Изгнание владыки - Григорий Адамов

— Ну, пойдемте, товарищи, — сказал Иван Павлович. — Хватит! Средним ходом вперед, за мной!

Все, что произошло через минуту, можно объяснить лишь догадками и только приблизительно.

Пока люди наблюдали избиение белух касатками, яркие лучи фонарей освещали участников битвы, скрывая в то же время наблюдателей за собой в глубокой тьме. Но как только фонари после команды Ивана Павловича повернулись в другую сторону, силуэты людей стали, вероятно, достаточно заметны в слабо освещенной сверху зеленоватой мгле.

Одна из касаток, свернувшись почти в кольцо, стремительно развернулась и с неуловимой для глаза быстротой бросилась на уходившую цепочку людей.

Майор никак не мог потом объяснить ни себе, ни другим, каким образом он заметил какую-то смутную черно-белую полосу, несущуюся к нему из темноты. Может быть, он ничего и не заметил, просто почувствовал какую-то опасность, но, не размышляя — потому что и времени не было для этого, — он выхватил из кобуры световой пистолет. И в тот самый момент, когда раздался отчаянный скрежет его скафандра в страшных челюстях, майор ткнул пистолетом в скользкую впадину и нажал кнопку. Короткий ослепительный блеск — и, не разжимая челюстей, не выпуская из них майора, касатка завертелась словно в конвульсиях, свертываясь и развертываясь, как чудовищная пружина, хлеща хвостом по шару с аварийным ящиком, вертя с собой майора и всех связанных с ним общей веревкой. Беззвучные вспышки выстрелов следовали одна за другой, сопровождаемые отрывистыми словами майора:

— Не подпускайте других касаток… Боли не чувствую… Дайте полный ход винтам… Старайтесь не запутаться… Дима, держи крепче Плутона… Ну, вот…

Последняя вспышка, и касатка, разжав челюсти, медленно стала опускаться на дно, извиваясь в последних судорогах.

Иван Павлович и Дима пустили винты на всю мощность моторов и увлекли за собой майора. Через минуту в прозрачной мгле исчезли место кровавой бойни, бесконечная туча саек и зловеще рыскающие черно-белые тени подводных страшилищ.

Прошло некоторое время, пока люди восстановили строй и пришли окончательно в себя.

— А знаете, — говорил майор, отвечая на вопросы, — в первый момент я даже забыл, что на мне скафандр. Мне показалось, что я совершенно гол, беззащитен и что через секунду кости мои захрустят в этой ужасной пасти. Бр-р… И вспоминать неприятно… Мороз по коже подирает.

— Ну, и так-таки никакой боли? — спросил с любопытством Иван Павлович.

— Абсолютно! Я это объясняю тем, что она схватила меня за бедро. Если бы в ее пасть попала ступня, касатка могла бы, дернув, вывихнуть мне ногу.

— Ну-ну… — покачал головой Иван Павлович. — По правде сказать, я ни разу в такой переделке не бывал. И все с опаской подумывал: а что если на зубы кашалоту или акуле попасть — выдержит скафандр или нет? Конечно, все теоретические расчеты относительно его выносливости и огромное давление воды, которое он выдерживает, я знал и сам на практике испытал. Но на себе, честно говоря, не хотелось бы устраивать первый опыт с таким чудовищем.

Разговоры о касатках, белухах, об их повадках продолжались долго. Уже давно с поверхности перестал достигать хотя бы слабый свет. Сплошной лед тянулся теперь над головами путников. Лишь изредка поднимаясь кверху, люди обнаруживали полынью, разводье и канал…

Около девятнадцати часов все вылезли на лед. Солнце еще не зашло, хотя стояло на юге, у самого горизонта. Впрочем, Иван Павлович узнал это только по приборам, когда определял координаты ледового лагеря.

Все небо было затянуто тучами, жестокая пурга свирепствовала вокруг. Было почти совсем темно, и наснятых скафандрах зажгли фонари, чтобы легче было разбить палатку.

Под сбивающим с ног ветром, с трудом укрепив палатку, втащили туда ящик с продовольствием, уложили и прикрыли от снега скафандры. Вспыхнула электролампочка, загорелась электроплитка.

Отдыхали не больше часа. Майора охватывало все большее нетерпение и беспокойство. Он несколько раз выходил из палатки, быстро возвращался, заснеженный, молчаливый, односложно отвечал на вопросы и наконец попросил ускорить отплытие.

Никто не возражал. Быстро собрались, надели скафандры и ушли под воду.

Ивану Павловичу, видимо, передалось настроение майора. Он вел отряд с максимальной быстротой. Никто не разговаривал, все стремились скорей достичь шахты. Там закончится наконец миссия майора. Там должны разрешиться его сомнения, опасения, беспокойства. Что там произойдет? Найдет ли майор Коновалова? Задержит ли он его? Не будет ли Коновалов сопротивляться? Может быть, и там суждено разыграться какой-нибудь трагедии? Коновалов, по-видимому, опасный враг, он не сдастся покорно.

Эти мысли волновали всех участников отряда, долгие часы плывших в молчании.

Наконец Дима не выдержал.

— Иван Павлович, — нерешительно спросил он, — далеко еще?

— Минут через сорок будем на месте.

У Димы сильнее забилось сердце. Страх перед встречей с Коноваловым смешивался с радостью при мысли, что через сорок минут он станет ногой на первую ступеньку лестницы, а по ней — к Вале, к Вале! Что с ним?.. Все время шторм… Наверное, не смогли начать поиски… Бедный Валя! Скорее бы!

Лучи фонарей, словно серебряные мечи с расширяющимися и тающими в темноте клинками, резали воду. Все как будто спало вокруг, тени одиноких рыб или медуз мелькали изредка во тьме и бесшумно исчезали. Сердца людей трепетали от нетерпения и ожидания, которое казалось бесконечным.

— Не понимаю, — после долгого молчания донеслось вдруг во все шлемы бормотание Ивана Павловича. — По-моему, давно уже должно было появиться зарево поселочных огней…

В голосе Ивана Павловича звучали нотки тревоги.

— Неужели я сбился с курса? — неуверенно спрашивал он сам себя, вглядываясь в свой маленький компас. — Да нет, не может быть… Не впервой, кажется. Знаете, Дмитрий Александрович, — обратился он к майору, — пожалуй, надо идти медленней, а то еще проскочим, если уклонились в сторону. Малый ход, товарищи!

Отряд быстро разрезал воду, жадно всматриваясь в тьму.

— А скоро покажется зарево? — нетерпеливо спросил Дима.

— Да, конечно, скоро, — заторопился Иван Павлович. — Собственно, оно должно было уже давно появиться. Не понимаю…

Время уходило, но зарево не появлялось.

Глава сорок седьмая

Долгожданные встречи

Беспокойство Ивана Павловича возрастало. Он поминутно подносил компас к глазам, пристально всматривался в его синевато поблескивающий язычок, разворачивал непромокаемую карту и, наклонив над ней шлем с фонарем, изучал ее сквозь мутную пелену воды.