Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оба войска, мое и атабека, могли бы хоть десять дней осыпать друг друга камнями и стрелами, при этом ни одна сторона не добилась бы ощутимого перевеса. В то же время стремительная атака с моей стороны могла подорвать устойчивость позиций вражеского войска и положить начало его поражению. Все мои конники, включая меня самого, стремительно понеслись галопом навстречу противнику. Неслись мы, пригнувшись к спинам лошадей, лишь изредка поднимая голову, чтобы видеть местность перед собой. Я несся в первом ряду, всем своим видом показывая своим воинам, что на поле боя я не считаю свою собственную жизнь ценнее жизни любого из них, что соответствовало действительности. Будучи правителем и Востока и Запада Вселенной, тем не менее, в бою, я оцениваю свою жизнь не выше жизни рядового воина, может, именно поэтому смерть до сих пор не брала меня. Я думаю те, кто боится смерти, неизбежно находят ее, и естественно, терпят поражение. Именно эти слова я высказал Йилдырыму Баязиду, правителю Рума, подчеркнув, что если бы он не боялся погибнуть, то нс потерпел бы поражения (в соответствующей главе я поведаю о войне с Йилдиримом Баязидом подробнее). Как я рассказывал, при осаде крепости, я располагаюсь позади войска, на поле же боя, если бой тот имеет хоть какое-то значение, я неизменно занимаю свое место в первом ряду и никогда мне не пришлось жалеть о том. Потому что мой личный пример побуждал воинов и их начальников драться еще более отчаянно и самоотверженно.
Я знал, что прежде, чем мы успеем сойтись с войском атабека, мы потеряем часть воинов и, в особенности лошадей. Однако в ходе каждой атаки такие потери неизбежно приходится переносить, без них невозможно войти в соприкосновение с врагом. В момент соприкосновения мои воины издали боевой клич, я тоже подхватил его. Я не хотел, чтобы мои воины в момент боя издавали рев, им я этого пожелания не высказывал, однако заметил, что и сам не могу удержаться от того, чтобы не издать воинственный клич. Если сам я не могу удержаться и издаю торжествующий рев, как я могу требовать от других не делать этого? Кроме того, доблестного воина нельзя ограничивать в чем либо, если сделаешь такое, скажешь, дерись молча, не реви в бою, не гони своего коня слишком быстро, и т. д., в ответ он будет вести себя нерешительно и все это скажется на его боевых качествах.
Приближаясь к передним рядам пехотинцев атабека, я закинул уздечку, которую до того удерживал в правой руке, себе за голову, правая была свободна, ею я выдернул из ножен саблю. Воины лурестинского атабека были вооружены саблями, секирами и булавами, они умели биться и было видно, что вовсе не боялись нас. Еще вначале схватки я обратил внимание, что если бы атабек вооружил своих воинов еще и длинными копьями, я был бы вынужден отступить. В этом случае, им бы удалось вывести из строя наших коней, вынудить нас биться пешими с вражескими воинами, превосходящих наших ростом и физической мощью. Слева от меня воин-лур ударом булавы завалил лошадь одного из моих конников и, прежде, чем я подоспел на выручку, он убил и всадника. Моя секира опустилась на его хребет, он ужасно заорал и через мгновение его труп скрылся под копытами наших коней. С правой стороны мне грозили нанести удар саблей, но я опередил, нанеся удар своим клинком по руке врага и хотя рука не была отсечена лур, не в состоянии драться дальше, опустился наземь, по нему так же пронеслась лавина моих конников.
И хотя командующие обоими флангами моего войска знали возложенную на них задачу, тем не менее я направил к ним гонцов, через которых я еще раз подчеркнул, что враг проявляет стойкость и отвагу, что следует как можно скорее обойти его с флангов и нанести удар с тыла. В ходе битвы я время от времени окидывал взглядом окрестности, надеясь обнаружить присутствие атабека Афросиаба-бен-Юсуфа. Однако это не удавалось сделать, так как не было тому каких-либо отличительных знаков. На лурских воинах не было надето ни шлемов, ни лат, ни кольчуг, вместо шлемов на их головах были войлочные шапки, черного или коричневого цвета, которые были большими и по форме напоминали котел. Они не могли защитить голову от удара секирой, однако могли смягчать удар саблей. Все мои воины носили шлемы, латы, кольчуги или по крайней мере так называемый кэж-аканд (боевой кафтан, набитый крученым шелком, предназначенный защищать от ударов саблей — Автор).
Изготовление доспехов, шлемов, кольчуг дело хлопотное и дорогостоящее, обычно правители стараются не нести таких расходов, поэтому нередко воины идут на битву без оных. Я тоже был таким в молодые годы, видя, что воины, идущие на битву, не имеют надлежащих доспехов, не стремился устранить тот недостаток. Потому что изготовление боевой одежды воинов обходится дорого, а я в то время не располагал достаточными средствами.
По мере расширения моих владений и роста своего боевого опыта, я все больше придавал значение боевой одежде в сражении, приходил к убеждению о том, что если правитель хочет иметь сильное войско, он должен за счет собственной казны заботиться об обеспечении воинов боевыми доспехами, так же исправно, как выплачивает им денежное пособие. Поняв значимость боевых доспехов, я велел лучшим мастерам Керенда, Исфагана, Рея и Ташкента, изготовить для моих воинов в различных количествах латы, кольчуги, шлемы. С того дня и по нынешний, оружейники Мавераннахра и Ирана постоянно изготавливают боевые облачения для моего войска. И сегодня, все мои воины и их начальники выходят на битву, полностью облаченными в боевые доспехи, в результате, вражеские стрелы, копья и клинки наносят им меньше вреда.
В битве с атабеком Лурестана, несмотря на то, что многие из моих конников не имели на теле других защитных доспехов, кроме «кэж-аканда», тем не менее чувствовалось их превосходство над лурами. Луры, получив ранение, валились наземь, тогда как мои конники выходили из строя только в случае получения
