Схрон - Василий Головачев

– Значит, к «хирургам» мы теперь не пойдем?

– Зачем? – вопросом на вопрос ответил Ромашин.

– Хотелось бы посмотреть хоть одним глазком на их житье-бытье, на них самих…

– Как выглядят «хирурги», не знаю и я сам, но думаю, что их облик не представляет интереса. К тому же учтите, что они многомерные существа, а человеческий глаз просто не в состоянии уловить все геометрические извивы и формы иномерности.

– Не понимаю, как «хирурги» могут жить внутри трансгресса… – тихонько проговорила Тая, обращаясь к Ивану; десантники расположились в удобных креслах в холле гостиницы, созданной Стасом. – А тем более уживаться со своими врагами, Теми, Кто Следит…

Ее услышал Павел-первый, покачал головой.

– Это-то как раз понять можно, трансгресс только нам кажется трубой, транспортной линией, на самом деле он сверхсложная многомерная система с уровнями и подуровнями, со своими ландшафтами и «струнами» связи, космическими пейзажами, вакуумом и пространственными объемами. Вот чего не понимаю я, так это каким образом он сохраняет свое надвременное положение, почему независим от Древа Времен.

– Этого не знаю и я, – вмешался Ромашин. – Единственный человек, который мог бы ответить на ваш вопрос, Павел, это Атанас Златков, но он почему-то наотрез отказался покидать Землю… и нашу Ветвь.

– Ну хорошо, я принял ваши объяснения, – произнес Жданов-второй. – Итак, мы с Пашей, все Ждановы из всех Ветвей – исполнители решений Судей. Почему же мы узнаем об этом последними? И как мы можем повлиять на Игроков, которые на много порядков сложней нас, мощней, умней, наконец? С помощью этих ваших мечей-дриммеров? Смешно. Может быть, в качестве личного оружия дриммер и сгодится, хотя я предпочитаю «глюк», но вряд ли он способен заставить «хирурга» выполнить условия Игры.

Ромашин остался спокоен и невозмутим.

– Вам не надо замахиваться на самих «хирургов», гриф, для их урезонивания существуют исполнители соответствующего ранга. Вы же – исполнитель на уровне другой стаи, человеческой, ваш уровень – трехмерность, ваша забота – соблюдение закона людьми и существами, подобными им. А для этих целей дриммер более чем достаточен. Просто вы еще не знаете всех его свойств и возможностей.

Комиссар повернулся к Павлу-первому:

– Дайте мне ваш меч.

Жданов вытянул дриммер за рукоять из-за спины, подал Игнату. Тот некоторое время разглядывал струящееся голубоватое лезвие меча, потом сделал какое-то движение, и меч исчез. Рука комиссара теперь держала нечто вроде полупрозрачного хрустального кастета, внутри которого мерцали россыпи искр, начиная плавное движение.

– Как вы это сделали? – потребовал объяснений Павел.

– Я знаю «слово власти», то есть мысленный пароль. Дриммеры – вещь опасная. Если ими завладеют преступники, которые имеются в любом обществе, не миновать беды. Создавались они по технологии субкварковых преобразований как мирные универсальные инструментарии и многодиапазонные защитные комплексы, однако использовать их можно и в качестве оружия. Кстати, ваш любимый «глюк» всего лишь бедный родственник дриммера. – Ромашин подкинул «кастет» вверх и произнес ровным голосом: «Всех связать!»

В следующее мгновение «кастет» лопнул, как бы пророс черными жгутиками, буквально вскипел, выбрасывая множество тонких нитей, и в течение долей секунды эти нити спеленали не успевших даже понять, что происходит, десантников. Правда, Павел-первый, да и второй тоже успели среагировать на команду комиссара, хотя и по-разному: первый направил на Ромашина ствол «глюка», второй превратил свой костюм в яйцеобразный кокон. Но остальные были застигнуты врасплох.

– Комиссар, что это значит? – хладнокровно спросил Павел-первый.

– Демонстрация возможностей дриммера, только и всего.

– Вы очень рисковый человек! Не знай я вас так, как знаю, я сейчас мог бы превратить вас в облачко элементарных частиц. Мой «глюк» готов выстрелить в любой момент.

– Да, конечно, – кивнул Ромашин. – Извините за испытание, но демонстрация дриммера еще не закончилась. Стреляйте.

– Что?! Игнат, вы понимаете, что говорите?

– Стреляйте, Павел. Я в своем уме.

– Но… черт! – Жданов повернул голову к дублю. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Стреляй, – высунул Павел-второй голову из кокона. – Он Судья, ты исполнитель. Выполняй приказ.

Жданов покачал головой, глянул на Ясену, не спускавшую с него потемневших круглых глаз, дернул уголком губ, намечая улыбку, и выстрелил, до минимума уменьшив заряд.

Трасса желтых огоньков из дула «глюка» вонзилась в грудь сидящего напротив Ромашина, и произошло нечто вроде бесшумного светового взрыва.

Вспышка жемчужного света заставила всех зажмуриться, по комнате пронесся световой ураган, искривляя тела сидящих, кресла, столики, цветы в кадках. Метнулись из угла в угол световые сполохи, складываясь в интерференционные и дифракционные веера, и светопреставление прекратилось. Ромашин продолжал спокойно сидеть на своем месте и, прищурясь, смотреть на оторопевшего Жданова.

– Но «глюку» не может сопротивляться ни один материал, ни одно поле! – с недоумением произнес Полуянов.

– Материал не может, – согласился комиссар. – Дриммер может. Струи конституэнтных[15] кварков и глюонов он встраивает в свою энергетическую сферу, превращает в неотъемлемую часть собственной эффекторной системы.

– Никогда бы не поверил, что такое возможно! – задумчиво проговорил Павел-второй. – А нельзя ли объяснить все эти эффекты попроще? Скажем, влиянием гипноиндуктора «удав»? Никто ни в кого из «глюка» не стрелял, никто не демонстрировал возможности дриммера… а? Покажите «удав», комиссар, или «слона».

Ромашин рассмеялся.

– Скептицизм ваш вполне оправдан, Павел, и все-таки никакого гипноиндуктора у меня с собой нет. Все обстоит именно так, как я вам сказал.

– Знаете, Игнат, – почесал в затылке Павел-первый. – Я, конечно, знал, что дриммеры существуют, но… даже легенды о них менее невероятны, чем их реальные возможности. И мне почему-то кажется, что наука нашего просвещенного века не создала технологии подобных изделий. Федор, ты у нас известный теоретик и практик, опровергни меня.

Полуянов скривил губы.

– Если бы я знал наверняка… дриммерами заниматься мне тоже не приходилось, эта тема всегда была святая святых секретчиков безопасности. Но где-то по большому счету ты прав. Распеленайте нас, комиссар.

Ромашин не сделал ни одного движения, но паутина нитей, опутавших десантников, освободила их, втянулась в клубок, который превратился в прежний хрустальный «кастет». Затем и «кастет» растекся лужицей по ладони комиссара, струйкой обвился вокруг запястья и стал платиновым браслетом.