Необходимо и недостаточно (СИ) - "Швепса"

Наконец, он чуть отстранился, продолжая держать меня за плечи, и как-то заговорщицки улыбнулся, осмотрев меня с головы до ног.

— Ну, привет! — засмеялся он, пока я не без сожаления подмечала, как в уголках его глазах собирались слёзы.

— Привет, — прошептала я, стирая влажные дорожки с глаз и издавая, надеюсь, последний на сегодня всхлип.

— Я тут с самого утра ждал, пока доктор Крейг осмотрит тебя и пустит меня наконец. Боже, как я рад тебя видеть!

И я облегчённо вздохнула, понимая, что стоящие слёзы в его глазах — от радости.

Он чуть сильнее сжал мои плечи, одаривая такой счастливой улыбкой, от которой у меня подгибались ноги. Я не выдержала и вновь обняла его, крепко прижимаясь к другу.

Гарри рядом. И он не злился на меня.

— Как ты? Рассказывай, не молчи, — Гарри снова гладил меня по волосам.

— Я так сильно соскучилась по тебе. По всем вам. И, Мерлин, мне так ужасно жаль! Прости, меня Гарри, если сможешь… прости. Я тебя обманула и так…

— Стоп! Хватит, Гермиона.

Его голос стал неожиданно серьёзным, и я затихла на полуслове. Подняла голову, страшась смотреть в зелёные радужки. Но они по-прежнему были мягкими, как и всё лицо Гарри. Это позволило мне немного расслабиться.

— Я не злюсь на тебя. Не обижаюсь и даже понимаю, почему ты… — он вздохнул, отводя глаза в сторону, и не стал продолжать фразу. — В общем, я сам виноват, когда приехал и набросился на тебя из-за какой-то записки. Ничего не выяснил, накричал на тебя и даже предположить не мог, насколько на самом деле всё дерьмово. Поэтому я надеюсь, что это ты меня сможешь простить.

— Гарри… — я сразу не смогла подобрать слов, чтобы описать, насколько он неправ. — Ты ведь хотел как лучше. А я предала нашу дружбу, врала, смотря прямо тебе в глаза. Угрожала тебе… И это… непозволительно. Безбожно. Так не поступают настоящие друзья. Поэтому ты не виноват, нет!

Уголки его губ грустно приподнялись, и он слегка подтолкнул меня к креслу, а сам придвинул стул, усаживаясь напротив.

— А я считаю, что ты не виновата. О чём тут вообще говорить, если ты была под проклятием?! И получается, что у нас никаких обид.

Гарри протянул мне мизинец.

— Ты правда не…

— Ну конечно, правда, Гермиона! Я твой друг. Навсегда.

Он взял мою руку, хватая мизинец и притягивая его к своему. Я, словно заворожённая, наблюдала, как Гарри, качнув сцепленными пальцами, дарил мне столь необходимое прощение.

Мне показалось, что даже дышать стало легче. Пусть сама я и не верила в то, что достойна избавления от груза вины. Я себя, наверное, никогда не прощу… Но от слов Гарри действительно становилось легче. Так, будто меня, убогую, снова принимали в тёплую семью. И радовались… радовались моему возвращению.

Немыслимо.

— Давай больше не будем поднимать эту тему. Всё сложилось так, как должно было. Ты в порядке, а это самое главное, — Гарри отпустил мою руку, аккуратно кладя на колени поверх больничного халата. — На самом деле, доктор Крейг вообще запретил мне говорить с тобой о последних событиях, так что… мы опять нарушаем правила.

Он усмехнулся, вызвав на моих губах слабую улыбку. Странно было сидеть вот так, после всего, через что мы прошли, и видеть, как Гарри, почёсывая отросшую бороду, шутит о несоблюдении правил.

— Странно, что он вообще попросил о таком, прекрасно зная, как я изнываю от недостатка информации, — слегка смущённо улыбнулась я и подогнула под себя ноги, усаживаясь поудобнее. Окончательно расслабляясь и просто радуясь чудесному дню.

С моим лучшим другом. Без боли. И без обид.

— Попросил?! — Гарри прыснул. — Да я тут весь месяц чуть ли не с боем прорывался в палату, чтобы хоть одним глазком тебя увидеть и убедиться, что ты жива. Попросил он… скажешь тоже! — он уже открыто хохотал, веселя меня. — Кстати, я принёс тебе зефирки, доктор Крейг разрешил.

Гарри многозначительно закатил глаза и протянул мне небольшую коробочку, под прозрачной крышкой которой виднелись аппетитные лакомства.

