Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

Ерепеев наморщил чело:

— Поставка пингвинов в зоопарки, что ли?

— Мелко плаваешь. Да мы со временем зимнюю Олимпиаду сможем принять, во как! С горнолыжными трассами в Трансантарктических горах. Да мы какой угодно державе сдадим в аренду участок под космодром — экватор же, выгодно! Да и ступени ронять в океан удобно. А ископаемые?! Пустим к себе геологов — плати денежку, веди разведку пока что в оазисах, бури шельф. Но под нашим контролем! Кинутся как саранча и наверняка что-нибудь найдут. Думаешь, с Шимашевичем не рассчитаемся? С процентами? Ну скажи, что ты думаешь…

Пролетая над озябшим необитаемым Востоком, пилот Ан-3 покачал крыльями. Ломаев и «Е в кубе» этого не заметили.

— Отели для туристов придется построить и места хорошие выбрать. Чтобы и лыжные курорты были, и купальные. Скоро в оазисах хорошие озера возникнут, чистые и незамерзающие…

— Это потом, а пока с иностранных ученых групп деньги брать надо, скоро много их к нам понаедет. Пусть платят за право исследования.

— А с корреспондентов?

— По первому разу, пожалуй, только малую въездную пошлину, а потом поглядим, что о нас напишут и как покажут. Со злопыхателей — втрое за повторный въезд!

— Лучше вдесятеро.

— Да, и насчет хорошей обсерватории астрономам намекнем — в центре купола астроклимат лучше, чем на Мауна-Кеа…

— Транзитные деньги за пролет гражданских лайнеров над нашей территорией…

— Таможенные доходы…

— Торговля лесом…

— Каким лесом, ты чего, перегрелся?

— В малой кальдере Эребуса растут елки. Немного, но есть. Представляешь, сколько будет стоить табуретка, сработанная из ТАКОЙ древесины? Думаешь, не купят?

— Лучше сами купим мицелий каких-нибудь подосиновиков и будем продавать лицензии на право грибного сбора на Эребусе. И доход больше, и елки целы.

— Живы будем — не помрем, — подытожил Ломаев и весело пихнул Ерепеева в бок. Ерепеев немедленно ответил тем же:

— Да здравствуют антаркты, маленькая, но гордая нация!

— Ага, и тебя проняло? — Ломаев просиял и неожиданно пнул ногой лежащего Шеклтона. Несильно. — Спит…

— И так видно, что спит, — прокомментировал Ерепеев. — Вымотался человек. Чего ради ноги-то распускать?

— А того ради, — понизил голос Ломаев, — что до меня только сейчас кое-что дошло. Как до жирафа. Ереме это слышать не обязательно. Как ты думаешь, почему Родина не просто открестилась от нас, но и объявила нас преступниками, да еще всех списком?

— Чтобы отмазаться.

— Только-то? А поглубже копнуть не хочешь?

Морщины на лбу Ерепеева собрались в чрезвычайно пересеченный рельеф.

— Погоди… Ты хочешь сказать, что…

— Вот именно это я хочу сказать. России в Антарктиде все равно ничего не светит, вот она и не оставила нам иного выбора, кроме как отчаянно добиваться независимости. Господи! В кои-то веки умный шаг во внешней политике! Одобряю. Да Свободная Антарктида для России стократ выгоднее, чем Антарктида поделенная!.. Дошло наконец?

— Кажется, дошло. — Ерепеев был потрясен. — Так, значит, мы не изменники?

— Не обольщайся. Лично я в ближайшее время в Россию ни ногой. Знаешь, здесь тоже лед, но все же теплее, чем в Магадане. Лучше останемся антарктами, согласен?

— Придется, — вздохнул Ерепеев.

Ломаев самодовольно подбоченился, черт ему был не брат:

— А разбогатеем — все у нас будет! Из Австралии утконосов выпишем, вон Игорек Непрухин о них давно мечтает…

— На кой черт нам утконосы? — изумился Ерепеев.

— Чтобы были! — отрезал Ломаев. Могучая борода аэролога топорщилась дикой метлой, глаза блестели. Глядя на него, хотелось расправить плечи.

Ан-3, чуть заметно ныряя в слабых воздушных ямах, тянул к станции Амундсен-Скотт.

Всеволод Глуховцев

ПЕРЕВАЛ МИЛЛЕРА

Гостиница «Перевал» — не самая лучшая в городе, не самая худшая. Не на центральной улице, но и от окраины далеко. Восемь номеров на первом этаже, десять на втором, один на третьем. Преимущественный состав посетителей — средний и нижний слой мидл-класса. Заведение процветает.

Я — управляющий гостиницей, он же и конторщик, и дневной портье. Сижу в вестибюле, прямо против входа, за дубовой стойкой, принимаю вселяющихся, провожаю отъезжающих, отсюда же руковожу немногочисленным персоналом: швейцар, три горничных, буфетчица, повар, кухонная прислуга: поварята и подсобницы. Повар один, все остальные сменные. Работа на первый взгляд кажется непыльной, хлебной, но как покрутишься, понервничаешь — ой-ей-ей… Подчиненные нерасторопны, жильцы капризничают, хозяин жучит… Сейчас, правда, его, слава богу, нет — в отъезде он, в Париже.

Хозяин наш, Владимир Карпович Нестеров, один из самых видных людей в городе: бизнесмен, политик и меценат, член Городской думы, крупнейший владелец недвижимости. Кроме «Перевала» у него еще две гостиницы: одна первоклассная, другая нашего уровня, два приличных ресторана и с десяток кабаков разной степени низкопробности, парк отдыха с летним театром и несколько доходных домов. Наверняка он владеет через подставных лиц еще чем-то, но этого я, конечно, не знаю.

Руководитель Владимир Карпович жесткий. Похвалу от него услышать — дело немыслимое, зато нахлобучек — хоть отбавляй. Каждый понедельник, в семнадцать ноль-ноль, он собирает управляющих у себя в конторе — и начинается административное соло.

«Что-с?.. Я не ослышался, Антон Валерьянович? Семь пустующих номеров?.. Вы, очевидно, изволите смеяться надо мною, милостивый государь?.. Что? А какое мне, собственно, до того дело? Нет постояльцев — ищите! Ступайте на вокзал, езжайте в порт, ловите там… Просите, умоляйте, становитесь на колени, пляшите камаринского — но чтобы все номера были заняты!.. Что-о? Не сезон? Вздор! Вздор, милостивый государь. Я плачу вам деньги — из своего кармана, заметьте! — так извольте их отрабатывать. Даю вам три дня, а начиная с четверга пустующие номера вы будете оплачивать из своей зарплаты… Все! Следующий, слушаю».

Но сегодня, к счастью, почти все номера заняты — кроме одного, девятнадцатого, того самого на третьем этаже, двухместного. Пару дней там жил коммивояжер, торговец всякой дамской бурдой: чулками, комбинациями, подвязками какими-то, будь они неладны. Оба дня он, как волк по лесу, рыскал по городу, по магазинам, всучивая свой товар, — и, надо сказать, добился своего, заключил несколько приличных контрактов, чем не преминул передо мною похвастаться, и даже выкатил на радостях бутылку неплохого коньяку. Уехал довольный.