Гарри Поттер и Принц-полукровка - Джоан Роулинг

Дурсли молчали. Дадли слегка хмурился, как будто пытался сообразить, какой такой вред был ему причинен. Дядя Вернон словно чем-то подавился, зато тетя Петунья раскраснелась и выглядела странно взволнованной.

— Ну что же, Гарри… Нам пора, — сказал наконец Дамблдор, вставая и расправляя длинный черный плащ. — До новой встречи, — сказал он Дурслям, которые, судя по всему, отнюдь не стремились увидеться с ним вновь. Дамблдор надел шляпу и стремительно вышел из комнаты.

— Пока, — торопливо сказал Гарри своим родственникам и побежал за Дамблдором; тот ждал его, стоя рядом с чемоданом, на котором была пристроена клетка с Буклей.

— Нам сейчас будет недосуг возиться с поклажей, — сказал Дамблдор и снова достал из-под плаща волшебную палочку. — Я отправлю твои вещи вперед, в «Нору». Но я хотел бы, чтобы ты взял с собой мантию-невидимку. Так, на всякий случай.

Гарри с некоторым трудом вытащил из чемодана мантию, стараясь, чтобы Дамблдор не заметил, какой чудовищный там беспорядок. Он затолкал мантию-невидимку во внутренний карман куртки, Дамблдор взмахнул волшебной палочкой — чемодан и клетка с Буклей исчезли. Дамблдор еще раз взмахнул палочкой — и входная дверь распахнулась в холодную мглистую тьму.

— А теперь, Гарри, выйдем в ночь и пустимся в погоню за коварной обольстительницей, имя которой — приключение!

Глава 4. Гораций Слизнорт

Последние несколько дней Гарри ни на минуту не переставал отчаянно надеяться, что Дамблдор на самом деле придет и заберет его, но теперь, когда он шел рядом с Дамблдором по Тисовой улице, ему вдруг стало неловко. Он никогда еще не разговаривал с Дамблдором вот так запросто, за пределами школы. Всегда между ними был директорский стол. К тому же в голову лезли воспоминания об их последней встрече, еще больше смущая Гарри, — в тот раз он страшно раскричался, не говоря уже о том, что пытался расколошматить самые ценные приборы в кабинете Дамблдора.

Но Дамблдор вел себя как ни в чем не бывало.

— Держи волшебную палочку наготове, Гарри, — бодро посоветовал он.

— А я думал, мне нельзя колдовать, когда я не в школе, сэр.

— Если на нас нападут, — сказал Дамблдор, — разрешаю тебе применить любое контрзаклятие, какое придет в голову. Впрочем, не стоит волноваться, не думаю, чтобы кто-нибудь стал нападать на тебя сегодня.

— Почему, сэр?

— Ты со мной, — просто ответил Дамблдор. Он неожиданно остановился на углу Тисовой улицы.

— Ты, конечно, еще не сдавал на права по трансгрессии? — спросил Дамблдор.

— Нет, — ответил Гарри. — Вроде для этого надо быть совершеннолетним?

— Верно, — сказал Дамблдор. — Значит, тебе нужно будет очень крепко держаться за мою руку. За левую, пожалуйста — как ты заметил, правая рука у меня сейчас не совсем здорова.

Гарри ухватился за протянутую руку Дамблдора.

— Очень хорошо, — сказал Дамблдор. — Ну, вперед.

Гарри почувствовал, что рука Дамблдора выскальзывает у него из пальцев, и вцепился в нее изо всех сил. В следующий миг в глазах у него потемнело, его сдавило со всех сторон сразу, он не мог вздохнуть — грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг…

Он жадно глотнул холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. У него было такое чувство, будто его пропихнули через очень тугой резиновый шланг. Только через несколько секунд Гарри заметил, что Тисовая улица исчезла. Они с Дамблдором оказались на безлюдной деревенской площади, в центре которой стоял старый военный памятник и несколько скамеек. Гарри запоздало сообразил, что только что трансгрессировал в первый раз в жизни.

— Как ты? — заботливо спросил Дамблдор. — К этому ощущению нужно привыкнуть.

— Нормально, — ответил Гарри, потирая уши, которые, судя по всему, с большой неохотой покинули Тисовую улицу. — Но на метле все-таки лучше.

Дамблдор улыбнулся, плотнее стянул дорожный плащ у горла и сказал:

— Сюда.

Он быстрым шагом двинулся вперед, мимо пустого трактира и нескольких домов. Часы на деревенской церкви показывали около полуночи.

— Так скажи мне, Гарри, — проговорил Дамблдор. — Твой шрам… Он у тебя болел хоть раз?

Гарри машинально поднял руку ко лбу и потер отметину в виде молнии.

