Брат моего мужа - Ася Невеличка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего не нужно, – пробормотала я, пытаясь вытащить свою руку из его и уйти.
– Это мне решать, что нужно моей женщине, – нагло усмехнулся он, надавливая большим пальцем мне на нижнюю губу, и провел по ней, размазывая помаду.
Я замолчала, уже начиная понимать правила игры в полное подчинение и послушание. Если хозяин чего-то хочет, то мне придется подчиниться. Или будет наказание.
Давид отошел к кровати, взял с тумбочки коробочку и подошел вплотную ко мне.
– Что это?
– Парфюм. Я так и знал, что ты не догадаешься купить себе запах. И мне это льстит. На тебе будет мой запах.
Он рассмеялся, а потом пояснил, нанося на шею и запястья капли духов.
– Внутри тебя моё семя, а на тебе мой запах. И ты упорно будешь настаивать, что все еще женщина моего брата? Не-е-ет. Ты – моя шлюшка. Моя!
На прием я спустилась только после того, как заново отпарила платье и поправила макияж. Гера меня искал, но я объяснила отсутствие, и он с улыбкой поцеловал меня в губы.
– Мммм… Новые духи? Побаловала себя? Очень аппетитный запах.
Я напряглась, когда муж положил мне ладони на живот и прижал к себе, легко проводя носом по шее и покрывая ее легкими поцелуями.
– Это мой подарок, – раздался насмешливый голос Давида. – Рад, что тебе понравился выбранный аромат. Всё же у нас с тобой удивительно схожие вкусы, брат.
Гер поднял лицо, но все еще удерживал меня рядом.
– Не надо делать моей жене подарки. Я сам в состоянии…
Он резко осекся, Давид поморщился, передавая ему принесенный с собой бокал виски.
– Мы семья, Георгий, а не соперники. Расслабься. Мне приятно делать Елену счастливой. Не лишай меня этого удовольствия.
Пожалуй, это оказался самый острый момент на приеме, но братья на то и братья, чтобы сгладить острее углы и переключиться на действительно серьезные темы.
Но вечер для меня не закончился.
Я не ожидала, что ко мне в душ зайдет Гера, и без лишних предисловий возьмет сзади, прижимая к холодной влажной плитке грудью. Второй раз за вечер отдаваясь мужчине, я испытывала саднящий восторг, чувствуя, как искусанными Давидом сосками трусь о мраморную плитку, как внутри меня поршнем ходит член Геры, и испытывая при этом все те же искрящиеся ощущения от близости мужчины. Всё также, но по другому. Остро и резко, но не так. Грубо и собственнически, но не с тем.
Может, это в моей голове что-то повернулось, но я по-настоящему чувствовала себя шлюхой, теперь еще и с мужем.
Но кончала я с ним, для него, совершенно искренне!
* * *
К позднему субботнему завтраку Давид спустился позже всех. Немного помятый, но судя по выражению лица, довольный. Он обошел мое кресло, приветствуя Арса и Геру, и вдруг неожиданно наклонился к моей шее, громко втянув носом воздух.
Я замерла, во все глаза следя за реакцией мужа. Тот отставил чашечку кофе и заметно сжал зубы, так что желваки заиграли на скулах. А Давид словно подливал масло в огонь, оставил на шее легкий поцелуй, поглаживая кожу пальцами с другой стороны.
Под тяжелыми перекрещивающимися взглядами мужчин я сидела и боялась пошевелиться. Обстановку разрядил Арс:
– Кажется, только я еще не оценил новый парфюм мамы?
Давид расхохотался, оставив меня в покое и сев во главе стола. Гера перевел тяжелый взгляд на сына и отбрил:
– Хватит, нанюхался уже.
Я покраснела, а Давид не поняв намёка брата, поправил его:
– Нанюхается еще! Сколько впереди будет женщин у парня.
– Но не Лена.
– Хм…
И снова все взгляды скрестились на мне. Я выше задрала подбородок, взяла вилку и вонзила её в омлет с беконом:
– Приятного аппетита.
После памятного приема и не менее запоминающегося завтрака, атмосфера в доме стала меняться. Гера становился всё более подозрительным, но выливалось это только в обостренные знаки внимания ко мне.
Чуть раньше я бы только радовалась новой волне страсти, когда Гера, несмотря на усталость после многочасового рабочего дня, старался довести меня до пика, удивить, порадовать, если бы я параллельно не удовлетворяла ненасытные аппетиты его брата.
Давид словно сорвался с цепи, всех своих Хэл заменил мной. Часто задерживался после завтрака, приезжал обедать почти каждый день, и даже вечерами создавал неловкие, пикантные ситуации, но при всём моем нервяке, что нас застанут, кончала я ярко, в отрыв, как последний раз перед казнью.
Чертов Давид! Он в очередной раз перевернул мою жизнь с ног на голову.
Но благодаря стараниям обоих мужчин, такой затраханной я себя никогда еще не чувствовала. Наверное, моё расслабленное и переудовлетворенное состояние послужило тому, что я выпустила из внимания Арса, и каким он стал незаметным сразу после приема.
В очередное утро, когда Арс с Герой покинули дом, Давид жестом подозвал меня, отодвигаясь от стола и нажимая на плечо, ставя перед собой.
– Встань на колени и отсоси. Хочу сегодня почувствовать твой язычок на моем члене.
Послушно склонилась над его ширинкой, замечая готовность сейчас же заняться сексом, без всяких оральных прелюдий. Но за пару недель отношений с Давидом я поняла и приняла, что послушание воле хозяина обязательно, непререкаемо, необсуждаемо.
Давид сразу закатил глаза и откинул голову на спинку кресла.
– Да, Лена, да… Обведи его язычком.
Полупьяными от страсти глазами, он следил за моим лицом, за тем как я обхватываю губами его головку и глубоко беру член в рот. Давид запустил пальцы мне в волосы, нежно массировал и хрипло стонал, словно шепотом рычал от удовольствия.
– Жена брата, – пробормотал он. – Брат никогда не любил и не умел делиться…
Я продолжала порхать языком по его концу, не вникая в слова. В моем положении не обдумывать происходящее оказалось самым простым выходом. Пусть недолго, пусть грязно и аморально, но я не чувствовала себя несчастной.
Терзая уздечку члена, натягивая кожу на головку и звучно выпуская её изо рта, создавая искусственный вакуум с тянущим ощущением на конце, я вовлеклась в процесс, возбуждаясь от собственных действий, от скручивающегося внизу живота желания.
Я скользнула свободой рукой в расстегнутую ширинку и с наслаждением сжала Давиду яйца, выдавив из него шипение сквозь зубы.
– Еще. Поласкай их. Твою мать… Сладкая шлюшка…
От тянущего ощущения внизу живота, я ждала, когда Давид потеряет терпение, прервет минет и развернет меня, трахнет на столе. Я уже успела привыкнуть, что с Давидом всегда кончаю,
