Слово — письмо — литература - Борис Дубин

Для описания действий в книге будет, как правило, применяться прошедшее время в совершенном залоге («встал, пошел, сделал»); на фоне этой нормы есть исключения, но опять-таки достаточно редкие (скажем, тот же роман Бютора написан в непосредственном — и продолжительном, всегдашнем — настоящем: «ты встаешь, идешь, делаешь»). Действие книги будет происходить не только не с тобой, но и не здесь, равно как и не сейчас — не в собственном времени читателя (третье лицо плюс прошедшее время, собственно говоря, это и означают). Но по ходу этого действия (или, если посмотреть с другой стороны, по ходу нашего чтения) мы окажемся там и тогда, где и когда это действие происходит; причем мы узнаем себя не только в самих участниках и действиях (и даже не столько в них), сколько еще и в нашей способности их понимать, т. е. узнаем себя как понимающих «другого» и во взаимодействии с ним. Книга (литература, fiction) и будет особым устройством, представляющим для нас другого, точнее, других в том разнообразии, которое задается встроенными в нее представлениями о человеке, обществе, времени, месте, истории, культуре и нашими желанием, навыками, способностями эти представления опознать и усвоить. Наша идентичность (самоидентификация) задана книгой, культурой книги не только (и даже не столько) в качестве делающих, как нормативная, ролевая, сколько (и со временем все больше) в качестве понимающих — как ценностная, субъективная.

125

«Подобный том <…> гимн, гармония и блаженство, своего рода чистейшая, в каких-то ослепительных обстоятельствах возникшая взаимосвязь всего со всем» (Mallarmé S. Igitur. Divagations. Un coup de dés. P., 1976. P. 267). Октавио Пас связывает подобные целостности с «аналогией» как ведущим принципом организации западной культуры (ее корневой метафорой), которой в европейской истории противостоит, по его терминологии, «ирония» (рефлексия); см.: Paz О. Los hijos del limo. Del romanticismo a la vanguardia. Barcelona, 1974. P. 87–112. Он резюмирует цивилизацию книги (и героико-утопическую попытку Малларме) следующими словами: «Книги не существует. Она никогда не была написана. Аналогия завершается молчанием» (р. 112).

126

См.: Зильберман Д. Б. Традиция как коммуникация: Трансляция ценностей, письменность // Вопросы философии. 1996. № 4. С. 76–105. Д. Зильберман подчеркивает значимость ситуации столкновения культур для возникновения проблематики межкультурной коммуникации и необходимого для нее универсального, в пределе — формального, искусственного, языка (ср. символику «вавилонского столпотворения»).

127

Параллельно этому «иконоборческому» процессу дифференциации и формализации изобразительных начал в авангардной, а затем и массовой культуре XX в. регенерируются представления о «сакральной» или «магической» полноте и силе буквы, равно как и иероглифического изображения либо пиктограммы, реставрируется архаическая практика фигурных стихотворений и т. п.; ср. отсылку к индусской традиции поэмы из одной буквы у Октавио Паса (Пас О. Поэзия. Критика. Эротика. М., 1996. С. 128–129), роль иероглифов в поэтике Паунда, Мишо, опять-таки Паса (в его поэмах «Ренга» и «Пробел»), пасовские «топоэмы» и проч.

128

Тогда можно описать анализируемый здесь культурный поворот формулой перехода от книги писателя к книге читателя — у Борхеса, Целана с его программным лирическим «ты», в кортасаровской «Игре в классики» и «Книге для Мануэля» и др. (примеры, разумеется, можно подобрать и другие). В этом смысле на правах своего рода pendant к «Что такое автор?» Фуко можно, нужно и давно пора было бы написать «Что такое читатель?».

129

См. работы, указанные в сноске 2. (В файле — сноска № 120. Прим. верст.)

130

См.: Blanchot М. L’entretien infini. P., 1969. P. 621, 622, 624, 628 и далее.

131

Ibid. P. 621.

132

См. статью «Литература как фантастика: Письмо утопии» в настоящем сборнике и указанную в ней книгу Луи Марена.

133

Blanchot М. Op.cit. Р. 627.

134

Борхес Х. Л. Соч.: В 3 т. Рига, 1997. Т. 2. С. 91.

135

Mallarmé S. Op. cit. P. 267.

136

Валери П. Об искусстве. М., 1976. С. 113–116.

