев Божий, а Его благодать»[8].

Таким образом, еще в Ветхом Завете Бог по Своей милости первым проявил инициативу и предложил путь очищения и устранения преграды, которую грех воздвиг между Ним и людьми, так чтобы они снова воссоединились со своим Создателем[9].

Система жертвоприношений была убедительным наглядным уроком, иллюстрирующим как последствия греха, так и цену освобождения от него для тех, кто хорошо понимал ее смысл. Для мужчин и женщин, живших в древнем мире, пишет Д. С. Уэйл, «жертва была не образным выражением, а абсолютной истиной… Она подтверждала действенность проливаемой крови, с религиозной точки зрения». Однако современным людям это установление кажется варварским по нескольким причинам. Люди, живущие в XX в., считают «ужасной, с нравственной и эстетической точки зрения, саму идею отвращать неудовольствие Бога путем окропления жертвенника кровью невинной жертвы и вознесения к небу облака дыма от ее сгораемого мяса»[10]. Представьте себе рои мух, смрад и другие побочные последствия закалывания жертвы — и вы поймете, какое это грязное дело.

Но если ветхозаветные жертвоприношения кажутся вам отталкивающим и грязным делом, то Новозаветная Жертва, если только задуматься над этим, гораздо более отвратительна. Ветхозаветные жертвы были лишь тенью, указывающей на самый немыслимый и невероятный из всех религиозных образов — «распятого Бога»[11].

Распятый Бог

Жертва — главное слово, используемое авторами Нового Завета для описания важности смерти Христа и смысла Евангелия. Новый Завет насыщен терминологией и образами иудейской обрядовой системы. Так, Иоанн Креститель называет Иисуса «Агнцем Божьим, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29); Павел говорит о Христе как о Пасхе нашей, закланной за нас (1 Кор. 5:7); а Петр заявляет своим читателям, что они искуплены «не тленным серебром или золотом», но «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого агнца» (1 Петр. 1:18, 19).

Однако в Послании к Евреям, где проводится расширенное сравнение служения Христа с иудейской системой жертвоприношений, наиболее понятно и доступно объясняется, что смерть Христа была жертвой за грехи человечества. «Без пролития крови, — утверждает автор Послания к Евреям, — не бывает прощения. Итак образы небесного должны были очищаться сими. самое же небесное лучшими сих жертвами» {Евр. 9:22, 23). Христос «однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (ст. 26). В то время как «невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи», Христос принес «одну жертву за грехи» (Евр. 10:4, 12).

Левитское служение с его жертвоприношениями предвосхищало жизнь и смерть Христа, а также Его служение после воскресения (Евр. 8:1-7). Поэтому, как верно отметил Джон Мюррей, «мы должны рассматривать жертву Христа с точки зрения левитских прототипов, поскольку они сами были прототипом будущей жертвы Христа»[12]. Таким образом, символика двух Заветов неразрывно связана. Новый Завет фактически более полно раскрывает смысл ветхозаветной символики.

Помимо преемственности символики в двух Заветах, можно с полным основанием отметить еще и то, что, если мы хотим понять суть креста, нам необходимо посмотреть, как Иисус относился к Своей миссии. Наверно, самым понятным Его высказыванием о Своей смерти как о жертвоприношении было то, которое Он сделал во время последней Вечери. «Сие есть Кровь Моя нового завета, — сказал Он ученикам, — за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26:28; ср. с Мк. 14:24).

Авторы Евангелий открывают нам, что Иисус много думал о Своей смерти. Например, Марк где-то в середине своего Евангелия записал слова Иисуса о том, что Ему надлежит много пострадать, быть отверженным иудейскими начальниками, «и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мк. 8:31, 32; ср. с Мф. 16:21). Иисус связал это высказывание с другим, в котором заповедал ученикам взять свой крест (Мк. 8:34; Мф. 16:24). Марк зафиксировал еще два случая, когда Иисус говорил со Своими последователями о Своей смерти (Мк. 9:30-32; 10:32-34). Все евангелисты указывают на то, что в страданиях и смерти Иисус видел смысл Своей жизни.

Иоанн освещает этот вопрос несколько иначе, чем авторы синоптических Евангелий, говоря о том, что Иисус двигался к тому «часу», ради которого пришел в этот мир. Его «час» настал вечером накануне Его смерти (Ин. 12:27; 13:1). Он начался во время последней Вечери, продолжался в Гефсимании и достиг кульминации на кресте.

Во всех четырех Евангелиях ключевым событием является скорее смерть Христа, нежели Его жизнь или даже Его учение. Евангелия являются в каком – то смысле «нестандартными биографиями», потому что отводят непропорционально много места последним нескольким дням Христа на земле. Его смерти и Его воскресению. Большинство биографий великих людей написаны иначе. В «нормальной» биографии несколько сот страниц обычно посвящается жизни человека и его вкладу в сокровищницу мировой науки или культуры и всего лишь пять-десять страниц — его смерти. Причина в том, что биографа интересует прежде всего жизнь великого человека.