Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернемся теперь немного назад и вспомним, что произошло 27 октября 1988 года: министр юстиции Швейцарской Конфедерации узнает, что неосмотрительный прокурор кантона Тессен арестовал двух перевозивших наркотики членов "турецко-ливанской" организации и собирается открыть уголовное дело на руководителей компании "Шакарчи Трейдинг СА" из Цюриха по обвинению их в отмывании денег этой организации. Из своего служебного кабинета министр юстиции по телефону предупреждает об этом своего мужа — вице-президента вышеупомянутой компании, который в тот же день подает в отставку. По мнению следствия, этот спасительный телефонный звонок позволил Мохаммеду Шакарчи как следует подготовиться к визиту полиции и уничтожить компрометирующие его документы. Шакарчи явно принял все необходимые меры: расследование, которое проводил по его делу — и по делу его сообщников — Дик Марти, так и не закончилось обвинительным заключением. Клан Шакарчи сегодня процветает еще больше, чем прежде[61].
В понедельник 13 ноября 1989 года Федеральный трибунал объявляет, что уголовный процесс по делу Элизабет Копп, ее референта Катарины Шооп и бывшей служащей министерства Ренаты Швоб состоится весной 1990 года. Все трое обвиняются по статье 320 Уголовного кодекса, сформулированной следующим образом: "Разглашение сведений, составляющих профессиональную или служебную тайну, лицом, которому эти сведения были доверены или стали известны по службе или работе, наказывается лишением свободы или штрафом".
На практике же, как известно каждому юристу, наказание за разглашение служебной тайны — только штраф.
СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Франсуа Видок
МЕМУАРЫ
Франсуа Видок и "тайны Парижа"
"Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона и на пояснения оных клейменого каторжника. Журналы наполнились выписками из Видока". Так А.С.Пушкин в "Литературной газете" (№ 5 за 1830 год) отреагировал на всеобщее увлечение книгой, ставшей, говоря по-нынешнему, мировым бестселлером: "Мемуары" Эжена-Франсуа Видока, четыре тома которых вышли в Париже в 1828–1829 гг. Для не владеющих французским сразу несколько журналов поместили довольно пространные отрывки из них в переводе на русский язык.
Имя "Видок" на какое-то время едва ли не стало нарицательным (тем более, что тогда еще, возможно, сохранялась память о том, что в древнерусском языке существовало слово "видок", означавшее что-то вроде соглядатая). Его употребляли в сатирических куплетах, памфлетах и эпиграммах. У того же Пушкина:
Не то беда, Авдей Флюгарин, ……………………. Что в свете ты Видок Фиглярин…(Из эпиграммы на Ф.Булгарина)
Успех "Мемуаров" объяснялся тем, что сюжет их, как и личность автора, были для того времени совершенно необычными. Бывший каторжник, "исправившийся" и ставший шефом специальной уголовной полиции, не только рассказывает о бурных перипетиях своей жизни, но открывает для читающей публики почти неизвестный ей тогда преступный мир. Грандиозные коллизии, сотрясавшие Францию, а вслед за ней и остальную Европу в конце XVIII — начале XIX века, привлекали внимание с внешней, политической стороны, а происходивший одновременно процесс люмпенизации общества оставался в тени. "Дно", куда стекала вся грязь, было тогда в своем роде terra incognita. Видок явился его "физиологом", на языке того времени, то есть нравописателем и первым классификатором, Линнеем в своем роде, разбившим преступный мир на многочисленные виды и роды: от страшных "поджаривателей" — грабителей, поджаривавшим своим неуступчивым жертвам пятки, до вездесущих парижских "пик-покэ" — мелких карманников. И совсем уже новым было то, что Видок показал читателю процесс раскрытия преступлений и отыскания преступников.
Фигура Видока поражала и тех читателей, которые сами были писателями. "Мемуары" оказались настоящей "жилой", которую художественная литература разрабатывала в продолжение целых десятилетий. Например, в "Человеческой комедии" Бальзака Видок не раз выступает под своим собственным именем и, кроме того, его чертами в той или иной степени наделены, как подсчитали исследователи, еще целых пятнадцать (!) персонажей. Первый из них, конечно, Вотрен, он же Обмани-смерть, демоническая фигура, как бы нависающая надо всей "Человеческой комедией" (Бальзак, впрочем, не только читал "Мемуары", но и был лично знаком с Видоком). Многим обязан Видоку Гюго, "лепивший" с него главных героев "Клода Ге", "Последнего дня осужденного", а в "Отверженных" — сразу и Жана Вальжана и инспектора Жавера. Александр Дюма-отец сам говорил, что без Видока не было бы ни Жаккаля из "Парижских могикан", ни графа Монте-Кристо. Эжен Сю обязан ему своими "Парижскими тайнами", само название этого романа "Les Mystdres de Paris" ("Тайны Парижа") взято у Видока.
Еще один читатель из числа писателей заслуживает специального упоминания. Великий американский поэт Эдгар По сначала довольно рассеянно листал сочинения Видока, потом стал читать внимательнее, а некоторые места даже перечитал во второй и в третий раз. Потом призадумался и сам взялся за перо. Так появился рассказ "Убийство на улице Морг" — первый в истории литературный детектив! За ним последовало еще несколько рассказов с участием все того же добровольного сыщика Огюста Дюпена. Это были как бы "вариации на тему" Видока, оказавшегося, таким образом, у самых истоков нового жанра литературы.
Вот что пишет современный исследователь детективной литературы: "Влияние Видока на криминальную беллетристику при его жизни и на детективную повесть после его смерти было громадным… Его английский биограф Ф.Стед не преувеличивает, когда утверждает, что именно Видок "первым поразил воображение европейцев как детектив", хотя следует добавить, что Видоку потому это удалось, что он соединил в себе преступника и полицейского"[62]. Как же получилось так, что преступник стал полицейским? А еще раньше — как будущий полицейский стал преступником?
***Видок родился в 1775 г. в г. Аррасе,