— Спасибо, — прошептала я.

— Да не за что, кушай на здоровье!

— Нет… за всё, спасибо тебе, — я всхлипнула, тут же стирая слезу, начинающую скатываться по щеке. — За то, что ты есть.

Так мы и сидели с Гарри несколько часов, ели зефир, говоря ни о чём и одновременно обо всём.

Оказывается, моей легендой было не лечение от посттравматического расстройства, а длительная поездка в Австралию, чтобы вернуть память родителям. Поэтому, кроме Гарри, трёх слизеринцев и доктора Крейга, никто не знал правды. Каким-то чудом Гарри выбил для меня возможность сдать ЖАБА экстерном, если вдруг я не захочу возвращаться в Хогвартс. А ещё он принёс мне несколько книг из моей комнаты, спрятав их в кармане мантии с помощью незримого расширения. Сказал, что в следующий раз сможет принести хоть все вещи, если я захочу.

Следующий раз… одна мысль, что теперь я хоть иногда буду не одна в этой палате, вызывала счастливую улыбку на лице. Моя жизнь становилась лучше с каждой секундой, проведённой вместе с лучшим другом.

А ещё Гарри пересказал мне со слов Блейза историю возникновения проклятия и датура. Он старался говорить осторожно, аккуратно подбирал слова, но ничего меня не могло задеть сильнее, чем тяжесть собственной вины перед близкими людьми. И слушала я спокойно, лишь изредка качая головой и недоумевая от того, насколько жестокой может быть любовь.

Хотя… если кому-то и недоумевать, то не мне. Не после того, как я причинила столько боли Драко.

Драко. Придёшь ли ты?

Я ждала. Невольно бросала взгляд на часы во время разговора с Гарри. Верила, что вот-вот дверь откроется. Боялась этого больше всего на свете, но ждала ещё сильнее. Я должна была извиниться, должна была рассказать Драко, что чувствую на самом деле.

К обеду меня начало клонить в сон. Глаза начинали слипаться, и я всё-таки решилась спросить у Гарри:

— А Драко… Он в порядке?

Первым ответом мне послужил тяжёлый вздох.

— Вроде… да. Не знаю, я видел Малфоя лишь дважды. Первый раз, когда он выносил все свои вещи из башни старост, а второй — вчера вечером. Я звал его вместе пойти сегодня к тебе.

Я сжала губы, прекрасно понимая, что Гарри хотел мне сказать. Он продолжал слишком осторожно подбирать слова.

— Но Драко здесь нет, — вмиг опустевшим голосом прошептала я, вновь невольно переводя взгляд к часам.

Гарри заметил это.

— Гермиона, — он взял меня за руку, сжимая ладонь и пытаясь успокоить. — Он не придёт.

— Да, я поняла, — пробормотала я, опустив взгляд, чтобы спрятать слёзы.

И я действительно поняла. Всё встало на свои места. Драко обещал меня вылечить — он это сделал. Обещал оставаться рядом, пока мне не станет лучше, — и он остался. Предлагал подумать о каком-то будущем, которого я просто не видела для себя, умирающей от проклятия, и потому не давала ответа, — и он ушёл. Ещё бы он остался после того, как я выбрала смерть.

Могло ли быть по-другому?

Нет.

Вспоминая ужасающую боль в ту роковую ночь, я точно могу сказать — кто угодно выбрал бы смерть. Этому невозможно сопротивляться.

Но Драко никогда не простит меня. И не позволит вернуться.

Всё просто, как сотворить Люмос на кончике палочки. Но почему же мне так чертовски больно?

— Я не знаю, что у вас произошло, — начал Гарри, осторожно поглаживая мою ладонь. — Но лучше забудь о нём. Сделай это для себя самой.

Сдавленно кивнув, я встала с кресла, находя в бисерной сумочке пергамент и перо. Наскоро начеркала два самых важных слова и сложила бумагу, протягивая её Гарри.

— Передашь ему? Пожалуйста, — получив кивок от Гарри, я вздохнула, решаясь. — И можешь принести все мои вещи? Я не вернусь в Хогвартс.

Гарри был немного удивлён моему резкому порыву, но согласился. Я же чувствовала себя так, будто всё-таки выцарапала сердце из груди и выкинула его на помойку. И теперь между рёбрами зияла чёрная дыра.

Будто всё это время я ныряла в глубину своих переживаний, старалась докопаться до истины, как-то жить дальше. Но океан оказался лужей. И чувства мои никому не сдались.