Глаза тьмы - Светлана Зорина

— Так вот оно что, — усмехнулась Амнита. — Колдун… Иногда он меня настораживал, хоть я и не понимала, почему. Вообще-то это было ничтожество. Тупое, чванливое, самодовольное…

— Разумеется, — кивнул Аххан. — И превращению его в это ничтожество способствовала долгая жизнь в роли «божественного правителя». Тринадцатилетний сын Санхава при всей своей одарённости был ещё человеком незрелым. Если точнее, это был злой, испорченный ребёнок. Но будучи Ангамиром, он по крайней мере нормально рос, развивался, учился… Скорее всего, из него бы вырос могущественный колдун, который в своём стремлении к власти причинил бы людям много зла. Но став «богом», он остановился в развитии. Его жизнь состояла из удовольствий, которые ему постоянно приедались, и он искал всё новых и новых, дойдя в конце концов до такой степени извращённости, что лучше об этом не говорить. Ему поклонялись, ему льстили на каждой шагу, и он возомнил, что он и впрямь повелитель, а между тем, всё решали за него. Его лишь убеждали в том, что решения принимает он. И он к этому привык, потому что так жить легко и удобно. Он почти ничему не учился. Это ты, Эрлин, удивил потом весь Эриндорн своей тягой к знаниям. Из всех «богов» Айнагур только тебя и учил по-настоящему. И Айнагур, и другие наставники… Если ему надо было что-то усвоить, его обучали во сне. Ум его не развивался, и способности к таннуму постепенно угасали. Остаток его былого могущества помогал ему из цикла в цикл вселяться в очередное «божественное» тело, но он уже почти ничего не помнит о том, как был Ангамиром. Он помнит только то, что всегда от всех отличался. Он сказал: «Я всегда был светлым и прекрасным. Я знал, что я лучше и выше всех этих чернявых. Я был рождён богом, и власть по праву принадлежит мне». Теперь надо придумать, как помочь ему. В конце концов, это ребёнок, ставший игрушкой в руках злых сил. Надо помочь ему освободиться. Сифар не хочет вселять человеческую нафф в животное. Если он и сделает это, то лишь тогда, когда поймёт, что другого выхода нет. Сейчас он погрузил его в глубокий сон и надеется избавить его нафф от памяти «бога». Дело это непростое и займёт немало времени. Думаю, Сифар сумеет помочь этой несчастной, искалеченной душе.

— Твой Эрлин действительно бог, — сказала Амнита, оставшись с Гинтой наедине. — Он не позволил всем этим выродкам превратить его в ничтожество.

— Его нафф изначально была мудрее, — улыбнулась сантарийка. — И потом, его окружали не только выродки. Рядом с ним была ты. Да и наш чёрный абеллург… Он был уже не тот, что пятнадцать циклов назад. Он давно уже устал от своего придуманного божка, которым играл, как куклой. С ней можно делать всё, что хочешь, но любить её нельзя. Вместе с Эрлином к нему вернулся Ральд. К нему вернулась любовь… Точнее, он понял, что это такое. Айнагур однажды признался мне, что никогда бы не посмел и просто не смог бы обращаться с Эрлином так, как с теми, искусственными, «богами». Эрлин — его настоящий бог. Он наслаждался его обществом, ему нравилось его учить, опекать, говорить с ним… Утешать и подбадривать, когда он был подавлен и растерян — ведь Эрлин с самого начала чувствовал неестественность своего положения. Айнагура сразу поразил его блестящий ум, способности к наукам, проницательность, сила духа. Ему действительно хотелось уберечь его от плохого, от всякой грязи… Ты ведь сама говорила, что при Эрлине во дворце была совсем другая атмосфера, не то что тогда, когда прежний «бог» пожелал сделать тебя своей абельханной. Хватало, конечно, и такого, что могло его испортить, превратив в самовлюблённого тирана. Всё же его без меры баловали, ему много льстили, кое-какая ложь даже пришлась ему по душе, поскольку была удобной и приятной. Вокруг него было достаточно такого, что могло испортить человека более слабого. Но он устоял. Всё же у него был стержень… Его заставили забыть родных, но воспитание, которое он получил, выковало его характер, и то, что осталось в глубинах его памяти, скрытое от него самого, помогло ему остаться человеком. Знаешь, история Ангамира чем-то напоминает мне историю Диннара. Он тоже с детства отличался от других, а его близкие… Они не должны были так к нему относиться. Его почти всю жизнь преследовали неприязнь и страх. Его ненавидели и перед ним раболепствовали. У него не было нормального детства — в отличие от Эрлина. Спасибо Сатхе. Наверное, только благодаря ей он и не превратился в чудовище.

«Он ещё может в него превратиться, — подумала Амнита. — В отличие от Эрлина, он был и остался бездомным ребёнком с искалеченной душой, и сила, которой он обладает, может обернуться против него самого».

Она вдруг вспомнила минаттана Акамина, которого два тигма назад встретила недалеко от рощи саганвиров. С тех пор, как его здоровье улучшилось, он любил подолгу гулять в одиночестве. Акамин первый начал разговор. Он расспросил Амниту об Эриндорне, а на прощание взял с неё слово в ближайшее время посетить Белый замок. Держался он бодро, но Амнита видела, что этот человек изо всех сил старается скрыть усталость. И от других, и от себя самого. Он устал ждать. И все-таки ждёт. А что ему ещё остается?

Сколько сломанных жизней, искалеченных душ. Сколько упрямцев, отталкивающих протянутую к ним руку. Не желающих сделать шаг навстречу друг другу. Всего лишь один маленький шаг… Где он бродит, этот неприкаянный? Хмурый мальчишка, который считает, что он очень сильный и очень страшный…

Вернувшись в Улламарну, она первым делом отправилась в Белый замок.

— Я всё знаю, — сказал Акамин, едва она заговорила о Диннаре. — Я уже понял, что он просто не хочет возвращаться. Мой внук не хочет меня видеть. А мне нечего сказать в своё оправдание. Я давно чувствовал — Гинта что-то скрывает, и её это мучает. Она как будто связана клятвой. Милая девочка… Она каждый раз так горячо убеждает меня верить в то, что он жив. А тут ещё эти слухи о дивном ваятеле, который живет во дворце бога… Эриндорн далеко, но до Улламарны тоже кое-что доносится.

— Он сейчас не в Эриндорне. Возможно, он здесь.

— Возможно. Недавно слуга сказал, что в Улламарне уже дважды видели какого-то молодого незнакомца — высокого и красивого, с длинными волосами. Один раз его охотники встретили, возле вирновой рощи. Говорят, он тут же свернул с тропы и скрылся среди деревьев. А второй раз его видели между старым некрополем и деревней Виганой. Это заброшенная деревня. Туда так никто и не вернулся. Гинта посадила там лундовую рощу — вместо погибшей, и велес можно снова выращивать… Нет, не любят люди те края. К тому же вирновый лес совсем рядом. Туда только на кладбище и ходят. На нём уже не хоронят, но старики иногда навещают своих покойников. Эти двое — муж и жена — тоже на кладбище ходили. Уверяют, что видели высокого, стройного юношу, который направлялся в сторону заброшенной деревни. И с ним была какая-то красотка.