— Нет, — сказал он. — Я даже удивлялся, почему это. Думал, он теперь все время будет огнем гореть, раз Волан-де-Морт снова набрал такую силу.

Гарри посмотрел на Дамблдора снизу вверх и увидел, что лицо у него довольное.

— А я, напротив, думал иначе, — сказал Дамблдор. — Лорд Волан-де-Морт наконец понял, что у тебя появилась опасная возможность проникать в его мысли и чувства. По-видимому, он закрылся от тебя при помощи окклюменции.

— Я-то не жалуюсь, — сказал Гарри. Ему стало намного легче жить без тревожных снов и внезапных соприкосновений с эмоциями Волан-де-Морта.

Они завернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку. Гарри снова искоса взглянул на Дамблдора.

— Профессор!

— Да, Гарри?

— Где мы сейчас?

— Мы с тобой, Гарри, находимся в очаровательной деревушке Бадли-Бэббертон.

— А что мы здесь делаем?

— Ах да, конечно, я же тебе не сказал, — проговорил Дамблдор. — Так вот, я уже потерял счет, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но у нас опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить свое уединение и вернуться в Хогвартс.

— А я чем тут могу помочь, сэр?

— О, я думаю, ты как-нибудь пригодишься, — туманно ответил Дамблдор. — Сейчас налево, Гарри.

Они свернули в узкую крутую улочку. Окна во всех домах были темными. Здесь тоже чувствовался странный, пробирающий до костей холод, который уже две недели как поселился на Тисовой улице. Гарри подумал о дементорах, оглянулся через плечо и покрепче сжал в кармане волшебную палочку.

— Профессор, а почему мы не могли просто трансгрессировать прямо в дом к вашему коллеге?

— Потому что это было бы так же невежливо, как выломать парадную дверь, — сказал Дамблдор. — Правила этикета требуют, чтобы мы давали возможность другим волшебникам не впустить нас в дом. Кроме того, жилища волшебников, как правило, магически защищены от нежелательной трансгрессии. К примеру, в Хогвартсе…

— Невозможно трансгрессировать в пределах замка и прилегающей территории, — быстро продекламировал Гарри. — Мне говорила Гермиона Грейнджер.

— И она совершенно права. Еще раз налево.

Церковные часы у них за спиной пробили полночь. Гарри было непонятно, почему Дамблдор не считает невежливым являться к своему бывшему коллеге в столь поздний час, но, раз уж разговор наладился, ему хотелось задать более важные вопросы.

— Сэр, я читал в «Ежедневном пророке», что Фаджа уволили…

— Верно, — ответил Дамблдор, сворачивая в переулок, круто поднимающийся в гору. — Как ты, несомненно, прочел там же, ему на смену назначен Руфус Скримджер, который прежде руководил Управлением мракоборцев.

— А он… Как вы думаете, он хороший министр? — спросил Гарри.

— Интересный вопрос, — промолвил Дамблдор. — Он, конечно, человек способный. Более решительная и сильная личность, чем Корнелиус.

— Да, но я имел в виду…

— Я понимаю, что ты имел в виду. Руфус — человек действия, большую часть своей жизни он провел, сражаясь с темными волшебниками, и потому не станет недооценивать лорда Волан-де-Морта.

Гарри ждал продолжения, но Дамблдор ничего не сказал о своих разногласиях со Скримджером, упоминавшихся в «Ежедневном пророке», а у Гарри не хватило духу расспрашивать дальше, поэтому он заговорил о другом.

— И еще, сэр… я читал про мадам Боунс…

— Да, — тихо ответил Дамблдор. — Ужасная потеря. Она была замечательная волшебница. По-моему, нам сюда… Ох!

Забывшись, он указал направление раненой рукой.

— Профессор, а что случилось с вашей…

— Некогда сейчас объяснять, — сказал Дамблдор. — Это такая захватывающая история, не хочется рассказывать ее наспех.

Он улыбнулся Гарри, и тот понял, что это был не выговор и что ему позволено спрашивать еще.

— Сэр, мне прислали с совой брошюру Министерства магии, насчет того, какие меры принимать на случай нападения Пожирателей смерти…

— Я тоже получил такую брошюру, — сказал Дамблдор, продолжая улыбаться. — Ты нашел в ней что-нибудь полезное?

— Да не особенно.

— Я так и подумал. Ты, например, не спросил меня, какое мое любимое варенье, чтобы убедиться, что я в самом деле профессор Дамблдор, а не обманщик под его личиной.

— Я не… — Гарри запнулся, не зная, следует ли принимать всерьез упрек Дамблдора.

— На будущее имей в виду, Гарри, — малиновое… Хотя, конечно, будь я Пожирателем смерти, я бы заранее выяснил, какое варенье мне больше нравится.