Жизнь за трицератопса (сборник) - Кир Булычев

– Теперь ты доволен? – спросил бен Ладен и добавил: – … сынок.

– Полетели, – сказал малыш.

И тут из толпы вышел лысый толстый пожилой мужчина с семитской фамилией Минц, о чем бен Ладен, к счастью, не знал.

– Одну минутку, – сказал Минц. – Мальчик забыл дома очки. Они помогают ему видеть.

Минц подошел к Васеньке и надел на него очки, стекла которых испускали странное сияние. Профессор как следует застегнул ремешок на затылке ребенка.

Мальчик не возражал. Он полностью доверял профессору.

– Ну, полетели, – поторопил своих людей бен Ладен. – Нас ждут большие взрывы.

Минц смело подошел к террористу и прошептал ему на ухо несколько фраз.

Сначала бен Ладен было возмутился, потом кивнул. Подхватил на руки своего нового сына и исчез в вертолете.

Вертолет взмыл в воздух. Городок Великий Гусляр в ужасе наблюдал за его полетом.

– Гражданин Иванов, – сказал Минц, – террорист бен Ладен намерен совершить посадку у станции Пьяный Бор. Свяжитесь с вашими сотрудниками и попросите их вернуть мальчика с Тамарой.

– Как? В чем дело? Объяснись! – послышались крики.

Минц улыбнулся.

– Очень просто. В этих изобретенных мною очках Васенька становится самым обыкновенным ребенком, и очки, скажу вам, не снимутся до совершеннолетия. А бен Ладену я сказал, что Вася может взрывать только картошку. И предложил ему проверить мальчика. А после проверки – пусть бен Ладен высадит свою новую жену и сына возле станции Пьяный Бор.

– И вы думаете, что он выполнит вашу просьбу?

– А почему бы и нет? Он ведь тоже сомневается…

Иван Иванов связался с постом ФСБ в Пьяном Бору. Он велел им следить за появлением черного вертолета, но ничего не предпринимать.

Через десять минут оттуда сообщили, что вертолет без опознавательных знаков опустился возле станции и оттуда выскочил мальчик в очках.

– Должна быть женщина, – сказал Иван Иванов.

– Женщины нет, – сказал сотрудник из Пьяного Бора.

И тут послышался голос мальчика:

– Мама сказала, что немножко поживет с новым мужем Беником. Но я скучать не буду. Дядя Усама дал мне чековую книжку, чтобы я меньше скучал по маме и приемному папе. А пока я поживу у дяди Минца. Мы будем играть с ним в шахматы.

– Черт побери! – воскликнул Иван Иванов. – Ведь не собьешь этот чёртов вертолет, там русская гражданка на борту.

– Пускай его кто надо сбивает, – сказал Удалов.

– А ведь я мог звездочку Героя получить, – тоскливо произнес Иван Иванов.

Тамара вернулась только через три месяца.

Она была довольна и в положении.

Эти три месяца стали трагикомедией профессора Минца. У него никогда не было детей. И уж тем более никогда не было извращенного вундеркинда, который научился подглядывать из-под очков.

Чего только он не переломал в доме и вокруг, кого только не настроил против профессора… Но все-таки терроризм потерял свое главное оружие.

4. Скелет в подвале

– Я так больше не могу, – взвыл Корнелий Удалов, когда уже в третий раз Ксения таинственным образом ушла из дома как раз перед обедом. Что, опять идти к Грубину, у которого только пиво на обед, или к Минцу, который угостит тебя овсянкой из пакетика, но не от жадности, а потому что сам не обращает внимания на то, что жует и переваривает его организм?

И голодный Удалов решил проследить, что за таинственная сила увлекает из дома его ленивую жену. Неужели она на старости лет все же решила наверстать бесцельно прожитые (с точки зрения романтики) годы и завела себе любовника? Но где найдешь чистого и порядочного любовника для пожилой женщины в таком небольшом городке?

А если соседи подсмотрят?

Весь Гусляр будет хохотать!

У Корнелия был ориентир. Он знал, что посредницей в этом темном деле выступает некая Ираида из Гордома – влиятельная взяточница.

К ней в кабинет и направил Удалов свои стопы.

Перед кабинетом сидела секретарша со странным прозвищем Безделушка. Женщина грузная, в летах, цербер по призванию. Безделушка не верила, что у нее есть прозвище, так как полагала себя красавицей.

– Здравствуй, Эльвира, – сказал Удалов. – Моя жена не заходила?

– Вам к кому, гражданин? – спросила Безделушка, которая еще недели две назад на девяностолетии Ложкина уговаривала Корнелия написать воспоминания, которые в Москве произведут фурор.

– А мне, Эльвира, ни к кому! – обиделся Удалов.

Он повернулся и пошел прочь.

