Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Джоанн Эспозито это был уютный мир, в котором Элвис мог быть «таким замечательным и нежным — я всегда уважала его, несмотря ни на что. Однако какими бы близкими друзьями вы ни были, все же он выписывал чеки». Не было вопроса и в том, кто заказывал музыку или до какой степени «вы подлаживали свою жизнь под их жизнь». Присцилла, вероятно, не стала бы спорить с этим, — правда, она, пожалуй, изменила бы множественное число притяжательного местоимения на единственное. «Все было прихотью момента. Все определялось тем, кто находился рядом в данный момент, и вот поэтому все хотели быть рядом. Как говорили некоторые парни: «Нужно быть рядом, чтобы не пропустить поживы». Элвис был с причудами — он говорил одному человеку одно, а затем говорил другому другое. И они все считали, что хорошо знают его. Уверена, что они знали о нем что — то, чего не знала я, точно так же как я, как женщина, знала о нем что — то, чего никогда бы не узнали о нем они, однако во многих случаях они просто не могли видеть его как мужчину».
У Присциллы были свои собственные причины для возмущения и негодования. Перед самым их отъездом в Лос — Анджелес она обнаружила, что беременна. Ее первой реакцией был гнев. Перед свадьбой она спросила Элвиса, следует ли ей начать принимать противозачаточные таблетки, однако он был категорически против, так как, сказал он ей, еще не подтвердили их безопасность для здоровья. Она видела в беременности конец всех своих мечтаний. «Если я была беременна, то я знала, что наши планы попутешествовать пришлось бы отложить… В течение первого года я на самом деле хотела побыть наедине с Элвисом, без каких — либо обязательств или обязанностей». Она сообщила новость Элвису с немалой долей страха. «Я ожидала от него ту же смешанную реакцию, которую испытывала сама, но он пришел в экстаз… и пожелал тут же сообщить всем». Как только беременность подтвердилась, он проинформировал своего отца, что тот скоро станет дедушкой. «Ты скоро станешь седеньким дедулей», — подшучивал он над ним в приемной врача, где отец и сын вместе испытали момент неподдельной радости.
Присцилла была решительно настроена не позволять беременности мешать ее нормальной жизни; «для меня было тем лучше, чем меньше людей упоминали о том, что я беременна», и она стала сбрасывать вес, а не набирать его. Тем не менее она испытывала периоды уныния и подавленности, и она не делала попытки скрывать свои самые глубокие чувства от Джоанн Эспозито, которая замечала, что «в такие моменты она как бы полностью тускнела». На фоне глубоко амбивалентных чувств Присциллы Элвис, казалось, находился в полной гармонии с собой. Когда Присцилла в момент отчаяния призналась, что подумывает об аборте, Элвис сказал, что поддержит ее в любом ее решении. Поставленная перед необходимостью реального принятия решения, она поняла, что не сможет пройти через это. «Это наш ребенок, — сказала я сквозь слезы. — Я никогда не смогу жить с этим, как и ты». С его стороны не последовало слов, только улыбка одобрения; он крепко сжимал меня в объятиях, пока я плакала». А когда он объявил о ее беременности на съемочной площадке, раздавая сигары актерам и членам съемочной группы, он не выказал ничего, кроме родительской гордости, смешанной с понятным смущением большинства новоиспеченных отцов. «Это самое большое событие в моей жизни, — сообщил он репортерам. — На самом деле мы не планировали ребенка так скоро. Когда Присцилла сообщила мне эту новость… я поначалу был так потрясен, что, мне кажется, не мог двинуться какое — то время. Затем до меня стало доходить, что именно для этого и существует брак». Полковник признался, что тоже был удивлен, «однако я уже заключил контракт для нового певца Пресли».
Марти был уволен до окончания съемок и отослан назад в Миссисипи в компанию к Алану на ранчо. Там, под все усиливающимся влиянием наркотиков и депрессии, «я только и делал, что спал», работая в качестве сменного охранника и ухаживая за лошадьми, пока не был уволен окончательно в сентябре. С точки зрения Марти, все это было частью союза по расчету между Верноном и Присциллой, который ловко поощрялся Полковником и был направлен на снижение расходов и наделение властными полномочиями друзей Присциллы. Ни у кого больше не возникало вопроса в том, кто является хозяйкой в доме, и остаток лета Элвис и Присцилла провели за съемками фильма, наслаждаясь долгим визитом Вернона и Ди, а по выходным уезжая с Джоанн и Джо в Палм — Спрингс, где они развлекались и расслаблялись под бдительным оком Полковника.
Полковник продолжал нарушать свое собственное давно установленное правило никогда не смешивать бизнес и удовольствие. То ли из заботы о судьбе Элвиса, чудом спасшегося из тисков мистического мессианства, то ли из одобрения к новообретенному положению женатого человека Элвиса Полковник со своей женой продолжал открыто поддерживать отношения с молодыми людьми, часто приглашая на свои воскресные ужины также Джо с Джоанн. После ужина, по овеянной временем традиции, мужчины разговаривали в своем кругу, дымя сигарами, в то время как женщины чаще обычного играли в ятзи[38] с миссис Паркер, которая изобретала свои собственные правила и не переставала сетовать на то, что муж бросает ее на всю неделю, уезжая на съемочную площадку.
Джоанн Эспозито ценила чувство юмора Полковника и его привязанность к ее детям, чья спальня была заполнена игрушками из его офиса. «Как — то вечером в Лос — Анджелесе Джо позвонил и сказал: «Полковник хочет приехать к нам домой на ужин». Я ответила, что у нас на ужин сандвичи с говядиной. Он передал Полковнику, и тот сказал, что так устал от ресторанной еды, что с удовольствием поест сандвичей. Так что он приехал и ужинал с нами, и он делал это так, что вы начинали думать, что ему и правда нравится». В другой раз, возвращаясь на машине с Джо из Палм — Спрингс, он предложил зайти выпить пива. «Я понял, что никогда раньше не