137

«В целановском переводе поэт не говорит о своей „теме“, ее „разработке“ и „границах“, но вместо этого вся организация его стиха подчинена требованиям именно этой темы, именно этой объективной цели» (Szondi P. On textual understanding and other essays. Minneapolis, 1986. P. 178).

138

Фуко показывает важнейший флоберовский сдвиг от Библии к библиотеке на материале драмы «Искушение Святого Антония». См.: Foucault M. La bibliothèque fantastique // Travail de Flaubert. P., 1983. P. ЮЗ-122. «Саламбо», «Бувар», «Лексикон» — развороты (проекции) того же проблемного комплекса, узла травматических обстоятельств: речь идет об антиномической невозможности/неизбежности культуры (истории, жизни) как Писания (письма).

139

Из письма 1885 г. Верлену, см.: Малларме С. Соч. в стихах и прозе. М., 1995. С. 411. И далее: «…быть может, мне удастся все же свершить задуманное: не завершить все произведение в целом <…> но явить готовый фрагмент его <…> доказать готовыми частями, что такая книга существует, что мне открылось такое, чего я не смог воплотить» (там же). Идея и символ единого универсального языка, как бы довавилонского наречия, зашифрованы здесь отсылкой к Орфею и орфикам, предельно значимым и для Бланшо.

140

Mallarmé S. Op. cit. Р. 269.

*

Рецензия была опубликована в: Новое литературное обозрение. 1997. № 28. С. 373–378.

142

Важные, хотя лишь избранные, материалы этого последнего спора были в свое время представлены русскоязычным читателям, см. вышедший с грифом «Для научных библиотек» сборник «Философия и методология науки» (М., 1977), под редакцией и со вступительной статьей И. С. Кона.

143

Среди нереализованных замыслов Мишеля Фуко была книга «Прошлое и настоящее. Другая археология гуманитарных наук», которой предстояло стать продолжением и развитием «Слов и вещей».

144

Certeau М. de. L’écriture de l’histoire. P., 1993. P. 107 (1-е изд. — 1975).

145

Ibid. P. 118.

146

Marin L. Utopiques: Jeux d’espaces. P., 1973. P. 295–296; кроме того см.: Marin L. Les voies de la carte // Cartes et figures de la terre. P., 1980. P. 47–53. Утопиям и ухрониям в рецензируемой книге посвящен особый раздел, где авторы, цитируя монографию В. А. Шкуратова «Историческая психология», так описывают отсутствующую реальность подобных конструкций: «Скрупулезные исчисления меридианов, площадей, сроков, хозяйственных оборотов, пункты административных регламентов и конституций, чертежи городов, жилищ, мастерских, сводки, параграфы соглашений производят впечатление путевого дневника, научного исследования, бухгалтерской сметы, пока мы не вспомним, что всего исчисленного и описанного нет на свете» (цитата на с. 317).

147

О метафорических структурах в научном языке см.: Гудков Л. Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии. М., 1994. С. 152–187.

148

Certeau M. de. Op. cit. P. 106.

149

См.: Левада Ю. А. Статьи по социологии. М., 1993. С. 50–60, 61–70, 88–98.

150

См.: Там же. С. 99–119.

*

Статья была опубликована в: Лица: Биографический альманах. М.; СПб., 1995. Вып. 5. С. 7–31.

152

Бытование и восприятие этой словесности стали предметом монографического описания в кн.: Рейтблат А. И. От Бовы к Бальмонту: Очерки по истории чтения в России во второй половине XIX века. М., 1991; Brooks J. When Russian Learned to read: Literacy and popular literature, 1861–1917. Princeton, 1985.

153

См. ниже нашу рецензию.

154

Gusdorf G. De l’autobiographie initiatique a l’autobiographie genre litteraire // Revue de l’histoire litteraire de la France. P., 1975. № 6. P. 957–1002.

155

Мандельштам О. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 201–205.

156

См.: Биографический метод в социологии. М., 1994.

157

Girard A. Le journal intime. P., 1963; Lejeune Ph. Le pacte autobiographique. P., 1975; Idem. Je est un autre. P., 1980; Idem. «Chér écran…». Journal personnel, ordinateur, Internet. P., 2000; Robin R. Le Golem de l’écriture. De l’autofiction au Cyber-soi. Montreal, 1998; Beaujour M. Miroirs d’encre: Rhetorique de l’autoportrait. P., 1980; Лежен Ф. В защиту автобиографии // Иностранная литература. 2000. № 4. С. 110–122.