По стопам Господа - Генри Мортон

Толпа шевелилась, как беспокойное животное. В ней все время что-то происходило; кто-то яростно боролся, чтобы выбраться, а другие столь же энергично пытались забраться внутрь. Из коптской часовни доносились странные восточные песнопения, а из толпы время от времени раздавались диковатые песни арабов, сидевших на плечах своих друзей. Эти люди, опасно раскачиваясь над головами толпы, отсчитывали время хлопками в ладоши или ударами палок, распевая по-арабски примерно такие стихи:

Огонь загорелся, и мы пируем,Мы посетили Гроб нашего Господа,Наш Господь Иисус Христос.Христос пришел к нам и искупил нас своей кровью.

Вот еще один пример:

Сегодня мы радуемся,А евреи в печали!О, евреи! О, евреи!Ваш праздник — это праздник обезьян,Наш праздник — праздник Христа!Нет иной религии, кроме религии Христа!

Песни сливались с религиозными песнопениями, создавая напряженную, возбуждающую атмосферу, так что я невольно вспомнил о бедуинах Петры, которые хлопали в ладоши, задавая ритм танца. Один раз внизу разгорелся спор в особо нервной части толпы. Оказалось, что какого-то человека — не знаю, справедливо или нет — назвали евреем. Полиция появилась мгновенно и быстро вывела его из церкви.

Многократно говорилось, что Благодатный огонь — это символическое явление, но ничто не могло поколебать веру собравшихся в то, что в тот день с небес сойдет огонь на Гроб Господень. Церемония эта очень древняя. Насколько я помню, монах Бернард о ней упоминает при описании своего путешествия в Иерусалим в 870 году. В ранние времена церемонию запретил один из римских пап, и с тех пор только православная церковь ее исполняет. Это абсолютно восточная, в основе своей языческая церемония. Декан Стэнли задавался вопросом, знают ли арабы и греки, совершающие многократное шествие вокруг Гроба Господня, что воспроизводят смутную память о погребальных играх вокруг царской могилы?

Когда возбуждение достигло пика, появилось несколько знамен, которыми размахивали над головами собравшихся. Полицейские прокладывали дорогу в толпе патриархам и священникам разных конфессий.

С каждой стороны от Кувуклия есть два круглых отверстия, проделанных в камне под углом. Сам камень почернел за многие годы от Благодатного огня, и у этих отверстий стоят полуобнаженные бегуны с пучками свечей, защищенных сосудами из перфорированной жести. Как только из отверстий Кувуклия появится огонь, эти люди бросятся наружу, где их ждут остальные, а потом на автомобилях будут развозить священный огонь по церквям всей страны. В прежние времена под парами стоял корабль, который доставлял Благодатный огонь в Россию.

Сквозь вопившую толпу, более возбужденную и шумную, чем любая другая, какую мне доводилось видеть, исполняющий обязанности греческого патриарха и глава армянской церкви проследовали ко входу в Кувуклий. На ступенях, на глазах у кричащей и жестикулирующей толпы, греческому патриарху помогли снять ризу и знаки сана. Его запястья связали льняными бинтами. Он огляделся, такой слабый и хрупкий на фоне бушующих людей. Я заметил, что десять офицеров окружали патриарха, исполняя роль телохранителей. Все они выглядели как форварды регби. Старик развернулся и вошел в Кувуклий, в то время как армянский патриарх остался в преддверии.

Прошло три или четыре минуты, в течение которых ничего не происходило. В воздухе повисло просто физическое напряжение. Внезапно из всех отверстий вырвались языки огня, и еще один факел возник в руках выходящего патриарха, второй факел принял от него армянский патриарх. В следующее мгновение вся церковь наполнилась криками восторга и бешеным топотом. Языки пламени мелькали повсюду. Все боролись за право обладания огнем. Люди зажигали свечу от свечи, смеялись от радости. Некоторые омывали пламенем лица. Женщины проводили огнем под подбородком и по груди. Те, кто находился на галереях, спускали вниз свечи на веревках, и посреди всего этого безумства древняя фигура греческого патриарха выделялась на фоне Кувуклия, в каждой руке он держал по горящей свече, а потом его понесли, как волны несут поплавок, и телохранители яростно боролись, чтобы проложить ему путь к алтарю греческой православной церкви.

И пока толпа ликовала, распространяя огонь, зазвонили колокола и послышались странные звуки деревянных гонгов армянской церкви — ее представители ударяли в них на галерее, используя металлические прутья. Весь храм был полон хаотическим движением, шумом и гамом. Несмотря на столпотворение, вскоре все светильники Храма были заново зажжены с помощью Благодатного огня, и сотни простых, но очевидно безумных христиан верили, что Господь послал этот огонь с небес.

Я сидел там в течение часа после появления огня, наблюдая за восторгом толпы. Казалось, огонь никого не обжигал, хотя люди прикасались к пламени, лизали его, омывали им лица, но ни один волосок не вспыхнул. Я думал, насколько необычна эта церемония, которая могла бы происходить в роще Адониса, а не у могилы Христа.

Мой друг, который жил в Иерусалиме, предложил мне посетить самую странную церемонию восточной Страстной недели. Ее проводили черные монахи Абиссинии на крыше храма Гроба Господня.

Когда взошла луна, греческий монах провел нас в церковь через боковую дверь. Внутри царила полная темнота. Нам пришлось зажигать спички, чтобы найти истертые ступени, ведущие на крышу часовни Св. Елены, где черные монахи служили Христу при свете звезд. Много лет назад, как я уже рассказывал в этой книге, абиссинцы имели большие святилища внутри храма, но за века борьбы они не смогли противостоять более сильным церквям и мало-помалу оказались выселенными из здания, утратив свои священные владения. Но настойчивость и благочестие этих людей, верующих с IV века, подсказали им решение, и они нашли прибежище на крыше.

Не имея церкви, в которой можно было бы провести достаточно длительную церемонию, они установили шатер, в котором раз в год проводят любопытный ритуал, который называется «Поиск Тела Христова». Именно ее мы и собирались посетить.

Звезды ярко сияли. Белые купола придавали пространству крыши вид африканской деревни. Длинный парчовый шатер был установлен в углу крыши, полог с одной стороны поднят так, чтобы можно было увидеть происходящее внутри. Там в теплом свете свечей сидело варварское собрание абиссинцев в роскошных одеяниях и золотых зубчатых коронах. Это были носители креста.

Чернокожий монах провел нас к ряду тростниковых стульев в конце шатра. Мы сидели довольно долго, наблюдая за мрачным, исполненным достоинства собранием абиссинских священнослужителей в сверкающих ризах. Они казались евангельскими волхвами.