Безделушка растерялась. Она ведь не на личной постели сидела, а за государственным столом. Разве можно задавать ей не официальные вопросы? Нельзя.

– Постойте, гражданин! – закричала она вслед.

Удалов уже был у двери, и она крикнула еще громче:

– Да нет ее, нету! Христом богом клянусь, за реку уехала!

И кричала она так громко, что дверь в кабинет отворилась, оттуда высунулась Ираида Тихоновна и спросила:

– Что за пожар? Ты нам творческую работу срываешь.

– Да ходят тут всякие, – сказала церберша.

– Вот и не шуми.

Удалов издали, с лестницы, крикнул:

– Ираида, признавайся, где моя жена! А то я не знаю, что с тобой сделаю.

Тут только Ираида угадала, кто пришел, и певучим голоском ответила:

– А ты, Корнюша, нам не грози, грозилки выцарапаю.

Из-под ее ног вышла кошка и облизнулась.

В голове Удалова сформировалось подозрение: почему-то все тайны, связанные с Ксенией, сопровождались кошками. Мало того, что Ксения всю жизнь с ними возится – то подберет котенка, то пищу им носит, то к ветеринару заблудшего кота отвезет, то от собак защищает, – а теперь кошки вокруг так и снуют.

Интуиция подсказывала Корнелию Ивановичу, что даже если его жена спрятана в кабинете Ираиды, ему туда не пробиться. Но в этом здании должны быть другие следы Ксении.

Поэтому Удалов стал крутить головой, надеясь увидеть кошку.

Вот какая у него была интуиция.

Кошек было сразу две.

Они спускались в подвал, дверь в который была приоткрыта. Шли они деловито, так не кошки ходят, а солдаты.

Лестница в подвал была освещена слабо. Впереди показалась железная дверь, покрашенная грязной бирюзовой краской, которой обычно красят линкоры.

Кошки шагнули туда. Удалов проследовал за ними. И удивительное зрелище предстало его глазам.

Нет, не Ксения, украденная бандитами и подвергаемая пыткам.

И не сборище бомжей.

На кубическом постаменте из кирпича стоял скелет человека в естественный размер.

Правда, скелет был еще не готов или, наоборот, уже рассыпался, потому что череп существовал только наполовину – кончался переносицей.

Вокруг скелета, цветом желтого, подобно старой слоновой кости, сидели и лежали кошки различных оттенков.

Они с интересом наблюдали за тем, как известный Удалову скульптор и оформитель к праздникам Овидий Гроза (Овидий – псевдоним), человек мелкий, с бороденкой пегого цвета, которая была кусочками приклеена к щекам и подбородку, прикладывал к скелету маленькие кусочки глины или какого иного скульптурного материала, чтобы завершить произведение, покрыв скелет мышцами и кожей.

Но самое удивительное, и даже зловещее, заключалось в том, что его любимая жена Ксения сидела в углу подвала на табуретке, совершенно обнаженная, если не считать купального костюма, в котором она ездила в том году на Канары. И не считала это позором или ужасом.

– О! – произнес Удалов.

Тут одна из кошек высоко подпрыгнула и носом вырубила выключатель; свет погас, и остальные кошки так страшно зашипели и замяукали, что Удалов кинулся со всех ног оттуда, повторяя на бегу:

– Ксюша, ты за мной следуешь? Ксюша, зачем ты это делаешь?

Но никто, кроме кошек, ему не ответил.

А на улице моросил осенний дождик, лето уже миновало.

Мимо проехал джип старшего Лаубазанца.

На перекрестке он встретился с таким же точно джипом, в котором сидел цыган Мыкола.

Лаубазанц с нелюбовью смотрел на Мыколу через бронированное стекло.

Мыкола широко улыбнулся и громко сказал:

– Джип у тебя паршивый, никуда не годный.

Удалов переводил взгляд с джипа на джип – они были одинаковые.

– Обивка у тебя синтетическая, а у меня натуральная кожа!

Мыкола помчался дальше, а Лаубазанц начал переживать и колотить кулаком изнутри по бронированному стеклу.

Рядом с Корнелием остановился человек в черных очках.

– Любые деньги, – прошептал он, – плачу любые деньги, чтобы моя возлюбленная меня не покинула.

По голосу Корнелий узнал Ю. К. Зрителя.

– Обращайся к Минцу, Юлиан, – ответил Удалов. – Я сам, боюсь, потерял свою Ксению. Не уберег.

Голова гудела, как стадион во время футбольного матча.

Может быть, посоветоваться с Минцем?

А он высмеет. Потому что есть предел человеческой фантазии. И за этим пределом находится картинка: «В подвале Гордома Ксения Удалова в обнаженном виде позирует для Грозы, который лепит скелет без головы».

А кошки?..

Ксения ждала его дома.

Как ни в чем не бывало.

– Я тебя видел! – закричал Удалов с порога. – Ты позировала.