Проклятый, или небеса в его глазах (СИ) - Ольга Сонина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нечего делать такое лицо. Самоуверенность много кого сгубила… А вообще я замерзла, хочу есть и ванну, обязательно горячую. Косметика у вас тут так себе…. Шпаклевка для стен… Не мудрено… ай… В жизни бы таким… не намазалась… Так что… Спасибо, — поклонилась я насмешливо Арслану, обескураженному зацветшей ярким цветом моей…м…. креативности…. вредности…. Да всего сразу, — хотя… хочу вареной картошки, бочковых огурчиков и грибочков. Опят… да, опят. У дяди Семы они вкусненькие….. мммм… Сейчас слюной захлебнусь…. Давайте завязывать, а? Есть хочу.
— Ты безумна, — фыркнул Арслан.
— Ну а что? Мой путь конечен, в отличие от тебя. Так что, могу говорить что хочу. Все что мог плохого, ты мне уже сделал, больше нечего. Как и хорошего, собственно. Я так сказать… под защитой высших сил! Просчитался, да? Соболезную. Лучше сразу сдавайся. Я вообще не злая, но если обидишь кое-кого, мозг вынесу напрочь.
— Рад, что мои заботы ты тоже ценишь, — лишенным эмоций голосом произнес Арслан.
— Сложно отрицать очевидное. Но ни корона, ни саркофаг, ни травы, которыми пропиталось все мое тело не перевесят того, что ты очень неприятная личность, — продолжала я в каком-то противоестественном запале. Согласитесь, странно так безудержно дразнить свирепого хищника.
— Лина, — от этого голоса по телу у меня пошли мурашки, а затем я почувствовала отголоски боли. Лишь отголоски, но и они были ужасными.
Лишь взглянув в его глаза, я присмирела. Мое желание рвать и метать испарилось, словно его и не было. Все почему? Потому, что все небо было в его глазах. Весь мир. И бордовые крылья. Он будет защищать меня. Чего бы это ему не стоило. Я четко поняла это в этот миг. Словно прочла. Словно подглядела в узкую щелочку приоткрытой двери. А еще я поняла, что если Мия не сдержит слово…. я… Она должна!
Закусив губу я молча отвернулась от него, волевым усилием разрывая контакт.
Безумие — это оазис в мире боли и обреченности. Защитный механизм, последняя попытка спасти себя от модного в моем мире ныне слова «стресс».
И пока массы драконов и их женщин на трассах амфитеатра возмущенно и благоговейно шумели, взирая на осыпавший все вокруг дождь из сирени, я оглядела нижние ряды. А там было весьма много знакомых лиц. Шернор с Изой, венценосные эльфы, Ян, сверкающий серебром глаз. Кое-кто из придворных Элезара. Несколько незнакомых мне эльфов со светлыми косами. Все они были собранны и сосредоточенны. Не поразили их мои фокусы…. Таким как они пыль в глаза не пустишь. Ведь видели они меня не впервой.
— Так чего мы ждем? — спросила я ровно, не окрашивая негодованием или нетерпением тон своего голоса.
— Его, — ответил насмешливо Арслан, — этого старого змея.
Не поняв ничего, я обернулась на Арслана, затем, услышав шорох за спиной, повернулась на звук. По склону, над Драконьеим камнем, вниз сползал серебристо — белый дракон. Он был невероятно длинен. Змеевидная форма его тела и расположение шипов выдавала в нем далекого родственника Бордового рода. Но форма лап и головы, а так же странный, неприсущий никому изгиб крыльев делал его еще более странным.
— Это Старейшина, — произнес за моей спиной Деймон.
— И он первый урог, обуздавший свою суть, — благоговейно произнес Арслан. Удивительно слышать в его голосе эти нотки.
М-да….
Как только мы встретились глазами, я и тот кого благоговейно драконы называли Старейшиной, мир хаоса окружавший нас просто исчез.
Что еще может произойти, когда встречаются два менталиста?
— Что нам стоит дом построить? Нарисуем, будем жить, — первое, что возникло в моем сознании, когда я осознала себя среди белой пелены пространства, где не было ничего кроме белого тумана, огромной змеевидной туши, прячущейся в нем и бело го камня пола этого места.
— Столько сарказма…. Столько протеста и отрицания…. возмущения… вижу я в тебе. Сколько страстей в столь хрупкой оболочке, что поддерживается божественной дланью нашей матери, — шептал он, извиваясь в тумане, — кто ты, дитя? Куда ты привела меня? Я ожидал увидеть иное место.
— Я Адалин, — произношу спокойно, спокойствие этого места и шепот в тумане удивительным образом успокаивают меня, — а что до места, не думаю, что вы, Сипхар, ожидали чего-то иного.
— Мне стало интересно поговорить с тобой, дитя другого мира. Прежде чем принять решение о споре, что кровавым клеймом стоит на твоем теле.
Я промолчала. Что я могу сказать по этому поводу….. Сопутствующие потери…. Новые переменные.
— Твое возмущение слишком остро. Прежде еще я не встречал подобную тебе. Скажи, почему скрываешь свои мысли? Почему прячешь свою душу?
— Зачем мне обнажать свою душу, хватит и тела, — забыла отметить, что в этом пространстве белого марева я была нагой. Без артефактов и одежды. Такова цена. Что-то отдать, чтобы что-то сохранить, — вы конечно меня извините, но вы знатный вуалерист. Этакий любитель подглядывать.
— Иные смущенно пытались прикрыться, а ты стоишь тут, расправив плечи. Признаюсь, мне самому становиться неловко от твоей….. наглости, — из тумана вынырнула огромная, заостренная морда и белесые, нет, скорее серебристый глаз взглянул на меня.
— Если не считать досадного ухудшения моего состояния в последние несколько дней, и как следствие мертвенной бледности, то я в прекрасной форме. Чего мне стыдится? Такая какая есть, другой нет. Хотя, ну ведь можно было придумать что-то другое. Возмущает в вашем мире меня то, что каждый пытается отпить моей крови, а не увидеть меня в чем мать родила. Вы что все тут? Вампиры латентные?
Ответом мне было фырчание, а затем смех. Громадная голов вновь скрылась в тумане. Отсмеявшись он вернулся.
— Если бы не дар самого отца видеть истинную суть, то и половины слов твоих я бы не понял. Есть в тебе свое очарование. И ты искренна. И ты не благоговеешь перед драконами. Ответь мне, дева, кого из драконов выберешь ты, иномирный маг?
Иномирный маг. Обращение старого дракона больно ударило в самое сердце, напоминая о будущем.
— Деймона. Всегда, — тут же произнесла я.
— А Арслан? Чего достоин он?
— Смерти, — с болью дались мне эти слова.
— Месть?
— Нет.
— Объясни.
— Пусть он найдет покой. Он существует, не живет. Его раздирают противоречия и безумие.
— Он обидел тебя, а ты его жалеешь?
— Свою жизнь он выбрал сам. Недостойно жалеть столь сильного мужчину. Жалость худшее чувство которое можно испытывать к мужчине. Но очевидно, что миру станет без него лучше. И ему без этого мира, надеюсь тоже. Чем больше думаю об этом, тем более уверяюсь в том, что наверное все его действия
