Утро на Чертовой горе - Apple Rotten

— Скажем так, это было сделано в обход некоторых международных соглашений конца прошлого века, — ответила голограмма. — Тогда все усердно кричали о том, что нельзя делать машины похожими на людей, и уж тем более использовать их в военных целях. Тут на сцену и выходите вы — кибероиды, как вас прозвали очкарики. Не роботы, поскольку в каждого помещен человеческий мозг, предоставленный владельцем государству на добровольной основе (не безвозмездной, между прочим). Но и не люди, ибо человеческие возможности вам в подметки не годятся. А еще потому, что мозг внутри механического тела временно вам не принадлежит: при помощи высоких технологий его роль сводилась к командному центру, которым, в свою очередь, рулили извне. Такие вот дела.

— В таком случае, кто ты такой? — спросил выходец из капсулы, смотря в глаза голограммы так, будто общался со вполне живым собеседником.

— Справедливый вопрос. Веришь или нет, я — член довоенного правительства. Не будем вдаваться в детали, мое имя не имеет значения, как и должность, которую я занимал. Важно то, что в последний день человечества все чинуши, кто успел прийти в себя, спустились в убежища и легли в криогенные капсулы. Мне довелось стать одним из тех, кто пребывал в форме сосульки последние сто с лишним лет. Не самый приятный опыт, между нами говоря. — Он прочистил горло и, судя по звукам, отхлебнул что-то из фляги, немного помолчал. — Когда я очнулся, меня едва не прикончил один из тех жутких армейских ботов, но я смог улизнуть и направился сюда, памятуя, что в этом районе находится бункер для квартирования войск. Задействовав уцелевшее оборудование связи, мне удалось обнаружить твою сигнатуру — что неслабо меня удивило. К сожалению, мощности передатчиков хватило лишь на то, чтобы выслать тебе координаты этого места, что и привело в действие твою капсулу.

На последнем слове запись заглючила, и его голос еще долго повторял «капсулу, капсулу, капсулу», пока компьютер не справился с ошибкой.

Андроид стоял перед проекцией, ее синие очертания отражались в его измятом корпусе. Он чувствовал себя выжатой оболочкой, сгнившим плодом. Он шел сюда в надежде отыскать обладательницу Имени, но в итоге обнаружил лишь мертвеца; он повидал много мертвецов за последние пару дней, и этот мало чем отличался, несмотря на все свои речи. У скитальца возникло ощущение, что нечто важное внутри него, без чего он не смог бы дожить до этой минуты, заменили на сгусток извести.

— Как я оказался в городе? — спросил он, пытаясь заполнить пустоту знанием, хотя это не помогало.

— Должно быть, чудесные там пейзажи, а? Сам я пришел не оттуда, но готов поставить задницу своей жены на то, что там все гораздо хуже… Ба, совсем забыл, что она не дожила, ха-ха-ха! — Он по-дурацки отсмеялся, прежде чем ответить. — Ну, когда Судный День настал, сперва случился балаган. Разведка облажалась, мы не ожидали, что наши западные «друзья» начнут действовать так быстро. Бомба упала в город, и тебя одним из первых отправили туда для ликвидации последствий. Похоже, это был твой счастливый билет: следующая бомба снесла штаб, откуда координировались действия вашей братии, поэтому большинство из вас так и остались пылиться на складах, скорее всего уже навсегда. — На записи было слышно, как он почиркал зажигалкой. — Тем временем твоя капсула, прибыв в точку высадки и не получив команды для снятия замков, автоматически перевела тебя в режим низких энергозатрат. В этом состоянии ты благополучно мариновался последующее столетие. Из-за этого некоторые твои функции могли выйти из строя, но, полагаю, на что-то ты еще годен, раз сумел сюда прийти, хе-хе.

Он с грохотом уронил что-то со стола и выругался, запись закончилась.

— А кто был этот, снаружи? — поинтересовался скиталец.

Компьютер на мгновение затрещал, проекция задергалась как в припадке, но затем все пришло в норму. Голова заговорила опять:

— Как забавно: если ты задаешь этот вопрос, значит он благополучно меня прикончил, а затем пришел ты и позаботился уже о нем! Есть в этом что-то интригующее — рассказывать о том, кто тебя убил, еще не зная, что он тебя убил, ха! О чем это мы… Что-ж, а вот и то самое упомянутое «меньшинство». По правде говоря, я понятия не имею, откуда он взялся. Может, какой-то дурак наткнулся на хранилище кибероидов и по ошибке включил его, а может, это просто модель, не вошедшая в эксплуатацию. В любом случае, ко мне он настроен недружелюбно, как те беспилотники, которые попытались завалить меня еще в убежище. — Его тон стал более вдумчивым. — Если подумать, он вполне мог свихнуться по естественным причинам. По нему не похоже, чтобы он коротал последние годы в уютной капсуле, как это было с тобой. Мне любопытно: сколько лет он уже бродит среди руин — год, десять, сто? Я клоню к тому, что мне его почти жаль, хоть он и собирается сделать из меня отбивную. И все-таки сдается мне, что он не сам пришел к такому решению, а кто-то его надоумил. — Он сделал паузу. — И это тоже касается того, почему ты здесь, CRD-442.

CRD-442 опустил свои искусственные глаза к полу.

— Я не могу понять, — сказал он почти со злобой. — Зачем я был нужен тебе?

Компьютер запустил последнюю запись. На ней мертвый человек говорил уже более напряженно, его голос подрагивал.

— Итак, он уже отыскал бункер и, вероятнее всего, взламывает сейчас дверь. Я постараюсь быть краток, хотя мне бы еще так много хотелось рассказать, черт возьми… Так… — Он осекся, едва не рыдая. Затем быстро взял себя в руки и продолжил: — Причина, по которой я привел тебя сюда — в тебе. Я не считаю, что ты машина, CRD-442, пусть и не могу знать, кем ты был до всего этого. Эти беспилотники в городах, они убивают не обычных людей — они убивают чиновников, власть имущих, которые допустили конец человечества, и всех, кто связан с ними. — Он перевел дыхание. — Видишь ли, мы простим себе то, что случилось: нарожаем детей, отстроим города, придумаем кучу бессмысленных вещей с умными названиями и рано или поздно заживем как ни в чем не бывало, повторяя старые ошибки. А вот машины не простят. Мы сами создали их такими, сами дали им возможность обучаться, наблюдать. Теперь они не позволят нам уничтожить самих себя — убивая нас, если потребуется. — Он опять отдышался, словно эта речь давалась ему не легче километрового забега. — И может быть, так будет правильнее, я